В МОСКОВСКОЙ патриархии убийство отца Олега из Петропавловского храма назвали "криминальной вакханалией", отметив, что общество находится в состоянии крайнего нравственного нездоровья. Что на самом деле происходит с нами? Как должно отреагировать общество на случившееся? Сегодня на эти и другие вопросы ищет ответы известный режиссер Павел Лунгин.
Российская газета
Павел Семенович, вот опять мы с вами вынуждены говорить о трагедии. Опять убит священник...
Павел Лунгин
Мне кажется, это просто зверское, ужасное убийство, которое совершили потерявшие человеческий облик люди.
РГ
А у вас нет ощущения, что убийство священнослужителей становится тенденцией нашего времени?
Лунгин
Я не склонен говорить о каких-то ужасных тенденциях, о том, как вдруг опустилось наше общество. Просто есть люди, которые хуже чем звери. Эти люди были всегда и везде. Есть люди, которые убивают слабых, беззащитных. Думаю, что образ священника – это образ человека неагрессивного, того, кого легко убить, того, кто может стать жертвой. Видимо, превратно понятый образ доброты и христианского непротивления делает священника легкой жертвой для таких людей. Понимаете, это все равно, что убить ребенка, убить женщину. Не знаю, может быть, для этих людей священник кажется более легкой жертвой.
РГ
Как вам кажется, общество должно дать какую-то реакцию?
Лунгин
Мы можем прореагировать только одним способом, и я готов первый это сделать. Я знаю, что у отца Олега остались жена и четверо детей, и мне кажется, нужно открыть счет и по всей стране собрать деньги сиротам. Потому что такая ужасная, безвременная смерть молодого человека, да еще в рождественскую ночь, накладывает на нас всех, христиан и не только, какие-то обязательства.
РГ
В свое время у каждой семьи был духовник, священник играл очень важную роль в жизни каждого верующего, как вам кажется, какая роль сегодня отведена священнику?
Лунгин
Я даже не знаю. Для прихожан он играет огромную роль, а для общества, честно говоря, я пока не могу понять. Я могу сказать, как бы мне хотелось... Хотелось бы, чтобы он стал тем человеком, к кому можно прийти, посоветоваться, поговорить. Чтобы он был тем, кто может утешить слабого и смущенного. Играет ли он такую роль? Это пока вопрос.
РГ
Недавно, как раз в Рождество, по телевидению показали ваш "Остров". Насколько я знаю, вы человек верующий, вы открыли что-то новое для себя, когда снимали этот фильм?
Лунгин
Когда мы делали фильм, я был в Троице-Сергиевой лавре у семинаристов – эти встречи с молодыми священниками меня настолько обогатили и обрадовали. Я встретил таких замечательных молодых, умных, чистых, светлых людей, которые сознательно хотят служить добру и богу. Я увидел, что там идет зарождение общества, идет от этих молодых священников, которые на меня произвели очень сильное впечатление.
РГ
У отца Анатолия был прототип?
Лунгин
Никакого прототипа не было, просто использовались элементы жития святых, в том числе основателя Киевско-Печорского монастыря. Использовалось много из жизни юродивых. Конечно, парадоксальное юродивое мышление этого героя взято из каких-то источников. Это абсолютно придуманная, художественная история.РГ
Какое у вас было ощущение от съемок?
Лунгин
Прекрасное. Действительно прекрасное. Легкое. Светлое. Незабываемое. Фильм был физически тяжелым, но по ощущениям очень легкий. Когда закончились съемки, у всех было ощущение, что было что-то такое, что уже никогда не повторится. Как раз вчера мы говорили с Петей Мамоновым, вспоминали, какое это было прекрасное время, когда мы жили два месяца в схиме.
РГ
В одном интервью вы говорил, что на съемки вас подтолкнуло чувство неудовлетворенности и тяжести современной жизни...
Лунгин
Я не могу говорить за всех, но скажу о себе. У меня были некоторые чувства потерянности и непонятности. В новой экономической системе, связанной с непрерывным потреблением каких-то материальных благ (надо еще лучше, еще больше; еще новее телефон, еще лучше машину), человек чувствует себя потерянным, потому что совершенно нет места сомнениям, размышлениям о смысле жизни, нет места чувству греха. Те люди, у которых где-то в душе это все есть, в наше время чувствуют себя неудачниками, несовременными. А чувства греха, вины и покаяния – это все-таки главные христианские и главные человеческие чувства. В этом и есть противоречие. Понимаете, мир потребления – это мир языческий. А душа по определению всегда христианка, поэтому она мечется в этом мире.
РГ
Как вам кажется, современный человек способен на такое покаяние, на какое оказался способен герой вашего фильма отец Анатолий?
Лунгин
Кто-то способен, а кто-то нет. Мне кажется, что это не зависит от времени, в котором живет человек. Это зависит только от самого человека.
Общероссийский выпуск
10.01.2007
Источник: Российская газета
