В 1993 году в Эстонии возникла драматичная для многих людей ситуация: Православная Церковь разделилась на две части. Одна часть перешла под омофор Константинопольского Патриархата, другая сохранила верность Московскому Патриархату, оставаясь при этом официально не признанной государством, то есть не зарегистрированной. Десять лет напряженных переговоров и поисков компромиссов в 2001 году привели к положительному решению вопроса о регистрации Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата (ЭПЦМП). Что изменилось с тех пор и каково нынешнее положение дел?
– То, что было в Константинополе во время Византийской империи тысячу лет назад – это одна реальность. Там было христианское государство, и была практика, при которой император и архиепископ Константинополя не только вместе работали для процветания государства, идея царства небесного тоже шла через это. Но сейчас такой реальности не существует ни там, ни здесь, есть другая реальность. Мы живем в ХХI веке, в Европе. И видим тенденцию – Церковь отдаляется от государства больше и больше. Может быть, до 40-го года здесь были другие принципы... Я сам из Франции, и мой 40-летний опыт церковной жизни показывает, что у Церкви своя миссия, у государства – своя. Государство организует жизнь всех живущих на своей территории, независимо от их веры. Задача Церкви – давать людям учение Христа и объяснять, что делать, чтобы правильнее жить. Так что у нас своя работа, а у государства – своя. Но при этом есть проблемы, которыми мы можем заниматься вместе. Каждый по-своему.
– Например?
– Государству приходится сталкиваться с проблемами наркомании, гомосексуализма, насилия в семье. Мы можем вносить предложения и помогать государству в поиске решений. Еще пример – эстонское государство дает право представителям Церквей дополнительно к обряду венчания официально регистрировать браки. Во Франции такое невозможно. А у нас есть, и это, думаю, хорошо для нас.
Есть также моменты, когда Церковь не может согласиться с государством и не может молчать, потому что это не по-евангельски. Два года назад я не согласился с решениями относительно программы преподавания в школе религиозных предметов. Я написал, что не следует религию и культуру ставить в один пакет. Если хотите дать нам возможность преподавать в школе элементы нашей веры, дайте. Но не надо смешивать... Государство пошло на диалог со мной, и результат был позитивный. Теперь мы имеем возможность преподавать основы нашей веры там, где в школах хотят получать знания именно от нас... Еще считаю позитивным решение проблемы раздела церковного имущества. В ходе трудных трехсторонних переговоров, в которых вместе с нашей самостоятельной Эстонской Апостольской Православной Церковью и Эстонской Православной Церковью Московского Патриархата участвовало государство, были найдены решения, под которыми все смогли подписаться.
– Еще одна из общих проблем – помощь малоимущим. Как ЭАПЦ участвует в этом?
– Мы пока не можем открыть дом для престарелых или еще что-нибудь серьезное, но стараемся помогать людям. Организовали источник средств для диаконской работы, которая идет через наших священников, делаем подарки к празднику. Или даем еду, одежду, лекарства тому, кто нуждается. В будущем хочу видеть три направления помощи: пожилым людям, матерям, которые воспитывают детей без отцов и, может быть, школу для детей-инвалидов. Но пока средств недостаточно.
У нас секретов нет, наш бюджет – 5 млн. крон в год (в прошлом году было 4, в позапрошлом – 3 миллиона). Чтобы заниматься социальной работой, надо, как минимум, на миллион больше. Это вполне реально. У нас есть собственность – земля, дома, немного леса. Благодаря этому мы организуем экономическую деятельность, делаем инвестиции. И надеюсь, что через несколько лет мало-помалу сможем активнее работать.
– Если говорить о взаимодействии Церквей и государства, то самый заметный пример – реставрация храмов. Для государства церкви – прежде всего памятники архитектуры, а для Церкви – храмы. Но все заинтересованы в сотрудничестве, чтобы сохранить их для потомков.
– Существуют целевые программы Министерства культуры Эстонии, городов, мы, как и другие Церкви, получаем средства. На деньги программы "Ренессанс" ремонтируется церковь праведного Симеона и Анны пророчицы, 7 млн. крон город дал... Без помощи государства мы ничего не могли бы делать, у нас таких денег нет. А так мы отремонтировали восемь домов для священников в разных местах, мы получили помощь на ремонт церквей в Вярска, Саатсе, Выру, Кохила, Тарту, а также на ремонт церкви на острове Хийюмаа, и ведем там работы. Мало-помалу продвигаемся. Но во многих церквях у нас очень плохая ситуация. Мы не можем отремонтировать все сразу, и потому смотрим, где особенно большая нужда.
