Обрести тёплый дом

Давно стало общим местом ругать кино и телевидение за поток насилия, захлестнувший экран. Но нам показывают то, что мы готовы смотреть, и наоборот. Порочный круг. Что же происходит с нами и как этот круг разомкнуть? С телевизором просто: взять да и выключить. Но от этого не станет безопаснее на улицах, в тёмных подъездах и, увы, за запертыми дверями квартир. О проблеме домашнего насилия журналист Алла Калмыкова беседует с психологом, директором общественной организации для беженцев "Тёплый Дом" Натальей Нелидовой.

А. К. Готовясь к встрече, нашла в Интернете шокирующие цифры: по данным МВД за 2003 год, около 1/3 умышленных убийств совершается в семье; почти 80 % преступлений против личности связано с домашним насилием; до 70 % жертв тяжких насильственных посягательств, совершённых в семье, – женщины, дети, старики. Физическое, психологическое или сексуальное насилие хотя бы раз совершается в каждой семье, систематически – в каждой четвёртой (данные Российской ассоциации кризисных центров). Но официальная статистика – лишь видимая часть айсберга. Нам говорят: благосостояние граждан повысилось, общество стало более стабильным. Возможно. Но не становится ли всё опаснее жить в этом обществе, особенно – самым слабым?

Н. Н. Подобное происходит не только в странах, переживших военные конфликты, но и в тех, которые с нашей точки зрения вполне благополучны.

Психологи знают: всё начинается с детства, поэтому главную причину нужно искать в семье. Мне особо хотелось бы подчеркнуть, что самый распространённый и опасный вид домашнего насилия – психологическое. Именно оно, а не физическое и не сексуальное насилие становится причиной более 70% случаев самоубийств.

Самое печальное – люди совершают насилие потому, что сами были его жертвами. Известно, что дочь алкоголика часто либо выбирает в мужья пьющего мужчину, либо доводит непьющего до алкоголизма с бессознательной целью воспроизведения цикла: пьянка – ссора – примирение для достижения "кайфа" – так называемый "медовый месяц" и далее по кругу. Дети усваивают семейный шаблон и строят по нему свою жизнь.

Ещё одна глобальная проблема – одиночество, когда подвергающийся насилию человек оказывается отрезанным от полноценного общения, которое даёт семья.

– Уточним: здоровая семья. Но может ли она быть здоровой в обществе с философией крайнего индивидуализма под лозунгом "Бери от жизни всё"? Скажем, в семье появился ребёнок. Он отнимает кусок твоей свободы. Ты не готов к новой роли, потому что во главе угла – твоё "я". Ты "имеешь право", а тебя потеснили! И возникает неосознанная агрессия. Как вы помогаете людям справляться с проблемой домашнего насилия?

– Организация "Тёплый Дом" создавалась для женщин-беженок из зон конфликтов. Мы начинали в Москве, а позже, знакомясь с ситуацией в лагерях беженцев в Ингушетии и обстановкой в Чечне, стали по мере возможности переносить работу ближе к тем регионам.

Уже несколько лет "Тёплый Дом" проводит реабилитационные обучающие семинары для женщин помогающих профессий из Чечни. По мере развития этой программы наши ведущие стали отмечать, что при встречах с глазу на глаз женщины всё чаще заговаривают о фактах домашнего насилия. Это всегда была табуированная тема, она и сегодня остаётся таковой. Но если раньше женщина не решалась переступить запрет, то сейчас, видимо, чаша терпения переполнилась.

С другой стороны, изменилась традиционная роль чеченской женщины: она теперь и кормилица, и защитница детей и мужей, и зачастую глава семьи. И она решается заговорить о проблеме – и выясняется, как много в семьях и физического насилия, и психологического, и сексуального.

– Быть может, женщине было бы легче довериться психологу из своей этнической общности?

– Как раз наоборот. Женщины признаются, что им гораздо легче говорить с человеком, принадлежащим к другой культуре, потому что он, во-первых, не ограничен существующими там запретами. Во-вторых, этот человек уедет, и у него нет контактов в её городе или селе, не говоря уже о том, что конфиденциальность – наше профессиональное правило. В-третьих, женщина, которая рассказала кому-то из своего круга о домашнем насилии, в особенности о сексуальном, рискует быть отвергнутой семьёй, соседями. Хуже того: её же могут обвинить в том, что она не позаботилась о чести семьи, вынесла сор из избы...

Такое происходит в разных культурах. Женщина, подвергшаяся сексуальному насилию в семье, становится изгоем.

– Что даёт психологу-христианину общение с людьми другой религиозной культуры?

– Меня всегда привлекали женщины, принадлежащие иной религиозной культуре. Это глубоко верующие люди, у них есть притягательная стройность души. Я очень многому учусь у них. Уже много лет работая с мусульманками и здесь, в Москве, и у них на родине, я не испытываю никаких затруднений.

– В них удивляет готовность принять волю Божью и жизненную ситуацию такой, какова она есть.

– Даже в тяжёлых условиях они сохраняют глубокий духовный потенциал, в отличие от многих из нас. Вера даёт дополнительный ресурс.

