Священный бой

В ходе недавних общевойсковых учений, которые прошли в Оренбургской области, впервые на маневрах подобного масштаба благословение на учебный бой солдатам дали около 30 православных священников, а также несколько представителей мусульманского духовенства. Это событие во многом можно считать знаковым для развития системы отношений между духовенством и Вооруженными силами. Ранее деятельность священнослужителей ограничивалась в основном лишь окормлением служивой паствы в местах постоянной дислокации. Здесь же обстановка была максимально приближена к реалиям общевойскового боя. И тем более, в таком объеме и при таком уровне организации. По мнению аналитиков, это позволяет сделать вывод о том, что традиции российского военного духовенства возрождаются уже в полном объеме.

Примечательно, что это происходит после того, как весьма противоречивые оценки вызвала дискуссия о законопроекте, который подразумевал официальное введение штатных военных священников. При этом подразумевалось, что они будут, прежде всего, православными. Как известно, с законопроектом выступила тогда в пылу полемики с военным ведомством Главная военная прокуратура. Проект похоронили, прежде всего, из-за многоконфессионального состава Вооруженных сил. По данным Главного управления по воспитательной работе Вооруженных сил РФ, со своей принадлежностью к той или иной конфессии определились 60 % военных. 40 % из них считают себя православными, 5 % – мусульманами, 1, 5 % – буддистами, 10 % – просто христианами. Католики, иудеи и протестанты в российской армии составляют около 4 %. Но, как отмечают аналитики, до оренбургских учений мусульманское духовенство допускалось в армию за редкими исключениями, только для чтения лекций об исламе, да и то в основном для офицерского состава.

Но не только благословением воинов на учениях ограничиваются сегодня формы сотрудничества Министерства обороны и церкви. Так, с благословения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и при содействии Министерства обороны Российской Федерации летом нынешнего года на Балтийском флоте прошли уже четвертые всероссийские сборы военного духовенства. Вернее сказать, это были сборы священников, окормляющих военнослужащих или занимающихся духовно-нравственным воспитанием военнослужащих. Штатных военных священников в нашей армии по-прежнему нет.

В этой связи вполне уместно вспомнить, что история военного духовенства насчитывает более двух веков. За это время разные этапы пришлось ему переживать – от поклонения до гонений и массовых уничтожений. Ныне же этот институт словно второе рождение переживает. И подтверждение тому – не только массовое участие священников в боевых учениях и, по сути, их сборы по военно-духовной тематике. Есть более значимые примеры политического характера. Недавно Патриарх Алексий II освятил в Муроме копию меча Ильи Муромца для передачи Верховному Главнокомандующему. А игумен Савва окормляет лично Президентский полк Федеральной службы охраны, служители храма святителя Николая взяли под духовную опеку прославленную Таманскую дивизию. Символичным стало празднование в этом году Дня воздушно-десантных войск, которое прошло одновременно с празднованием пророка Илии.

ИЩА В ДУШЕ ОПОРУ

Сегодня в военном ведомстве считают, что именно священнослужители смогут не только заполнить существующий вакуум в духовной сфере, который образовался в результате крушения социалистической идеологии, но и окормлением паствы в погонах поставить надежный заслон той самой пресловутой дедовщине, которая, подобно ржавчине, разъедает некоторые воинские коллективы. Высшие военные чины прямо заявляют, что "церковь – главный союзник Вооруженных сил, поэтому участие православных священнослужителей в жизни воинских коллективов должно усиливаться". Именно они должны помочь солдату стать "краше душой".

Более того, сегодня социологические исследования военных психологов, которые они провели в одной из мотострелковых дивизий, показали, что уже каждый второй служащий считает себя верующим человеком. При этом в дивизии работает только один священник, который совмещает эту деятельность со службой в "гражданском" приходе. И этого явно недостаточно. В том же Челябинском танковом училище, печально известном случаем с рядовым А. Сычевым, насколько известно, не было священника, который бы регулярно окормлял военную паству.

Но не только сухопутными частями ограничивается сегодня деятельность военного духовенства. Например, в 1998 году епископ Петропавловский и Камчатский Игнатий первым из священнослужителей Русской Православной церкви в ранге епископа совершил переход на борту атомной подводной лодки "Томск" с Северного на Тихоокеанский флот. Старший священник Свято-Никольского кафедрального собора, в то время еще иерей, а сегодня протоиерей Андрей Амелин выходил в район гибели атомной подводной лодки "Курск" на борту тяжелого атомного ракетного крейсера "Петр Великий". Впрочем, походы морских священников в составе экипажей уже вновь стали традицией для российского флота.

Все больше православных храмов и часовен появляется на территории самих воинских частей. Сегодня их уже насчитывается около 160. В тех местах, где это невозможно, создаются молельные комнаты для совершения военнослужащими церковных таинств. Подтверждением тому стало недавнее освящение храма в честь Святителя Николая Чудотворца на территории 212-го гвардейского окружного учебного центра. Инициатором возведения этой церкви выступил командующий войсками Сибирского военного округа генерал армии Н. Макаров. Он понимает, что возрождение духовности благоприятно сказывается на жизни и службе солдат. Строительство осуществлялось своими силами. В течение года военнослужащие возвели прекрасную церковь, соответствующую всем канонам русского православия. Полный чин освящения церкви совершили архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Викентий и епископ Читинский и Забайкальский Евстафий.

