...Принадлежит уроду?

Конечно, искусство народу не принадлежит.

Любое иное утверждение – дурного свойства популизм.

Однако есть существенная разница между хозяином-аристократом и арендатором-буржуа. Недавний выдвиженец "подлого сословия" никогда не станет истинным владельцем произведения искусства. Не его это стихия – эстетика. Его вселенная – лавка, склад. И что из того, что лавка называется галереей? На арт-рынке такой ведет себя так же трусливо (а потому и очень нагло), как это присуще старьевщикам. Пусть и называют себя такие антикварами.

Но если хозяин болен (вариант: на войне, в каковой аристократу свойственно участвовать время от времени), то бывший дворовый начинает вести себя сообразно своей природе. Читай: предельно мелко и злобно. Галерист моментально превращается в законного сына Смердякова и Моськи (да простит меня благородное и преданное собачье племя за то, что я, воспользовавшись литературным штампом, бросил тень на славных родственников Лайки, Белки и Стрелки). И далее следует то, что "проще мычания". Именно: истинный язык смерда.

История для меня, лично началась года четыре назад. Тогда я впервые столкнулся с печатной графикой Дэмиена Херста. Случилось это у Владимира Назанского на фестивале галерей в Новосибирске, где искусствовед и куратор из Великобритании Патрик Эллиотт предлагал проект In print, инспирированный издательством Paragon press. Там-то и увидел я серию Херста "Новая религия". Сам Дэмиен на "Арт-Новосибирске" не присутствовал, но несколько дней общения с Эллиоттом пошли мне на пользу. Шотландец показал себя истинным аристократом. Даже в своем скептицизме относительно экспонируемых материалов. Экспонируемых, прошу заметить, в свободном доступе.

Не скажу, что работы Херста выделялись как-то рядом с листами Марка Квинна, Гэри Хьюма, Аниша Капура, Абигайль Лейн, сэра Терри Фроста. Событием делала их "легенда Дэмиена Херста". Чуть менее экзотичная, чем "гиньоль Марка Квинна", но столь же пропитанная некрофилией.

Немудрено, что мне давно хотелось увидеть самого скандального художника Объединенного Королевства "а натюрель". А здесь и повод подвернулся: приезд Д.Х. в Москву. Пропустить я это не мог, но... пропустил.

Почему?

А просто: рылом не вышел. Ничуть не желая делать рекламу пригласившей Д.Х. галерее, все же скажу, что на просьбу о посещении этой (действительно) частной выставки "Литературной газете" было сказано: "Неформат". И от "доступа к телу" отказано категорически. Обидно? Да нет...

Но на кой-какие мысли наталкивает.

Правильно не пустили "Литературку"? Безусловно. Посмотрим же, кто был в числе "агнцев рыночных отношений", отделенных от "козлищ консерватизма".

"Независимая", "Коммерсант", "Большой город". Это только то, что удалось отследить. Тональность? Восторженная. Еще бы: признали своими. Но не будем осуждать нестойких духом либералов: снобизм – одна из самых распространенных человеческих слабостей. Вполне простительная.

Как простительна, если подумать, и смердяковщина "галериста и антиквара", пригласившего Херста "на огонек".

Не мною было замечено, что арт-рынок в России – понятие эзотерическое (слова одной из сотрудниц галереи "М'Арс"). Оспорить сложно. Московская выставка Херста – хорошее тому подтверждение. Эзотерика с уклоном в "черную мессу". Чтобы совсем уж тайно. И то верно: зачем показывать "Новую религию" народу?

Актуально другое: "Врубайся, страна! Народу нужна поэзия на'!" (группа "Полоса"). Поэзия, а не химия, каковую Д.Х. предлагает в качестве современной веры. Молодые полупанки поняли императив нынешнего русского бессознательного лучше, чем арт-дилеры. Плакать о Херсте не нужно.

И не было бы этих строк, не наткнись я в "Большом городе" (06.12.06) на интервью с "лавочником", "выписавшим со склада" Херста.

Еще бы ничего, не люби галерист-аноним (властью, взятой самовольно, лишаю его имени!) русское искусство. Бывает. У людей недалеких это часто: если похоже на европейское, то самобытности нет. Ворованное вроде. Можно поспорить? Конечно. Только боюсь, что моя аргументация покажется слишком простой для человека, уже самим фактом наличия денег ставящего себя выше обедневшего аристократа. Не меня, конечно, а настоящего аристократа, следующего в русле универсального кода академического искусства. Универсального, а не разряда "этнических резерваций". Общего для всех, кто не потерял слуха к "музыке сфер".

"Кто-то спит с животными, кто-то ест г... (отточие наше. – "ЛГ"), кто-то покупает русское искусство. <...> А я не люблю его и не продаю" – сильное по-своему заявление. Смердяков отдыхает.

Ладно, я бы понял, скажи галерист это в преддверии вернисажа Тернера, Гейнсборо или Констебля – тоже, кстати, не бог весть каких самобытных английских художников. Но Херст?! Человек, прославившийся больше всего разрезанной овцой (кажется) в качестве произведения искусства?! Да, "любить" домашних животных – не очень здорово. Прав "галерист и антиквар". Менее здорово, пожалуй, только "любить" мертвых домашних животных.

А что же Херст? Да ничего. Он, по признанию, ничуть не радикал. И нет здесь парадокса: певцы деконструкции в лице "препаратора и провизора" Д.Х., "кровавого портретиста" и "флористического некрофила" Марка Квинна, "разрушителя вещей" Майкла Лэнди прекрасно вписались в общество спектакля, ничуть не поколебав буржуазных основ своего мира.

А иначе почему они были бы любимы лавочниками на скудном "новорусском арт-рынке"? Рожденными с печатью плебса на устах и сердце.

13.12.2006