Посвящённая жизнь

За вклад в культуру, который внёс этот маленький, сутуловатый, с надтреснутым голосом человек, он был удостоен высшей награды Французской Республики – ордена Почётного Легиона.

Отец Мари-Доминик Филипп. Один из старейших монахов доминиканского ордена, философ и богослов, мистик, основатель монашеской общины Братьев Святого Иоанна. Тот, кто, по словам Папы Бенедикта XVI, "за долгие годы наставил и сформировал в школе Христа множество людей, воспитывая их в духе возлюбленного ученика и утверждая в глубокой любви к Церкви и верности Петрову преемнику". Отметив недавно 70-летие своего священнического служения, о. Мари-Доминик в возрасте 94 лет окончил свою жизнь, "целиком отданную Господу и братьям, укоренённую в размышлении над Словом Божьим, в поиске и ревностном желании созерцать истину". Яркая личность этого человека вызывала к нему неподдельный интерес далеко за пределами церковных кругов.

Анри (в монашестве Мари-Доминик) Филипп родился в 1912 г. в местечке Сизуан на севере Франции. Из двенадцати детей семерых его семья дала Церкви: трёх доминиканцев, монахиню-доминиканку и трёх монахинь-бенедиктинок. Получив среднее образование в колледже иезуитов в Лилле, он в восемнадцать лет поступает послушником в доминиканский орден. На такой жизненный выбор его подтолкнуло общение с дядей, о. Пьером-Фомой Дэо, слепым монахом-доминиканцем. Под его влиянием молодой, увлечённый математикой Анри открывает для себя Аристотеля и Фому Аквинского. С 1931 по 1938 г. брат Мари-Доминик изучает философию и богословие в Бельгии, в 1936-м рукополагается во священника. Получив степень лиценциата философии, о. Мари-Доминик Филипп пишет дипломную работу по Аристотелю и защищает докторскую диссертацию по богословию. Несколько лет он преподаёт в доминиканской семинарии под Парижем, а с 1945 по 1982 г. читает лекции по философии во Фрибурском университете в Швейцарии.

Общаясь со студентами, он очень скоро осознаёт необходимость перемен в преподавании философии и богословия, потребность вернуться к истокам того и другого. Философия для о. М.-Д. Филиппа – это захватывающий опыт познания мира и человека в аристотелевской перспективе, а богословие – путь созерцающей веры, которую он открывает у апостола Иоанна и св. Фомы Аквинского. Его обращение к корням западной философской школы – попытка продолжить, следуя путём античной мысли, восхождение к истине и через вопрошание человека о себе самом и своём предназначении подойти к сокровенной проблеме бытия, обретающей разрешение в Евангелии Воскресения.

Искать истину было его жизненным кредо, и он это всегда подчёркивал. Он считал, что пробиться к ней можно, лишь опираясь на некую сумму знаний, называемую мудростью – мудростью философской, богословской и мистической. Именно в этой накопленной веками мудрости, по его мнению, содержится всё, что есть наиболее возвышенного в человеке, но, чтобы это понять, ею нужно жить. В философии человек ищет истины о мире и о себе самом, но его разум создан для поиска Бога, поэтому, только познав Его через созерцание, он сможет до конца понять самого себя.

Его возвращение к Аристотелю и Аквинату вызывало недоумение среди коллег в Церкви и навлекало упрёки в консерватизме. Многие видели в этом давнее стремление объединить две принципиально разные задачи – познание мира и познание Бога, попытку вернуться к схоластическим методам мышления, не способным дать адекватный ответ на сложный комплекс нравственных проблем, встающих перед современным человеком. Однако сам он считал, что возвращение к аристотелевскому реализму и метафизике позволяет вывести философию из плена богословского догматизма, в котором она оказалась в посткартезианскую, тем более в постгегелианскую эпоху, будучи вынуждена так или иначе с ним взаимодействовать в рамках отмеченной догматическим мышлением культуры.

