У русского философа и историка Георгия Федотова две юбилейные даты: 120 лет со дня рождения (1 октября 1886 года, Саратов), а умер он 55 лет назад – 1 сентября 1951 года в американском городе Бэкон в штате Нью-Джерси.
В советские времена никто не знал и не слышал о Георгии Федотове, христианском мыслителе, глубоком философе культуры, тонком историке и блистательном публицисте, – какой-то там эмигрант. А он в эмиграции в течение долгих лет с болью и надеждой вглядывался в меняющееся "Лицо России" – так называлось его исследование, появившееся в печати в 1918 году. Оно начиналось словами: "У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия".
Отец Георгия Федотова, управляющий канцелярией саратовского губернатора, умер рано, и детей (старшим был Георгий) воспитывала мать. Уже в гимназии Георгий Федотов выделялся среди сверстников своими особыми способностями к гуманитарным наукам. В гимназии мальчик зачитывался Белинским, Писаревым, Щедриным и Михайловским, а также властителями дум тогдашней молодежи – Максимом Горьким, Леонидом Андреевым, Чеховым. С золотой медалью гимназист Федотов в 1904 году отправился в Петербург и вопреки всем ожиданиям поступил на механическое отделение Технологического института. Лично для Федотова это был осознанный выбор: он хотел быть поближе к рабочим, ибо не избежал марксистского дурмана. Ирония родословной: внук полицмейстера вступил в ряды РСДРП. Хотя в дальнейшем Федотов совершил эволюционный разворот от марксизма к православию.
Далее в жизни Федотова последовали арест за революционную деятельность, ссылка, которую власти заменили высылкой за границу. В 1906 – 1908 годах Федотов учился в университетах Берлина и Йены. После возвращения в Россию продолжил образование в Петербургском университете, специализируясь по истории Средних веков. Одна из его первых работ – сочинение "Исповедь" Св. Августина как исторический источник". Огромную роль в становлении будущего мировоззрения молодого ученого сыграло участие в семинарах профессора Ивана Гревса, создателя и воспитателя блестящей школы петербургских медиавистов. Изучение духовной культуры латинского Средневековья поколебало материалистические убеждения Федотова, и он начал постепенно дрейфовать от социализма к христианству. На этом пути был еще повторный арест и высылка в Ригу. Возвращение в Петербург, в университет и приват-доцентура по кафедре истории Средних веков.
В 1917 году Федотов стал членом религиозно-философского кружка, сложившегося вокруг Александра Мейера, самобытного христианского мыслителя, ныне практически забытого и сгинувшего на Соловках. Члены кружка Мей-ера исповедовали взгляды, весьма близкие к христианскому социализму, и образовали братство "Христос и Свобода". В выпуске журнала кружка "Свободные голоса" активное участие принимал Федотов.
В начале 1920 года Федотов уехал в Саратов, но, не найдя там единомышленников, вернулся в 1923 году в Петроград, где через год вышла его первая и единственная на родине книга "Абеляр"; вторая "Об утопии Данте" выйти не смогла из-за ужесточения цензуры. Никаких дальнейших перспектив в России Федотов не увидел, и в 1925 году под благовидным предлогом работы в иностранных библиотеках он покинул Советский Союз. И, как выяснилось, навсегда.
В Париже с блеском проявился литературный талант Георгия Федотова – в 1926 году в евразийском журнале "Версты" появились две статьи, вызвавшие большой интерес, – "Три столицы" и "Трагедия интеллигенции". В дальнейшем статьи, эссе и рецензии Федотова появлялись в различных изданиях – от бердяевского "Пути" до "Новой России" Керенского. В 1931 – 1939 годах Федотов вместе со Степуном и Фондаминским издавал журнал "Новый Град". Параллельно Федотов профессорствовал в открывшемся в Париже Богословском институте.
Оккупация Франции вынудила Федотова искать спокойное убежище, и он благодаря помощи Американского еврейского рабочего комитета перебирается в США. 12 сентября 1941 года русский мыслитель ступил на американский берег. С 1943 года он – профессор Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке. В крупнейшем из периодических изданий – "Новом журнале" – Федотов публикует ряд интереснейших, хотя и не бесспорных статей: "Загадка России" (1943), "Рождение свободы" (1944), "Россия и свобода" (1945), "Запад и СССР" (1945), "Христианская трагедия" (1950) и другие. Публицистическое наследие Федотова огромно – свыше 300 статей. После смерти автора многие из них были объединены в сборники и вышли на Западе.
