Клерикализм или культурология?

Радиостанция "Эхо Москвы" и редакция "НГ-религий" провели дискуссию, посвященную проблеме преподавания религии в школах. Она состоялась накануне нового учебного года. С 1 сентября предмет "Основы православной культуры" (ОПК) изучается в пяти областях в обязательном порядке. Во многих других регионах России он уже введен в разных формах, преимущественно на факультативной основе. В этом году "проблема ОПК" вновь вызвала широкий общественный резонанс. Предлагаемая читателю статья подготовлена по материалам программы "Разворот" 30 августа, в которой приняли участие Марк Смирнов, ответственный редактор "НГ-религий", и журналисты "Эха Москвы" Сергей Бунтман и Тина Канделаки.

Бунтман. В школах некоторых регионов России с 1 сентября этого года по региональной учебной квоте ввели курс "Основы православной культуры" как обязательный предмет. Причем в некоторых регионах его будут изучать по тому самому учебнику, который уже давно подвергался серьезной критике.

Смирнов. Вы имеете в виду учебник Аллы Бородиной?

Бунтман. Совершенно верно.

Смирнов. Я не имею ничего против автора и самого учебника, если бы это был чисто церковный предмет – Закон Божий, который преподавался бы в воскресных школах.

Бунтман. Только в воскресных школах была бы приемлема та терминология, которая применяется в этом учебнике.

Смирнов. Она абсолютно соответствует церковной лексике и представлениям, библейским историям, житиям святых и т.д. Но такая терминология, конечно, никак не может быть предметом науки. Любой историк религии, включая великих русских историков – Соловьева, Ключевского или специалиста по церковной истории Евгения Голубинского, который критиковал всевозможные легенды об истории принятия христианства, – был бы против такого подхода, с которого, собственно, учебник Бородиной и начинается.

Бунтман. Но разве в школе есть место только науке?

Смирнов. Я бы сказал, что школа – это прежде всего место для науки.

Бунтман. Но если в ней появляются такого рода предметы, как "Основы православной культуры", не изменится ли сам характер школы? Школа у нас все-таки светская.

Смирнов. Она де-факто "отделена от государства". И поэтому теперь можно преподавать в ней церковные предметы. Это не оговорка, это я намеренно так сказал.

Канделаки. Почему именно сейчас получилось внедрить такой предмет?

Смирнов. Это получилось очень просто. Еще 7 лет тому назад представители Русской Православной Церкви, митрополиты и даже Патриарх стали говорить о необходимости религиозного компонента в школьном образовании. Сначала речь шла о факультативе. Возникли вопросы и разногласия: что делать, если дети неверующие, если в их семье придерживаются традиции ислама или иудаизма, как они в таком случае смогут ходить на такие факультативы? А теперь Церковь вместе с лоббистами от Минобразования нашла прекрасную лазейку. Существует понятие региональных предметов, например краеведение. У Церкви появилась возможность в рамках этого предмета сделать ОПК обязательным – с оценками и экзаменами.

Канделаки: В таком случае что будет, если ребенок придет в школу и скажет, что исповедует другую религию и отказывается изучать этот предмет? Получит ли он тогда "двойку"?

Смирнов. Возможно, если он откажется изучать этот предмет и скажет, что это не православная культурология, а просто Закон Божий. Но ведь школьник имеет право не посещать богослужения, к примеру, молебен благословения на новый учебный год, что сегодня начинает практиковаться. Здесь необходимо пояснить, что во многих СМИ это называется "освящение нового учебного года". Освятить учебный новый год нельзя, можно лишь благословить школьников и студентов на его начало. Такое благословение всегда практиковалось в прошлом, в частности в дореволюционной школе.

Канделаки. Должны ли при этом присутствовать представители всех религий?

Смирнов. Если мы хотим сохранить светский характер школы, мы не можем закреплять преимущество за какой-либо религией или конфессией. Либо все, либо никого, а третьего не дано. Tertium non datuг.

Канделаки. Раньше Закон Божий преподавали священники, которых готовили для того, чтобы они общались с детьми...

