"И творчество, и чудотворство..."

"Cамое удивительное в мечтах – это то, что они сбываются", – написал Лакснесс. Полузабытый ныне исландский писатель, лауреат Нобелевской премии, который своими книгами украсил мою молодость, обострил юношеское восприятие и насытил душу жизненной правдой. Почему-то именно автор "Самостоятельных людей" и "Атомной станции" вспомнился мне в этом трудновыговариваемом местечке на юге Баварии. Люблю прослеживать путь возникновения ассоциаций, которые, как известно, бывают простыми и сложными. Эта – скорее сложная. В романе "Самостоятельные люди" рассказывается история одной трудовой семьи, жизнь которой протекает на фоне суровой северной природы. И что особенно западает в память – обыкновенные труженики с мозолистыми руками, рыбари, земледельцы, охотники, слагают в изобилии стихи, поют собственного сочинения песни; как само собой разумеющееся совершают то, чему другие, вроде меня, учатся годами. Художественно самовыражаться – их внутренняя потребность, естественное врождённое свойство. Если все мы созданы по образу и подобию Творца, то каждый из нас – тоже творец, в большей или меньшей степени...

Городку Обераммергау, казалось бы, грешно жаловаться на своё географическое положение. Южная Бавария, по соседству поэтически звучащий Тироль, горы и долины, прозрачная даже в нижнем течении вода реки Аммер. Но условия жизни и тут требуют от людей мужества. Жёсткий горный климат. Долгая и холодная зима. Неотзывчивая почва: сколько ни вкладывай в неё труда, результаты более чем скромные. Не потому ли здесь издавна процветали ремёсла и художества? Резчики по дереву, мастера по стеклу и воску и ныне составляют гордость баварского города. Но не это принесло ему мировую славу.

373 года назад в Обераммергау вторгается чума. Чёрная смерть уносит за короткое время почти треть жителей небольшого поселения. Ещё идёт Тридцатилетняя война, но война – враг с открытым забралом, а чумная эпидемия, Pest по-немецки, косит исподтишка всех без разбора, и смелого, и труса, и воина, вооружённого до зубов, и младенца с первыми молочными зубами...

Старейшины деревни (тогда это была деревня), посовещавшись с народом, дают перед алтарём обет: если Господь не допустит дальнейшего вымирания их сограждан, все, кто жив, здоров, способен двигаться и произносить слова, будут ответствовать Ему представлением "Страстей Христовых" – о муках и смерти Спасителя. Смерти, завершившейся Воскресением. Мистерии такого рода разыгрывались в средневековой Европе повсеместно, но все они ушли в прошлое, не оставив глубокого следа. А эта – сохранилась...

Кто внимал сей клятве, мы можем лишь предполагать, но чума отступила от затерянного в лесах и горах пятачка земли. Среди верующих усилились настроения богобоязни. Регулярная исповедь у священника наполнилась живым и горячим содержанием. В душе обывателей, громко ли, тихо ли, заговорил Бог, и то, что происходило в Святой Земле много-много лет назад, вдруг приблизилось и стало повторяться на глазах всей округи каждые десять лет. Именно такой промежуток между представлениями мистерии был назначен деревенскими мудрецами.

Трудно поверить, но вот уже четыре без четверти века ставится в Обераммергау этот чудо-спектакль. Исполняют его не актёры – мастера и ремесленники, резчики по дереву, стекольщики, "люфтлмалеры" и другой не сценический, но творчески одарённый люд. Кто такой "люфтлмaлер"? Когда наш экскурсионный микроавтобус въехал в город, нас приветствовали двухэтажные дома с мансардами и балконами, щедро расписанные по фасаду то персонажами из сказок Братьев Гримм и Гауфа, то сюжетами из Священной истории. Не востребованные в России художники могут порадоваться за своих коллег из Южной Баварии: прикладное изоискусство в тонких образцах здесь процветает, постоянно обновляется, пользуется уважением у городских властей и, надо думать, неплохо оплачивается...

История Страстей Христовых, представленных баварцами сменяющих друг друга поколений, – это и история страны, и метаморфозы, пережитые эстетикой и богословием за четыре без малого века. Первую пьесу когда-то сочинил один учёный монах, следуя по своему разумению евангельскому сюжету. Благо неподалёку от деревни находится эталльский монастырь, насельники которого славились своей образованностью. Создатель драмы "Воскресение Христа", поэт и портной Себастиан Вильд (XVI в.), разойдясь во времени с актёрами-любителями, сам не смог принять участия в художественном усовершенствовании работы монаха, но нашёлся некий компилятор (живучее племя!), который сделал это за него. Эстафету у прилежного переписчика принял директор местной школы, предложивший собственную версию событий. Пожалуй, самым известным на раннем периоде, но далеко не последним автором текста был драматург Рознер. С конца XVIII в. ставилось уже несколько спектаклей в год, но праздники проходили с прежней десятилетней паузой. В 1810 году баварский король Макс-Иосиф, найдя пьесу идеологически не выдержанной, как сказали бы мы теперь, запретил лицедейство на столь ответственную тему. Однако на Небе, как видно, не столь свирепая цензура, как на земле. Через некоторое время "Страсти" восстали из мёртвых и снова стали волновать людей.

