Революционер Иуда, или В мире перевёрнутых смыслов

Роман Дэна Брауна "Код да Винчи" (теперь экранизированный), в котором использованы мотивы новозаветных апокрифов, недавняя публикация переводов на современные языки коптского оригинала апокрифического "Евангелия Иуды" (см. "Обозрение" в "ИиЖ" № 5/06) заставляют людей, даже далёких от религии, задавать вопросы о "сути событий". Чтобы лучше разобраться в сути, надо представлять себе, что такое апокриф.

Симулякры или полезное чтение?

Однажды Томас Манн, перелистывая старую семейную Библию, остановился на страницах книги Бытие, рассказывающих об Иосифе и его удивительной судьбе. У писателя мелькнула мысль: а не попробовать ли пересказать эту замечательную историю заново, современным языком? Так родился замысел его романа-тетралогии "Иосиф и его братья". Т. Манна увлекла грандиозность задачи: исследовать то типичное, вечно повторяющееся, вневременное, что присутствует в жизни сменяющих друг друга поколений. Ему помогли совершённая в 1930 г. поездка на Ближний Восток и посещение мест, где некогда жили и странствовали библейские патриархи.

Манн вспоминал реплику машинистки, которая, напечатав роман и возвращая писателю рукопись, сказала, что теперь она знает, как всё было на самом деле...

Слово "апокриф" имеет греческое происхождение. В своём первоначальном смысле apokryphos означает нечто тайное, сокровенное, сокрытое. В церковном значении слово "апокрифический" значит "неканонический, не входящий в канон". Каноническими для христиан являются книги Священного Писания – богодухновенные, сакральные тексты. Апокрифы же – всего лишь памятники культуры, плоды литературного творчества. Фактически это памятники христианской мифологии, на достоверности которых никто не настаивает. Истинные авторы апокрифов, как правило, неизвестны.

Можно сказать, что всё собрание апокрифов есть не что иное, как коллекция симулякров. Это французское слово (simulacre – продукт симуляции) вошло в лексикон интеллектуалов из книги французского философа Ж. Бодрийяра "Симулякры и симуляции" и обозначает некий продукт намеренного или непроизвольного обмана, существующий в культурном мире. В жанровом отношении апокрифы, как правило, представляют собой стилизованные литературно-религиозные произведения, которые рядятся в одеяния сакральности и пытаются преподносить маловероятное или откровенно ложное как истинное.

В апокрифах, многие из которых поначалу имели форму устных преданий, речь идёт чаще всего о событиях и лицах, имеющих непосредственное отношение к библейской и церковной истории. Не вошедшие в канонический текст Библии, отвергнутые христианской Церковью, они несут в себе разнородную, иногда довольно сомнительную информацию о ветхозаветных и новозаветных персонажах и событиях.

В новозаветных апокрифах преобладает христианская тематика. Все они появились в послеапостольские времена. Абсолютное большинство из них носит вторичный, подражательный характер, называясь "евангелиями", "деяниями", "посланиями", "апокалипсисами".

Известно около 50 апокрифических евангелий. Одни из них сохранились целиком, другие частично, от иных остались лишь названия. Многие апокрифические евангелия появились спустя несколько столетий после распятия Христа, например, "Евангелие Варфоломея" – в III в., "Евангелие Никодима" – в V в. Сохранились отрывки текстов, называющиеся "Евангелие от евреев", "Евангелие от египтян" и др.

Многие апокрифы создавались с целью восполнить сюжетные пробелы канонических текстов. Например, в "Евангелии Псевдо-Фомы" описывается детство Иисуса. В некоторых текстах подробно рассказывается о персонажах, лишь мельком упоминающихся в канонических Евангелиях.

Вместе с тем многие апокрифы содержат нравоучительные сюжеты, яркие художественные детали, занимательные подробности, чем и сегодня привлекают внимание читателей. Не являясь, конечно же, картиной того, "как было на самом деле", и не имея сакрального значения, они тем не менее обладают определённой литературно-художественной ценностью и культурно-исторической значимостью. Это признавала и Церковь. На Карфагенском Соборе 397 г., на котором присутствовал св. Августин, некоторые ветхозаветные апокрифы были признаны пригодными для чтения христианами. Спустя более чем тысячу лет Мартин Лютер признал ветхозаветные апокрифы, не соответствующие каноническим текстам, всё же полезными для чтения.