– Сейчас ЭАПЦ принадлежит много старинных церквей, являющихся уникальными памятниками архитектуры. В свое время Русская Православная Церковь строила их из местных строительных материалов, в частности, из "дикого" камня, и потому таких храмов нет больше нигде в мире. Видите ли вы возможность сохранить их?
– Если не будет дополнительной помощи, это очень сложно сделать. Нуждаются в ремонте минимум 60 церквей. На Хийумаа две церкви – просто руины. Люди хотят, чтобы там службы были, но средств недостаточно. Потому будем выбирать самое главное – и ремонтировать, что возможно. Думаю, это будет 20 церквей, больше наша программа, составленная на 10 лет, не осилит. Например, одной только церкви Святых Александров в Тарту на полный ремонт нужно минимум 5 млн. крон. А всего надо около 150 млн. крон, если делать не полный, а просто хороший ремонт всех церквей, которые в этом нуждаются. Столько мне не у кого попросить. Поэтому мое мнение таково: лучше полностью отремонтировать одну церковь, чем сделать десять маленьких ремонтиков. Если в маленьком приходе, где была большая церковь, теперь осталось 30-40 прихожан, а состояние помещения совсем уж плохое, лучше бросить его и сделать новую маленькую комнату для молитвы. Это меньше стоит, и, думаю, поможет решить проблему.
– В начале нашей беседы вы уже затронули проблему раздела церковного имущества. Но с ней связана еще одна очень важная проблема. Это проблема канонического общения двух Православных Церквей Эстонии.
– То, что случилось в истории, – это большая трагедия для Православия. Мы можем очень хорошо вместе служить и свидетельствовать о Православии здесь, в Эстонии, но не делаем этого. Я даже не говорю, чтобы в стране была только одна Церковь, хотя нормально именно одна. Но я не понимаю, почему русская Церковь говорит о расколе. Когда патриарх Алексий II был здесь, я сказал очень ясно: мы можем существовать, как существуем, а свидетельство о Православии вместе давать. Но так не получается.
Я чувствую, что это очень плохо, и от этого у меня душевная травма. Было достигнуто согласие между Константинопольским и Московским патриархами, что будут в Эстонии две юрисдикции, и будут между ними связи церковные. Но их нет. Когда на юге Эстонии, и в Вярска, большие праздники, люди идут к нам даже из России, и мы вместе стоим, вместе поем, вместе служим. Разве наши народы не могут быть вместе? Они все время вместе!
Не думайте, что мы получили больше, чем русская Церковь. Мы потеряли очень много. Если держать букву закона, все имущество, которое до 1940 года было у Православной Церкви в Эстонии – это наше имущество. Мы забываем об истории. В 40-м году в Нарве было 95 процентов эстонцев, сегодня – столько же неэстонцев. История все изменила. Не надо плакать только одним, другие тоже могут плакать. У нас тоже получилось не совсем так, как мы хотели. Мы потеряли 30 церквей. И компенсации, которые мы получили, это не так уж много... У нас даже больше технических проблем, чем там, где состояние церквей лучше.
– А выход из сложившейся ситуации существует?
– Мы православные, и наши аргументы не могут быть светскими, гражданскими. Наши аргументы – любовь, Евангелие, с их помощью мы можем найти согласие. Мы должны работать вместе, чтобы страна, в которой мы служим, шла дальше и находила веру. Очень жалко, что сегодня мы даем возможность говорить о нас, о православных, как о меньшинстве, когда мы такая же сила, как лютеране, – когда мы вместе. А каково наше влияние? Его у нас нет, потому что мы не можем идти вместе. А без этого всегда будет борьба. Если мы сможем идти дальше вместе, всем будет лучше, и народ ждет этого – я знаю. Это будет большая победа Православия.
То, что мы делаем сейчас, это очень плохо – я чувствую это, и оттого мне тяжело на душе. Как православный я не доволен, как мы живем. Это большой грех, то, что мы делаем сегодня. Я жду и надеюсь, что Бог смилостивится и поможет нам идти дальше. Каждое утро наша Церковь молится о здравии Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, Митрополита Таллиннского и всея Эстонии Корнилия, настоятельницы Пюхтицкого монастыря игуменьи Варвары... Никакие другие проблемы не беспокоят меня так сильно, как невозможность вместе служить и высказывать Богу молитвы. В свое время я сделал шаг навстречу и отдал русской церкви собор Александра Невского, я дал знать, что стремлюсь к улучшению отношений, и готов делать для этого конкретные шаги.
17–23 ноября, N 46 (16)
По материалам источников: Еженедельник "Вести недели – день за днем"