Иначе говоря, в силу того, что большинство проблем западной философии, по его мнению, связано с принятием или отторжением ею христианских подходов, освобождение от старых схем позволяет отделить высшие вопросы философии от вопросов чисто богословских и воспринять глубинную интуицию современных философов, касающуюся поиска истины. "Схоластика, – говорил о. Филипп в одном из своих интервью, – не развила проблему личности, оставив её психологии. Я старался рассмотреть, что есть личность, с точки зрения метафизики. Быть реалистом в философии сегодня – это заниматься проблемой личности, что позволяет напрямую выйти к вопросу её предназначения".

Основываясь на "Сумме теологии" Фомы Аквинского как совокупности богословской мудрости, о. М.-Д. Филипп видел выход из бесконечных логических лабиринтов и бесплодных выводов схоластического метода в возвращении к источнику веры – Евангелию и считал необходимым изучать богословие апостола Иоанна, в особенности его Евангелие, в котором, по его мнению, содержится вся глубина мистической мудрости. Иоанн взирает на Христа как на Слово и Агнца. "Оба эти аспекта уточняются в Евангелии Иоанна: Слово и Агнец. А Фома Аквинат замечает, что богословская мудрость в том и состоит, чтобы всё рассматривать в свете миссии, присущей Христу, – миссии Слова, воплотившегося ради спасения людей и прославления Отца. Здесь речь идёт о чем-то очень требовательном, что проявляется в первую очередь в особом духе – духе Слова и Агнца. Наше призвание – это прежде всего призвание к жизни в духе: дух должен полностью овладеть нами и постоянно изменять наши жизни, чтобы они стали исполнением тайны Воплощённого Слова. В этом – призвание каждого христианина", – говорил он.

Вслед за Бергсоном и Маритеном он считал, что торжество позитивизма в философии и неверное понимание свободы в условиях экономического и научно-технического прогресса привели к "материализации" человеческой личности, утрате ею способности к умозрению. Развивая в человеке властные, честолюбивые начала, двадцатый век утвердил активизм мерилом человеческой ценности, в ущерб его нравственной и духовной природе. "Открытия этого века превосходны, – замечал о. Мари-Доминик, – но они требуют от человека большей глубины, способности более мудро делать выбор в своём стремлении к благу. Ведь его благо остаётся тем же, но люди сегодня, я думаю, менее счастливы".

Занимаясь проблемой человеческой личности, о. М.-Д. Филипп пристально интересовался основными тенденциями современной философии и на протяжении многих лет вёл диалог с учёными и психоаналитиками. Более тридцати книг, вышедших из-под его пера, затрагивают не только вопросы богословия и метафизики. В них он рассуждает о математике и медицине, рассматривает проблемы семьи. Особое место в его размышлениях о человеке отводится философии искусства – попытке осознать человека через его способность к творческому преображению мира. Однако написанию книг он предпочитал живой контакт с людьми, называл себя "скорее проповедником, чем писателем" и считал, что "важнее формировать умы и сердца, чем писать книги".

Наряду с преподаванием он находил время для многочисленных лекций, которые собирали сотни людей. Нужно было видеть, с каким напряжённым вниманием слушали этого старца, когда он, уже потерявший голос, стараясь тщательно выговаривать слова, подносил микрофон к устам. Как проповедник он объездил Францию и Швейцарию, был в Сенегале, Того и Руанде, проводил духовные упражнения в бенедиктинских и доминиканских монастырях; кармелиты приглашали его толковать Песнь Песней и Апокалипсис Иоанна.

В течение семнадцати лет о. Мари-Доминик регулярно устраивал реколлекции в общине Марты Робэн. Именно Марта Робэн, прикованная к постели и при этом воодушевлявшая множество христианских начинаний, буквально заставила его, стоявшего перед трудным выбором, довериться Божественному Провидению и сделать шаг к созданию новой общины. "Если я и предпринял это, – рассказывал позднее о. Мари-Доминик, – то лишь потому, что Марта убедила меня в необходимости это сделать, уверила в том, что это – дело Божье, а иначе я бы никогда не ввязался в подобную авантюру в шестьдесят с лишним лет! До сих пор вспоминаю её категоричные слова, обращённые ко мне в решающий момент моего апостольского служения: "Это от Святого Духа, вы должны это сделать"". Глубокая и давняя дружба связывала его также с матерью Терезой Калькуттской и Каролем Войтылой, с которым он познакомился за несколько лет до избрания того на папский престол и впоследствии много лет переписывался.