Апокрифические сюжеты издавна используются в духовной литературе, религиозной живописи – в книге "Великие Минеи Четьи", созданной митрополитом Макарием, в ряде фресок Микеланджело, украшающих Ватикан. К апокрифической литературе обращались в своих произведениях Кирилл Туровский, Иосиф Волоцкий, Нил Сорский, Иван Пересветов, автор "Домостроя" Сильвестр, Патриарх Гермоген и другие церковные деятели. Особым культурным вместилищем апокрифических мотивов выступает художественная литература, как западная, так и русская.

Апокрифические сюжеты обнаруживаются в произведениях, относящихся к жанру палеи (греч. palaia – древний; Palaia Diatheke – Ветхий Завет). В этих средневековых энциклопедических изданиях излагались и пояснялись события Священной Истории, давались их богословские оценки и комментарии. На Руси палеи играли важную религиозно-просветительскую роль. В условиях, когда полного и общедоступного перевода Библии не существовало, палеи в какой-то степени замещали его и способствовали распространению библейского учения.

Маргинальные и девиантные

Апокрифы, относящиеся к первому типу, по содержанию и богословским смыслам не противоречат каноническим текстам. Оставаясь на периферии христианской культуры и неся на себе отпечаток народных верований, они представляют собой некое промежуточное культурное звено между христианским и нехристианским культурными мирами, между сферами сакрального и обыденного. Таковы многие неканонические евангелия, деяния апостолов, апокалипсисы ("Апокалипсис Софонии", "Апокалипсис Ездры", "Апокалипсис Авраама", "Апокалипсис Илии" и др.), а также отдельные апокрифические сказания о Христе и Богоматери, о прениях Христа с дьяволом, о хождении Богородицы по мукам и т.д. Сюда же относятся ветхозаветные апокрифические предания о сотворении мира, Адаме и Еве, Енохе, Ное, Аврааме, Соломоне и др.

В условиях характерного для Древней Руси двоеверия подобные апокрифы по-своему заполняли нишу между ортодоксальным христианством и народными суевериями.

Апокрифы девиантного типа так сильно отклоняются от канонических текстов и столь явно противоречат христианскому учению, что оказываются за пределами христианской культуры. Они содержат религиозные предрассудки и откровенно еретические представления. К ним относятся апокрифы, написанные с гностических, манихейских, павликианских, богомильских и иных позиций, то есть имеющие откровенно еретическую направленность. Поскольку они несут на себе печать явных, намеренных отклонений от канонов, Церковь издавна называет их "отреченными", ложными книгами, не подлежащими распространению среди христиан. В список таких книг, составленный в 496 г. Папой Геласием I и утверждённый специальным декретом, были включены "Евангелие Иова", "Видения святого Стефана", "Видения святого Фомы", "Видения святого Павла" и др.

Девиантный апокриф можно сравнить с лабиринтом. Лабиринт, как известно, – символ блуждающего человеческого духа, утраты путеводных ориентиров и погружения во мрак, где уже неразличимы истинные смыслы. В нём нет центрирующего начала – Бога, и потому человеческое сознание, если ему также неведом истинный Бог, может плутать до бесконечности в попытках постичь смысл.

Если ересь – это побочное, чужеродное ответвление на древе христианства, то подобные апокрифы можно сравнить с плодами на этой ветви. На протяжении всей истории христианства такие апокрифы составляли тот тёмный фон, на котором ещё ярче сиял духовный свет истинной Благой вести.

Характерным примером девиантного апокрифа служит обнаруженное в Египте "Евангелие Иуды" (его перевод с коптского языка был опубликован в апреле 2006 г. Национальным географическим обществом США). Текст относится приблизительно к III–IV вв. Это скорее всего перевод с греческого. Оригинал же, по мнению исследователей, был создан несколько раньше.

В "Евангелии Иуды" идёт речь о событиях, происходивших за несколько дней до казни Христа. Обращаясь к ученикам, Иисус смеётся над ними и употребляет выражение "ваш Бог". На их недоумённые вопросы Он отвечает, что они не знают ни Его, ни Его Бога. Ученики в гневе на Иисуса начинают хулить Его. Когда же Он призывает их открыто выступить против Него, все трусят, кроме Иуды. Тогда Иисус выказывает знаки особого внимания к Искариоту и говорит, что только ему сможет поведать самые важные тайны.

