Михаил Ардов, сын писателя Виктора Ардова и Нины Ольшевской, в доме которых на Ордынке жила Анна Ахматова, близко знал Дмитрия Шостаковича, дружил с его детьми Максимом и Галиной, впоследствии записал все их воспоминания об отце.
– Что вас побудило вас вести эти записи?
-Мне кажется, мы живем в таком страшном, развратном, жестоком мире, что всякая капля добра и нравственности, сохраненная для потомков, очень важна. А Шостакович – проводник света. С ним я общался в 50-е годы. И уже тогда меня занимал вопрос, почему в такой тонко организованный неврастеничный сосуд господь вложил совершенно гениальное дарование? Абсолютно гениальное...
– Шостакович бывал и у вас дома, встречался там с Анной Ахматовой...
– В конце 1963 года преследованию властей стал подвергаться Иосиф Бродский. В числе тех, кто особенно горячо сочувствовал опальному поэту, была Анна Ахматова, и она решила обратиться за помощью к Шостаковичу. С этой целью Дмитрия Дмитриевича пригласили в квартиру моих родителей на Ордынку, в которой Ахматова обычно жила, приезжая в Москву.
Утром Анна Андреевна сказала за завтраком:
– Все это хорошо, но я не знаю, о чем надо говорить Шостаковичем.
А Максим рассказал нам, что, собираясь на Ордынку, Дмитрий Дмитриевич говорил: "Все это хорошо, но я не знаю, о чем буду говорить с Ахматовой... "
Тем не менее оба остались довольны друг другом, общие темы у них нашлись. Шостакович взялся помочь... Но – увы! – пользы это не принесло... Иосифа арестовали и судили.
... Анна Андреевна была горячей поклонницей Шостаковича, и тому есть письменное свидетельство.
Она сделала надпись на книге своих стихов: "Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу, в чью эпоху я живу на земле".
– Анну Андреевну власть не сломила, но у Шостаковича – другая история...
– Ахматову не сломили оттого, что она была верующей христианкой. У нее была совсем другая опора. А вот Зощенко сломали до конца. Морально убили. Мандельштама и Мейерхольда убили физически. А Шостаковича власть надломила, но не сломила окончательно. Ему повезло, что он был гениальный музыкант. Все-таки музыка – это не текст. К ней труднее придраться. Он устоял, когда разразился скандал в связи с постановкой оперы "Леди Макбет Мценского уезда". Дмитрий Дмитриевич не поддался запугиванию и давлению властей, не унизился до публичного самобичевания. Он устоял и не каялся. Как-то уклонился. Он уезжал, не признавал своих ошибок.
В 1948 году, когда вышло постановление ЦК "Об опере "Великая дружба" Мурадели" , ему уже не удалось скрыться. Если бы он не прожил такую нелегкую жизнь – постоянно на грани чего-то ужасного, может быть, у него и не развилась бы такая страшная болезнь.
Первые ее симптомы, как вспоминал Максим, появились в 1958 году. Он был во Франции и выступал на концертах. И вот тогда почувствовал недомогание правой руки. Сначала он решил, что переиграл руку. Есть у пианистов такой термин, когда от выступлений рука переутомляется. Но у него развился рак легкого. Болезнь была предопределена – он был очень ранимый, очень тонко организованный и не мог переносить то, что выдержал бы обычный человек. Но он дожил до 70 лет.
– Расскажите о вашей дружбе с Максимом Дмитриевичем Шостаковичем.
– Его привел к нам на Ордынку сын писателя Евгения Петрова – Илья. Мы были молоды, а в этом возрасте люди быстро сходятся. Потом Максим стал известным дирижером, часто выступал за границей. В 1981 году иностранные "голоса" сообщили сенсационную новость: Максим Шостакович и его сын – пианист Дмитрий – остались на Западе. Их принял сам президент Рональд Рейган...
За год до того, как Максим стал невозвращенцем, я тоже решительно изменил свое существование – стал сельским священником. В восьмидесятые годы такой поступок означал нечто вроде внутренней эмиграции. Я отбыл к месту служения – дальнее село в Ярославской области, двадцать шесть километров проселочной дороги от районного центра. Казалось, что наши пути с Максимом Шостаковичем разошлись окончательно. Но зимой 1993 года у меня дома раздался телефонный звонок. Это звонил Максим из Америки.
В 1994 году я по церковным делам был в Америке. Максим примчался ко мне. Так я познакомился с его женой Мариной и крошечной дочкой Машей.
В 2002 году Максим со своей женой и детьми вернулся в Россию. Я ездил к нему в Ивановскую область в деревню Китайново, где он поначалу обосновался. Потом Максим перебрался в Питер, открыл воскресную школу, где учатся и его дети. Он верующий, крестился в Иерусалиме в русском монастыре во взрослом сознательном возрасте вместе с женой. Играет только музыку отца.
– Как сложилась судьба дочери Шостаковича?
– Она работала в научном институте. У нее двое детей, трое внуков. Муж – внук Корнея Чуковского – умер. Он был кинооператором программы "Вести" на РТР. Отпраздновал шестидесятилетие и буквально через две-три недели его не стало.
21.09.2006
Источник: Российская газета – Неделя