С Иоанном Павлом II его сближала вера в молодёжь и общее видение проблем, стоящих перед современной Церковью. О. Мари-Доминик был убеждён: отрицание роли разума в стремлении познать истину, слепая уверенность, что истина открывается только через веру, ослабляют веру, делают её неспособной противостоять атеистическому обществу. В подобном фидеизме, по его мнению, заключается сегодня главная опасность для Церкви – опасность, о которой предостерегал ещё Папа Павел VI. Любовь и знание не исключают друг друга, считал о. М.-Д. Филипп. Напротив, чем глубже проникает человек в познание истины, освобождая свой разум из-под власти атеистического духа, тем более он становится способен любить. Вот почему в формировании молодых призваний он отводил интеллектуальной подготовке ведущую роль: "Если мы хотим, чтобы наш разум был полностью посвящён Богу, необходимо, насколько это в наших силах, изучать философию и метафизику. Это как рождение для слова Божьего, для божественной жизни, требующей чистоты ума и настоящего метафизического поиска".

Его немало критиковали, считая философом-ретроградом и церковным традиционалистом, однако его это, похоже, нисколько не заботило, ведь за ним шла молодёжь, привлечённая силой его духа и слова. В Мари-До, как они ласково его называли, молодые люди видели мудрого учителя и наставника. Он умел завоёвывать их доверие и будучи преподавателем философии в университете, и став потом, "помимо своей воли", духовным отцом нескольких из них, пожелавших жить под его руководством.

Всё началось летом 1975 г. во Фрибурге. Талантливый преподаватель и пылкий проповедник, о. Мари-Доминик расположил к себе нескольких французских студентов, чувствовавших призвание к монашеству и искавших кого-нибудь, кто мог бы направить их выбор в то смутное для Церкви время. Уступая настойчивым просьбам, о. Мари-Доминик, никогда прежде не желавший для себя иной миссии, кроме миссии философа "для Церкви и людей", берёт на себя ответственность за духовное руководство ими.

Когда духовных детей стало семеро, они решили объединиться в небольшую общину. В поисках монашеской семьи, которая согласилась бы принять его маленькую группу, Мари-Доминик обращается к своим братьям доминиканцам. Но кризис монашеских призваний во Франции, ставший следствием событий начала 70-х, привёл к полному запустению и закрытию домов для подготовки новициев доминиканского ордена.

После нескольких безуспешных попыток устроить судьбу молодой общины он внезапно получает предложение от настоятеля цистерцианского монастыря Божьей Матери в Лерене, на юге Франции, где он находился тогда с лекциями, принять его группу в стенах своего аббатства. С одобрения местного епископа молодые люди становятся терциариями монастыря "ad experimentum" и под руководством приора в течение нескольких лет овладевают опытом монашеской жизни. На отца Мари-Доминика возлагается ответственность за их интеллектуальное и духовное воспитание. В 1978 г. община официально признана Римом, а через некоторое время она обретает собственный статус.

Годы, проведённые в цистерцианском аббатстве, наложили глубокий отпечаток на последующее развитие общины: жизнь её членов проходит между апостольством и молитвой. Если в первом они опираются на традицию доминиканцев, то корни их молитвенного служения, безусловно, – в духовной связи с Леренским монастырём. Возвышенная красота их по-монастырски сосредоточенной, льющейся мелодиями древних распевов службы, долгие молчаливые бдения перед Святыми Дарами в мерцающем свете лампад – всё это позволяет оторваться на миг от бушующего за стеной мира и перевести дух. Они с гордостью носят свои серые облачения – рабочие одежды леренских монахов, а приходящие в орден молодые братья обязательно проводят несколько месяцев своего новициата вблизи знаменитого монастыря, на острове Сент-Онора (святого Гонората).