В последние годы в Америке Георгий Федотов страдал от прогрессирующей сердечной болезни, однако не оставлял напряженную творческую работу. Он скончался в госпитале за чтением "Вильгельма Мейстера" Гете. Чисто философский финал...
Ну, а теперь несколько выдержек из творческого наследия Георгия Федотова.
В статье "Лики России" (1918) философ писал: "Государство русское, всегда пугавшее нас своей жестокой тяжестью, ныне не существует. Мы помогли разбить его своею ненавистью и равнодушием. Тяжко будет искупление вины... Нам придется сочетать национальное с общечеловеческим. Мир нуждается в России..."
В статье "Социальный вопрос и свобода" Федотов подверг жесточайшей критике тоталитарное государство: "...Работник, солдат, производитель – вот все, что остается от человека. Государство не оставляет ни одного угла в его жилище, ни одного угла в его душе вне своего контроля и своей "организации". Религия, искусство, научная работа, семья и воспитание – все становится функцией государства. Личность теряет до конца свое достоинство, свое отличие от животного. Для государства-зверя политика становится человеческой отраслью животноводства. Ясно, что такое самосознание государства несовместимо с христианством..."
Свою статью "Россия и свобода" (1945, Нью-Йорк) Федотов начал словами: "Сейчас нет мучительнее вопроса, чем вопрос о свободе в России..." Если предположить, что эта федотовская статья появилась в СССР, то легко себе представить, как бы недоумевал народ-победитель, который за годы правления коммунистов забыл, что такое свободный человек и свободное общество, о чем и писал Федотов:
"...Вглядимся в черты советского человека, конечно, того, который строит жизнь, не смят под ногами, на дне колхозов и фабрик, в черте концлагерей. Он очень крепок, физически и душевно, очень целен и прост, живет по указке и по заданию, не любит думать и сомневаться, ценит практический опыт и знания. Он предан власти, которая подняла его из грязи и сделала ответственным хозяином над жизнью сограждан. Он очень честолюбив и довольно черств к страданиям ближнего – необходимое условие советской карьеры. Но он готов заморить себя за работой, и его высшее честолюбие – отдать свою жизнь за коллектив: партию или Родину, смотря по временам. Не узнаем ли мы во всем этом служилого человека XVI века? (не XVII, когда уже начинается декаданс). Напрашиваются и другие исторические аналогии: служака времен Николая I, но без гуманности христианского и европейского воспитания; сподвижник Петра, но без фанатического западничества, без национального самоотречения. Он ближе к москвичу своим гордым национальным сознанием: его страна единственно православная, единственно социалистическая – первая в мире: третий Рим. Он с презрением смотрит на остальной, т. е. западный мир; не знает его, не любит и боится его. И, как встарь, душа его открыта Востоку. Многочисленные "орды", впервые приобщающиеся к цивилизации, вливаются в ряды русского культурного слоя, вторично ориентализируя его..."
И последняя цитата из эссе "Судьба империй" (1947, Нью-йоркский "Новый журнал"): "...Освобожденная от военных и полицейских забот, Россия может вернуться к своим внутренним проблемам – к построению выстраданной страшными муками свободной социальной демократии. Тридцатилетие коммунизма, и потом коммуно-Русский человек огрубел, очерствел, – говоря словами народного стиха, покрылся "еловой корой". Вероятно, не одно поколение понадобится для его перевоспитания, т. е. для его возвращения в заглохшую традицию русской культуры, а через нее и русского христианства. К этой великой задаче должна уже сейчас, в изгнании, готовиться русская интеллигенция вместо погони за призрачными орлами империи".
В энциклопедическом словаре 1983 года Георгия Федотова еще не было. Перестройка в стране сняла цензурные препоны, и в самом начале 90-х годов в Санкт-Петербурге вышел двухтомник его избранных статей под названием "Судьба и грехи России". Сразу следует заметить, что грехи России ни в коем случае не должны налагаться на судьбу российского индивида. Он должен строить свою личную судьбу, не связывая себя с прегрешениями власти. "Живи так, как если бы ты был бессмертен" ("Новый Град", 1952).
Прекрасный совет Георгия Федотова. Но все ли готовы его принять?
22.10.2006Источник: Московская правда