Бунтман. Я бы не идеализировал преподавание Закона Божьего до революции. Сегодня, кстати, в Русской Православной Церкви говорят, что подготовят достаточно школьных учителей.

Смирнов. Это определенное решение кадрового вопроса для выпускников православных семинарий и академий. Ведь далеко не все из них принимают сан и становятся священниками. Как до революции, так и теперь масса людей, закончив академию, не знают, где им работать и что делать. Сегодня же их пытаются направить на преподавание "Основ православной культуры" или религиоведения, которое, на самом деле, к религиоведению будет иметь отдаленное отношение. Ехать осваивать бедные деревенские приходы желающих мало. А вот остаться светским лицом, получать государственную зарплату, работать в светском учебном заведении – все это выглядит более привлекательно.

Канделаки. Но вы прекрасно знаете, что уровень заработной платы учителей крайне низок.

Смирнов. Да. И все-таки.

Бунтман. "В дореволюционной России от Закона Божьего освобождались ученики, исповедующие другую религию", – пишет нам Ирина из Москвы.

Смирнов. Да, она права.

Бунтман. Но при этом Православная Церковь в России тогда была государственной. Не проще ли сегодня, например, пойти по нормальному пути: если уж вы собираетесь ввести в школах повсеместно "Основы православной культуры" и считать православную культуру основной для всей России, то заключайте с государством соответствующий конкордат!

Смирнов. По крайней мере введение "Основ православной культуры" должно быть как-то зафиксировано законом. Сейчас оно находится в явном противоречии с Конституцией, с законодательством, которое отделяет школьное образование от религиозного. Более того, сегодня родители могли бы при желании коллективно опротестовать введение ОПК в Верховном и Конституционном судах.

Канделаки. Есть еще один интересный момент. Общение с Богом – это вещь очень личная, интимная, даже если оно происходит через посредника. Лично я не очень хорошо представляю, как это будет происходить, если в школьном классе 30 человек через одного посредника одновременно начинают общаться с Богом.

Смирнов. Да, это проблематично. Я затрону близкий к этому аспект. Ведь в разных областях, где введен курс ОПК, по-разному выстроен возрастной ценз: где-то курс начинается с первого класса, где-то с пятого, где-то с седьмого. А с какого возраста человек вообще может сознательно размышлять о метафизических проблемах бытия? Ведь дело здесь не только в том, чтобы правильно поставить свечку и прочесть молитву "Отче наш".

Бунтман. Но в любой христианской конфессии существует целая система адаптированного к возрасту духовного образования.

Смирнов. Да, так называемая катехизация. Самое ужасное, что некоторые попытки такого рода катехизации есть даже в детских садах, например в Свердловской области. Там есть молитвенные комнаты, детей возят на паломничество к месту убиения царя-мученика и тому подобное. Может быть, это урок патриотизма – назовите его как угодно. Но тогда не надо это путать с религией, потому что детская душа должна еще набраться собственного опыта.

Бунтман. Многие слушатели задают вопрос о совмещении, сращивании православия с патриотизмом. Почему российским патриотом не может быть мусульманин? Почему им не может быть протестант, католик или атеист? Например, сколько скептиков, вольтерьянцев в XVIII веке служили в Российской армии и воевали за Россию...

Смирнов. ...за царя и Отечество.

Канделаки. Смешно сейчас, в XXI веке, говорить о православной державе. Это же просто невозможно, так не бывает!

Смирнов. Тем не менее иногда ставят в пример Грецию, где Православная Церковь является государственной. Правда, при этом напрочь забывают, что там идет активнейший процесс секуляризации, то есть освобождения государства от влияния Церкви. С другой стороны, Церковь должна там освободиться от связи с государством, отказаться от государственных зарплат и т.д. Тем самым Греция пытается более полно войти в светское европейское сообщество.

Бунтман. Нам пишет слушатель Андрей: "Странная у вас передача, какая-то слишком однородная. Три голоса – и все против. Обычно вы оппонируете. Уже пора". Так вот я скажу: совершенно необходимо давать сведения и представления о религии, которая в отличие от советского времени теперь не запрещена. В какой форме, как вы считаете, можно давать представления о религии в школе?