В коптском манускрипте рассказывается о странном видении учеников: у алтаря предстали священники, которые приносили в жертву своих детей и жён, совершали беззакония и убийства. Иисус отождествляет учеников с этими священниками, считает, что все они во грехе, борются с Иисусом и только Иуда, отделившийся от них, праведен и заодно с Ним. Иуда заявляет, что ему тоже было видение: будто ученики бросали в него камни. Иисус говорит Иуде, что тот будет проклят другими родами, но затем придёт править ими.

"Евангелие Иуды" – предельный случай девиантного апокрифа. Его суть не просто нехристианская, но антихристианская. В нём говорится о том, что Иисус предпочёл Иуду всем другим ученикам и доверил ему некую "главную тайну".

Уже само указание на таинственное содержание, эзотерическую природу учения Христа противоречит сути христианства. Иисус подчёркивал, что Он открыто говорит людям о самом главном. В Его речах не было нарочитой таинственности, они были обращены не к кому-то избранному, но к каждому, имеющему уши. Иисус разочаровал первосвященника, надеявшегося узнать у Него нечто особенное о Его учении. "Иисус отвечал ему: Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего" (Ин 18. 20).

Советский памятник Иуде Искариоту

Гностики – религиозные маргиналы, жившие преимущественно в Египте и пытавшие соединить в своём учении язычество с элементами христианства, приспособить учение Христа к ряду эллинских идей и восточных культов. В гностицизме два религиозных мира смешались, породив причудливую религиозно-философскую композицию, пронизанную духом оппонирования новозаветному христианству. С христианских позиций гностицизм всегда оценивался как ересь.

История христианства сохранила древние свидетельства действительного существования "Евангелия Иуды". Один из Отцов Церкви, Ириней Лионский (ок. 160–202), противник гностиков, автор известного сочинения "Пять книг против ересей", писал: "Другие опять говорят, что Каин происходит от высшей силы, и Исава, Корея, содомлян и всех таковых же признают своими родственниками, и поэтому они были гонимы Творцом, но ни один из них не потерпел вреда, ибо Премудрость взяла от них назад к себе самой свою собственность. И это, учат они, хорошо знал предатель Иуда, и так как он только знал истину, то и совершил тайну предания, и чрез него, говорят они, разрешено всё земное и небесное. Они также выдают вымышленную историю такого рода, называя Евангелием Иуды".

Непосредственными авторами этого апокрифа были, по всей видимости, члены гностической секты каинитов. Они особо почитали Каина и Иуду, видя в первом "произведение высшей силы", а во втором – подвижника, чьё предательство вменялось ему в заслугу.

Тертуллиан так писал о каинитах: "Они славили Каина за ту силу, которая заключена в нём. Напротив, Авель был произведён низшей силой. Те, кто утверждал это, славили также и Иуду-предателя, поскольку он принёс многие блага человеческой расе... "Иуда, – говорят они, – заметив, что Христос собирался отказаться от истины, предал Его, чтобы истина не была низвергнута". Другие возражают, говоря: "Поскольку силы этого мира не желали, чтобы Христос страдал, чтобы таким образом люди не получили спасения через Его смерть, он предал ради спасения людей"".

Не приемля Новый Завет, каиниты предлагали свои, альтернативные сочинения, в которых принижался Христос, отрицалось будущее всеобщее воскресение мёртвых. Они настаивали на признании ценности зла и считали, что в каждом его проявлении присутствует ангел, побуждающий людей ко злу и поощряющий тех, кто к нему склонен. Каиниты внушали: каждый человек, чтобы спастись, обязан пройти через множество греховных, дурных дел, непозволительных с точки зрения обычной морали. Их необходимо совершать безбоязненно, чтобы в конечном счёте обрести "совершенное ведение" и тем самым подняться на высшую ступень духовной зрелости.