Возрождается и традиция освещения боевых знамен воинских частей, боевых самолетов и кораблей, в том числе и атомных подводных лодок. Самое свежее событие в этом плане – освещение знамени 122-й гвардейской мотострелковой дивизии в том же Сибирском военном округе. Примечательно, что саму церемонию осуществлял епископ Барнаульский и Алтайский Максим, который в свое время служил срочную службу в этой дивизии сержантом.

Сегодня православие становится доминирующей религией в российских Вооруженных силах. Но оцениваются ли в полной мере риски, возникающие на этой основе? Ведь даже в том же Генеральном штабе среди высшего офицерского состава есть и мусульмане, и старообрядцы, и представители других конфессий.

ВОЕННЫЙ ВОСПИТАТЕЛЬ: СОЮЗНИК ИЛИ КОНКУРЕНТ?

По словам вице-премьера – министра обороны Сергея Иванова, в настоящее время около 2тысяч священников работают на постоянной основе в местах постоянной дислокации войск. По его оценке, больше всего православных священников работает в Сухопутных войсках, Ракетных войсках стратегического назначения и Воздушно-десантных войсках. Правда, С. Иванов считает неправильным насаждать религию в армии "силой приказа".

И в этом плане сегодня военное ведомство продолжает курс на взаимодействие с церковью, который взят уже свыше десяти лет тому назад. Законодательное оформление он получил в совместном заявлении, подписанном Патриархом Алексием II и тогдашним министром обороны П. Грачевым еще в 1994 году и подкрепленном Соглашением о сотрудничестве 1997 года. Есть почти аналогичное соглашение о сотрудничестве и с центральным духовным управлением мусульман России.

С другой стороны, ныне действующее законодательство освобождает государство от обязанностей по удовлетворению религиозных потребностей военнослужащих. Россия – светское государство.

Кстати, это вызывает озабоченность и гражданских руководителей. Так, например, губернатора Ставропольского края А. Черногорова, который не так давно по представлению Президента назначен высшим должностным лицом субъекта федерации, "настораживает, что волей или неволей мы можем начать разбивать нашу армию по религиозному признаку". По его мнению, необходимо глубоко изучить этот вопрос. Стремление государства приблизить религиозные конфессии к армии должно быть подкреплено созданием целостного механизма их деятельности в воинских коллективах.

Прежде всего это касается форм и методов работы представителей различных религий, их взаимоотношений и целей, которые они перед собой ставят. Сближение религий и армии – это тот путь, который пролагается, понятно, не по указке сверху.

Но в нынешней ситуации эти противоречия отступают на второй план. Стремление военного ведомства получить поддержку церкви вполне понятно – там рады любой моральной и духовной помощи, особенно в условиях падения престижа военной службы в обществе.

Но смогут ли священнослужители решить словом те проблемы, которые должны решать сами отцы-командиры? Да и только ли в нравственном несовершенстве личности кроются причины той самой дедовщины, которая приковывает к себе общественное внимание порой больше, чем возможная опасность обострения межрелигиозных отношений внутри самой армии? Более того, как показывают итоги некоторых мероприятий, проведенных совместно священнослужителями и офицерским составом, еще немного – и командный состав вообще начнет давать оценки деятельности духовенства, исходя из показателей воинской дисциплины: нет попыток суицида, неуставных взаимоотношений – хорошо, есть – плохо. Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй в этой связи сказал, что "присутствие священников в армии, как показывает опыт, имеет воспитательное значение" , но они "не могут брать на себя функции армейских полицейских и хватать за руку тех, кто занимается дедовщиной".

Сегодня обозначилась и другая тенденция. Связана она и с постепенным возрождением института офицеров-воспитателей в Вооруженных силах. Более того, уже есть решение о том, что после длительного перерыва их начнут готовить в бывшем Новосибирском общевойсковом военно-политическом училище. Кстати, в 2002 году сразу в нескольких военных вузах начали подготовку таких специалистов. В будущем году должен состояться первый выпуск – около 490 человек. Кстати, в том же Челябинском танковом подразделении, где произошло ЧП, офицером-воспитателем был именно двухгодичник, который не имел опыта работы с личным составом.

Многие уже увидели в этом процессе начало возрождения бывшего института политработников, который был упразднен в армии с началом преобразований в стране. И сегодня, похоже, даже внутри самого военного ведомства не вполне понимают, каким образом будут взаимодействовать. Образно говоря, кто у кого будет получать благословление и наставление. Да и только ли один православный батюшка должен становиться опорой командира и его заместителя в создании здоровой духовно-нравственной атмосферы в воинском коллективе? К примеру, те же ветеранские организации и комитеты солдатских матерей могут сделать не меньше.

Так или иначе, но проблема взаимодействия церкви и Вооруженных сил вновь выходит на повестку дня как один из элементов развития армии и флота. И рассматривать ее решение только в плоскости введения или не введения штатных военных священников было бы, по крайней мере, недальновидно. Похоже, что в военном ведомстве это понимают и не спешат с принятием окончательных решений.