Смирнов. Прежде всего главным воспитателем человека, в том числе и в вопросах религии, является семья. Да, можно ребенку в 5–7 лет уже объяснить какие-то общие идеи. Например, что в христианстве спасение пришло от Иисуса Христа, который так возлюбил мир, что пришел на землю, родился однажды от Девы Марии в городе Вифлееме и так далее, наконец, о жизни и учении Христа. Но учение – это уже более тонкая и сложная сфера.

Бунтман. Почему же, если мы говорим о христианстве, не рассказать, чему учил Христос?

Канделаки. Каждый ребенок задает подобный вопрос в разном возрасте. Что меня испугало в такой системе образования – это догма. Надо приходить в определенное время, отвечать на заданную тему, потом делать домашнее задание. Нужно ли заставлять ребенка, чтобы он вник в проблемы религии, или подождать, когда это проснется само?

Смирнов. Я бы советовал никакого влияния вообще не оказывать на ребенка, пока он сам не спросит вас об этом. "Почему люди ходят в церковь?", "Что такое Бог?", "Как Бог допускает, что существуют цунами, землетрясения и авиакатастрофы?" Вот когда ребенок будет задавать вам такие вполне разумные (для его возраста) вопросы, тогда ему нужно отвечать, давать нужные книги. Может быть, он скажет: "А я хотел бы поговорить со священником, сходить в храм". Мы часто воспринимаем христианство совершенно отвлеченно, книжно. Пусть же ребенок услышит проповедь, увидит, как устроена богослужебная жизнь.

Бунтман. Мы живем в многорелигиозной и многоконфессиональной стране, что бы ни говорили о преобладании в ней православия. Мы живем среди людей, каждый из которых имеет свои убеждения. Что делает российская школа, чтобы рассказать об этих убеждениях, – что означает, к примеру, пятница для мусульман, суббота для иудеев и т.п.? В американских школах, кстати, к этому подходят очень серьезно.

Смирнов. Министерство образования уже поручило изготовить соответствующий учебник для старшеклассников. Он уже написан, подготовлен и в ближайшее время должен выйти в свет.

Канделаки. Вы имеете в виду "Историю религий"?

Смирнов. Да. Учебник подготовлен Институтом истории под руководством известного ученого Александра Чубарьяна по заказу Министерства образования РФ.

Бунтман. Я знаю, что министр образования Андрей Фурсенко способствовал этой идее.

Смирнов. А вы помните, чем это кончилось? На последних Рождественских образовательных чтениях, когда Фурсенко сказал, что учебник по истории религий уже подготовлен, зал отреагировал очень бурно. Я не знаю, были ли это светские или духовные люди, но они закричали что-то вроде: "Ты где живешь? Как тебе не стыдно? Какая там история религий? Ты давай нам православие!" И эта реакция, боюсь даже сказать, – нормальная. Здесь нет третьего человека, который бы мне оппонировал. Вот я и хочу сейчас немножко пооппонировать сам себе.

Ведь мы во многом опоздали. Сейчас уже трудно взять реванш противникам ползучей, вкрадчивой клерикализации, которая вошла в систему образования, вооруженные силы и ряд других сфер общества. Церковь уже сделала это тихо и незаметно. Поэтому нам сейчас остается только констатировать это явление.

На самом деле введением ОПК дело не закончится, а только начнется. Неизбежно появится аллергия на этот процесс или еще хуже скажу – отрыжка. Именно таким образом русская классическая гимназия потеряла своих лучших учеников, которые ушли в революцию, в демократию, в эсеры и в эсдеки (социал-демократы).

Бунтман. Давайте обратимся к звонкам наших слушателей.

Слушатель Владимир из Москвы. Я человек неверующий, но не убежденный атеист. Я хочу сказать, что раньше, если ты не состоял в партии или в комсомоле, ты не мог шагнуть на более высокую ступеньку, защитить докторскую диссертацию и т.д. То же самое скоро, как мне кажется, придет вновь. Люди, которые так усердно сидели на партсобраниях, теперь с умными физиономиями бьются лбами в церквах и того же хотят от наших детей. Я всегда просил: не мешайте мне со своим богом, и я не буду вам мешать и кричать, что его нету. А тут насильно моего ребенка будут учить, что вот это так, а это не так. Он у меня спросил однажды: "Папа, почему столько людей, держа крест в руках, именем бога убивали миллионы людей?" Он читал тогда про святую инквизицию.