Сегодня монашеская семья Святого Иоанна включает в себя одну мужскую и две женские ветви (миссионерскую и созерцательную). Орден насчитывает 531 монаха, в том числе 221 священника, и 464 монахини. Почти три тысячи мирян-терциариев – облатов Святого Иоанна – живут по уставу братства. Братья и сёстры Святого Иоанна, средний возраст которых не превышает сорока лет, принадлежат к разным национальностям и работают на 90 приоратах в 21 стране мира. Недавно небольшая община монахов обосновалась в Нальчике, на юге России.

Члены конгрегации живут принципами, положенными в основу при её создании: углублённое изучение философии и богословия, созерцательная молитва, ежедневное служение Евхаристии и жертвенная самоотдача Богу в бедности и братском служении. Стремление жить тайной "возлюбленного ученика", о которой говорил о. Мари-Доминик Филипп, и сыновнее почитание Матери Спасителя, ставшей у подножия креста матерью Иоанна, особо отмечены в их уставе.

Как того желал её основатель, община Святого Иоанна в своей деятельности следует учительству Святого Престола и служит Церкви, отдавая себя в распоряжение местных епископов. По их просьбам монахи учреждают приораты при приходах и местах паломничеств, возрождают духовную и литургическую жизнь, преподают в школах. Как и везде, в конгрегации есть священники, следующие личной "харизме". Так, брат Мари-Анжель, прозванный "пожарным монахом", служит в отряде парижских пожарных, одновременно выполняя функции помощника капеллана, что, по его мнению, даёт возможность "спасать тела и души людей". Другой яркий персонаж, о. Жан-Филипп, бывший рабочий на заводе "Рено", занимается реабилитацией наркоманов и проституток.

Братья и сёстры св. Иоанна много работают с молодёжью, устраивают конференции и сессии для семей, посещают больницы и тюрьмы, окормляют военных (к слову, один из них был непосредственным предшественником служащего на атомном авианосце "Шарль де Голль" капеллана Оливье Плишона, о котором "Истина и Жизнь" рассказала в № 7–8/06). Прочная интеллектуальная база и возвращение к традиции Церкви, к тому, что она может и должна давать призванному к красоте и духовному возвышению человеку, привлекают к "маленьким серым" – как их часто называют во Франции за цвет одежд – немало молодёжи, ищущей в своей жизни духовных координат.

Все эти годы о. Мари-Доминик Филипп, оставаясь доминиканцем, руководил основанной им общиной в должности Генерального настоятеля и передал свой пост преемнику только в 2001 г. Однако и после официального ухода он оставался ключевой фигурой в общине, всегда находясь рядом с братьями, занимаясь обучением молодёжи. За это его нередко обвиняли в злоупотреблении "духовной властью", в безраздельном господстве над умами учеников, утверждали, что численный рост общины обеспечен исключительно авторитетом её настоятеля.

"Кризис роста" молодой конгрегации, всегда широко открывавшей двери для новых кандидатов, проявился в 2003 г. Тогда из 785 человек, вступивших в неё после 1975 г., более 250 её покинули. 25 из 44 монахов и священников, на момент ухода уже давших вечные обеты, попросили о принятии в другие общины. В тот же год около десятка священников, в их числе несколько преподавателей богословия, заявили о своём желании присоединиться к ордену доминиканцев и направили в Ватикан рапорт, где изложили свои сомнения в методах отбора и воспитания новых кадров. Кроме того, ряд публикаций в прессе, бросавших тень на отдельных членов общины, поднимал вопрос о способности девяностолетнего старца к руководству.

О. Мари-Доминик воспринимал всё это философски. Он говорил: "Учитель – это тот, кто способен нам дать больше, кто нас понимает и может вести вперёд, потому что знает как и у него уже есть в этом большой опыт. Мне кажется, меня обвиняют в основном за то, что я продолжаю искать, несмотря на трудности. Я убеждён, что чем больше ищешь истину, тем больше она к себе привлекает. Мне всегда хочется идти дальше. Я не говорю, что я нашёл и что другие должны поступать как я, нет! Я ищу вместе с моими братьями, и мы счастливы обретать вместе. Истина сама требует от нас идти как можно дальше".

Теперь, когда о. Мари-Доминик Филипп оставил свою семью, чтобы войти туда, куда его живой ум всегда так стремился проникнуть, только время покажет, насколько справедливы были эти упрёки. †