Теперь это был красочный музыкальный спектакль с античным хором, сложное драматургическое произведение, в котором участвовали сотни аматёров, а им внимали тысячи зрителей. Грубые подмостки из подручного материала сменила искусно оборудованная сцена, пьесу со схематичными характерами персонажей не только Нового, но и Ветхого Завета, принадлежавшую перу отца-бенедиктинца Вайса, оживил плод вдохновения викария Дайзенбергера.

В 1900 году Обераммергау посетил неутомимый странник Максимилиан Волошин. О своём путешествии он писал так: "...поезд, тяжело вздыхая, идёт по романтическим, заросшим лесом берегам Штарнбергского озера... Станция Оберау... Скверный сарайчик, изображающий станцию..." И дальше, не без юмора, о том, как вторгается искусство в жизнь и судьбу самодеятельных актёров: "Иуда – это постоянный камень преткновения благочестивых обитателей Обер-Аммергау..." Если неблагодарная роль Иуды вызывает отталкивание, желание пригласить на неё кого-нибудь со стороны, "по вольному найму", то поселянин, изображающий Иисуса Христа, напротив, "всегда является самым почётным лицом в деревушке, девушка, играющая роль Марии... имеет 99 шансов выйти замуж за пожилого Иосифа" ("Путник по вселенным". "Советская Россия", 1990).

Именно к 1900 году сценическая площадка стала похожа на театр – с треугольным фронтоном и другими архитектурными элементами. Над рядами зрителей, располагавшихся на открытом воздухе, была воздвигнута крыша. Количество сидячих мест выросло почти до пяти тысяч...

Прошло сто лет. Огромный срок для человеческой жизни и один миг для вечности... Естественно, в острые исторические моменты торжества отменялись или переносились до лучших времён. Так было в 1920 и 1940 годах. Один раз, в 1934-м, по команде свыше, устроили внеочередной спектакль, на который прибыл сам фюрер. Из песни слова не выкинешь – постановка ему понравилась. Особенно восхитил его римлянин Понтий Пилат, "по своим расовым качествам и интеллекту" намного превосходивший окружающую его массу инородцев: "...он в толпе евреев как утёс в бушующем море" ("Застольные разговоры Гитлера").

Вообще антисемитские мотивы вольно или невольно проникли в содержание пьесы с давних времён и только недавно были устранены. Произошло это после Второй мировой войны, когда на "Страсти Христовы" стали съезжаться зрители из Америки, Израиля, свидетели и жертвы Холокоста. Нашлось немало смельчаков, к голосу которых присоединились целые организации, выразившие открытый протест в связи с передёргиванием исторических фактов. В самом городе был проведён референдум: "за" или "против" перемен в тексте; большинство высказалось "за"... Пьеса Вайса и Дайзенбергера действительно устарела: она снимала вину с Пилата, целиком возлагая её на евреев. Оставалось за кадром, что у Христа была масса приверженцев и последователей из недр Его народа, что Сам Он – сын еврейской женщины. В начале 60-х годов на Втором Ватиканском Соборе устами Папы Римского Иоанна XXIII с евреев была снята вина за распятие Иисуса Христа, прозвучал призыв бороться с антисемитизмом. Правоверные католики не могли остаться глухи к его словам.

И вот последнее по времени представление "Страстей" – 2000 года. К моему глубокому сожалению, я не побывала на нём, хотя мечтала об этом несколько лет. Недавняя поездка в Обераммергау хоть отчасти восполнила этот пробел. Посещение выставки, двуязычная (английский и немецкий) книжица с текстом пьесы, путеводитель, буклеты, открытки, в изобилии выпущенные к празднику, дают возможность представить себе, как это происходило.

Великолепное здание специально построенного для "Страстей" театра (Passionstheater) стало духовным средоточием города. Отдельно стоит Дом Пилата, куда в нужный момент переносится действие пьесы. Текст в основном старый, несколько наивный, но настолько насыщенный цитатами из Библии, что иностранный язык – не помеха: память услужливо подсказывает точный перевод на русский. Оскорбительные для чувств народа Христа реплики заботливо вычищены из сценария; добавлены другие сцены и фразы, куда более справедливые, не противоречащие главному в христианстве: братской любви.

На торжество двухтысячного года собралось более полумиллиона зрителей со всего света. Представление шло четыре часа и на протяжении праздника повторялось несколько раз в неделю. Играли, как всегда, непрофессиональные актёры. Кроме сценических качеств они должны были отвечать двум условиям: или родиться в этом городе, или прожить в нём не менее двадцати последних лет. Всего же к участию в спектакле было привлечено несколько тысяч человек, 550 из них – дети.

За 100 с лишним лет изменился не только подход к событиям двухтысячелетней давности, но и многое вокруг. Обераммергау теперь – небольшой, но неповторимый город, с расписанными на все лады фасадами жилых коттеджей, большими и малыми отелями, водопадами гераней, ниспадающими с балконов, сувенирными лавками, островками зелени среди дорожного движения. Всё к услугам туриста. Но и местным жителям, думается, это "в кайф". В интернет даже просочилось язвительное мнение, что фестиваль стал золотым дном для горожан. Лично я не вижу в этом ничего зазорного... Так как после ударного года наступает длительный перерыв, а здание театра надо поддерживать снаружи и внутри постоянно, отцы города и театралы не чураются и светских постановок в исполнении звёздных и просто крепких профессионалов. В тот день, когда я побывала в городе, афиша извещала об опере Бизе "Кармен".

Следующее представление "Страстей Христовых" назначено на 2010 год. Хотелось бы дожить... †