Бунтман. И что вы ему сказали?

Слушатель Владимир. Я ответил, что все крайности приводят к этому. Как коммунизм или фашизм. И то же самое – религиозный фанатизм.

Смирнов. Человеческая природа не меняется. Меняются обстоятельства и условия жизни. Нынешние дети лишены пионерских галстуков, октябрятства и хождения строем с детства. Но сознание – поразительная вещь. Лет 20–25 назад я говорил с людьми, которые помнили сталинские заигрывания с Церковью, когда с 1943 года вдруг открылись церкви. Говорят, возле них стояла масса военных машин. То есть полковники, генералы, которые раньше забыли дорогу в церковь, вдруг стали ходить в нее! Мой собеседник поражался: как же было возможно вот так поменять сознание? Я отвечал тогда: "Да, но, видимо, теперь уже, спустя столько лет после Сталина, когда 1943 год давно позабыт, а на дворе 1986-й, вернуть такое невозможно".

И вдруг оказалось, что это вполне возможно и это так легко! Те же самые люди, которые раньше за то, что вы крестили ребенка, подвергли бы вас партийной обструкции и гонениям, теперь говорят: "Ну как же, не крестить ребенка просто невозможно, он же писаться будет. Обязательно надо крестить!"

Слушательница Ирина из Москвы. Я окончила школу где-то лет 6 назад. Во 2-м и 3-м классах у нас была учительница начальных классов, которая ударилась в религию. Она заставляла нас читать Библию, приносила пластинки с Евангелием и заставляла класс стоя это все слушать. У меня была нерелигиозная семья. Я сама некрещеная. Помню, как мне было неудобно за то, что у меня не было дома Библии, за то, что мои родители никогда не смогли бы даже понять, зачем ее нужно покупать. Я до сих пор помню, как эта учительница потом пришла к нам на выпускной и просила прощения за то, что в свое время она так сильно заблуждалась и что теперь она бы никогда не стала этого делать.

На первом курсе института у нас была культурология, которую вел профессор Юрий Вяземский. Тогда я прочитала Библию сознательно. Я до сих пор некрещеная, но отношусь к религиям с уважением, как к части культуры человека.

Смирнов. Прекрасная история.

Бунтман. Кстати, очень христианская история – со стороны учительницы.

Смирнов. Да, здесь явно существует элемент покаяния, то есть эта учительница раскаялась в своей неправоте.

Бунтман. Но даже если школьный учитель и раскаивается, не все дети потом попадают к хорошему педагогу, к профессору Вяземскому. Образ чужого как врага состоит из очень серьезного непонимания того, во что верят окружающие тебя люди. Как мы можем не понять чужую жестикуляцию или язык, точно так же мы не понимаем чужую культуру. Отсюда и антисемитизм, и агрессивный исламизм, оттуда же представление у многих людей о православии как о чем-то непонятном, массовом, тупом.

Последний вопрос. Многие наши слушатели утверждают, что если хотя бы один или несколько детей в результате введения ОПК начнут относиться к своему ближнему по-доброму, по-настоящему, то это перекроет все негативные моменты, связанные с этим курсом. Согласны ли вы с такой точкой зрения?

Смирнов. Вы поставили вопрос в чисто этической плоскости. Как известно, вся мировая гармония не стоит слезинки одного замученного ребенка, по Достоевскому. Мне вспоминается история, рассказанная писателем Владимиром Марцинковским. В 1918 году он ехал из Москвы в Тулу в тамбуре поезда, набитом солдатами. Один из них хвастал своими "подвигами", грабежами и насилиями, и Марцинковский спросил его: "Как же вам не стыдно?! Разве Евангелие этому учит?!" – "А что нам Евангелие? – отвечал солдат. – Мы только крышку его целовали, а что в нем написано – не знаем!" И это было в первый послереволюционный год, когда народ еще "не забыл" о религии!