В "Евангелии Иуды" утверждается, что первых людей, Адама и Еву, создал не благой Бог, но ангелы, симпатизирующие злу. И создали они их по своему образу и подобию. Иными словами, человек уже с момента сотворения оказался самой своей природой предрасположен ко злу. Получается, что Каин – это не пример чудовищного отклонения с Божьего пути, а совершенно нормальный человек. Примером же отклонения выступает чуждый злу Авель. Если продолжить эту логику рассуждений на новозаветном материале, выходит, что в пределах перевёрнутой гностиками этической шкалы гнусный Иуда нормален, а безгрешный Иисус – нет.

В "Евангелии Иуды" представлена попытка дать альтернативное истолкование евангельских событий, перевернуть всё с ног на голову, поменять местами плюсы и минусы. Несомненно, что реальный Иуда Искариот не имеет непосредственного отношения к этому "антиевангелию", что сочинил его противник христианства – древний гностик-каинит. Столь же несомненно, что в публикациях и распространении "Евангелия Иуды" сегодня заинтересованы те, кто стоит на позициях безбожия и убеждён в окончательном вступлении человечества в "постхристианскую эру".

Примечательно, что идеология каинитов получила своеобразное продолжение в идейно-политической практике российского большевизма. Митрополит Иоанн (Снычев) в книге "Самодержавие Духа" (СПб.,1995) напомнил современным читателям историю о том, как в Симбирской губернии, на родине Ульяновых, пришедшие к власти большевики решили установить памятник кому-нибудь из богоборцев. Поначалу их выбор пал на Люцифера. Но, поразмыслив и посчитав его фигуру несовместимой с материалистическим мировоззрением, они обратились к Каину. Однако и этот библейский антигерой был ими отвергнут из-за того, что его признали исторически недостоверным. В итоге в уездном городе Свияжске был поставлен памятник Иуде Искариоту – как первому революционеру, восставшему против Христа.

Акт воздвижения подобного памятника в самом безбожном из государств своего времени глубоко символичен. В ХХ столетии, явившемся историческим апогеем богоотступничества, Иуда стал, может быть, самым типичным героем.

Но, как это ни парадоксально, и апокрифический образ Иуды – "друга Иисуса" не менее типичен для эры повсеместного богоотступничества и богоборчества. Он – средоточие коварства, зла, пытающегося рядиться в одеяния добра. Он – концентрированное выражение устремлённости лжи на то, чтобы возвыситься над Истиной, обелить себя и очернить её.

Гости из антихристианского "подполья"

С первых веков новой эры, когда христианский мир только начал складываться в своих основных чертах, существовал и его антипод – нечто вроде глубокого и мрачного "подполья", мира тёмных смыслов. В этом "подполье" и обитал гностицизм с его апокрифами.

Понятие "подполья" использовал в своём творчестве писатель-христианин Фёдор Достоевский. В его представлении "подполье" – это обозначение всего тёмного, что пребывает на дне человеческой души. Это некий подвал индивидуального "я", куда не проникает свет христианской веры, добра, любви. Это маленькая преисподняя, которую человек носит в себе. Оттуда исходит энергия зла и греха, заставляющая людей нарушать Божьи и человеческие законы.

В учении Христа нет ни "подполья", ни тёмной изнанки. Но "подполье" есть в мире, в котором существует христианство. Оно есть у каждого материального или духовного продукта человеческой деятельности, на котором нет печати Божьего Духа.

Из этого "подполья" вынырнуло и "Евангелие Иуды", насыщенное тёмными, демоническими смыслами, уродливыми каинитскими химерами. Заглядывать в него – всё равно что наклоняться над чёрной пропастью.

Ярко выраженный интерес к теме "подполья" характерен большей частью для тех, кто существует вне христианства. Те неверующие, для которых массовая культура – родная, привычная информационная среда, составляют особую аудиторию. В ней отнюдь не благая весть об Иуде как "друге Христа" и будет какое-то время циркулировать.

В "Евангелии Иуды" нет ни единого проблеска духовного света, ни образа исторического Иисуса, ни достоверных образов Его учеников. Оно населено изображениями их искажённых до неузнаваемости двойников. Помещённые в сумеречное пространство "идеала содомского", во враждебный Богу антимир перевёрнутых смыслов, они представляют собой уродливые карикатуры на Христа и Его учеников.

"Евангелие Иуды", конечно же, не в силах подорвать основы современного христианства. Оно ляжет на библиотечные полки как один из многочисленных литературных памятников противоречивой религиозной истории человеческого рода. †