– Но есть и другая сторона медали – религиозные установления, предполагающие подчинённое положение женщины. Они играют какую-то роль – как составляющая проблемы насилия?

– Я думаю, да. И всё же сейчас эти стереотипы начинают разрушаться.

– А не будет ли эмансипация женщины противоречить её религиозным убеждениям? Например, евангельским установлениям о том, что жена должна быть послушна мужу.

– Разве не сказано у апостола Павла: "Мужья, любите своих жён, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за неё... Так должны мужья любить своих жён, как свои тела; любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет её, как и Господь Церковь" (Еф 5. 25, 28–29)? А любит ли муж жену как себя, и почему не любит, и любит ли он себя? Проблема – глубочайшая. От того, что мы попытаемся разобраться в ситуации, выиграют все. Что происходит в душе мужчины? Почему он жесток? Там рана, там какая-то травма. Мы хотим помочь ему избавиться от этой травмы, стать более счастливым человеком. Тогда и в семью вернётся мир. Унижая женщину, оскорбляя её, он теряет свою половину. Насилие не поможет воссоединиться мужу и жене. Каждый хочет любить и быть любимым. И чем дольше в семье длится насилие, тем дальше она от этой цели.

– Хотелось бы подробнее узнать, как проходят ваши семинары.

– Мы используем интерактивные методы, когда нет слушателей, когда все – участники. Это работа в малых группах, ролевые игры, обсуждение в кругу, поддержка. Хорошо уже то, что на несколько дней участницы выезжают в безопасное для них место, нормально питаются, живут не в разрушенном городе, а в Нальчике, Минводах. После третьей такой встречи это уже совсем другие женщины.

Но последний семинар, названный нами "Здоровая семья – будущее нации", мы всё-таки решили провести в Грозном. Хотелось, чтобы разговор на тему насилия начался именно там, где проблема стоит особенно остро. Хотелось помочь семьям и работающим с ними психологам. В Грозном у нас подобралась команда, где все доверяют друг другу, у многих накоплен большой опыт работы в гуманитарных программах.

Семинар проходил два дня в январе в гимназии, построенной бизнесменом Гуцериевым в честь его матери и названной её именем – "Марем". В здании висит её фотография, краткая история семьи и посвящение ей, и это очень красиво, это создаёт "лицо" гимназии.

Координаторы, готовившие семинар в Грозном, – творческие люди. Инна Арапетян и Зарема Ахмедова даже поставили силами старшеклассников небольшой спектакль на тему домашнего насилия. Тема была взята не самая взрывная – алкоголизм: муж не работает и пьянствует, жена тащит на себе всю семью, но слышит постоянные упрёки и подвергается физическому насилию, сын становится наркоманом... Завуч гимназии призналась, что, когда спектакль показали школьникам, многие потом вставали и рассказывали, как у них дома: мой папа тоже бьёт маму, я тоже боюсь возвращаться из школы домой... Явление-то массовое.

И на семинаре во время спектакля некоторые женщины не выдерживали, выбегали из зала. Это свидетельствует о том, что тема резонирует: либо она, либо её сестра, либо её взрослая дочь подвергаются такому же насилию в своих семьях. Но спектакль имел счастливую развязку...

– Он был задуман, чтобы помочь женщинам раскрыться?

– Мы не ожидали, что женщины так охотно и откровенно смогут в общем кругу поделиться тем, чему были свидетелями или с чем работали как психологи. Но слушать это было очень тяжело.

Страшно, когда насильник – друг семьи, ближайший родственник. Человек, который вхож в дом, пользуется доверием семьи и часто имеет власть и контроль над младшими её членами, над женщинами. Контроль – один из основных механизмов домашнего насилия: женщина или ребёнок не решаются признаться в своей беде, поскольку близкий человек может их шантажировать, может их же обвинить.

В Чечне война способствовала тому, что случаев домашнего насилия стало значительно больше, а само оно – более жестоким.

– Что же вы предложили женщинам? Как им защитить себя и помочь другим в случае угрозы?

– В папке каждой участницы семинара был комплект материалов: классификация видов насилия, информация о травме, оценка опасности ситуации, в которой живёт женщина, и т. п. Очень важно составить план на тот случай, когда ситуация станет настолько угрожающей, что женщина должна экстренно покинуть дом. Те, кто работает или хочет работать в организациях, оказывающих психологическую помощь женщинам, учились писать проекты программ, находить средства для их проведения, для информирования населения.

– Каковы перспективы "Тёплого Дома"?

– Любой семинар даёт нам обратную связь, поднимает новые проблемы. Сейчас мы начинаем новую программу поддержки активных, мотивированных женщин, которые прошли обучение и реабилитацию на наших семинарах и теперь сами могут работать как психологи. Для начала хотим создать в трёх базовых школах группы поддержки учительниц. Наши специалисты на местах обучат руководителей-ведущих групп, которые со временем появятся в каждой школе. Раз в год для них будут проводиться выездные семинары, руководители-ведущие смогут консультироваться по почте или по телефону у психологов в Москве, возможно – в Пятигорске и Новочеркасске, где накоплен большой опыт работы с женщинами. Будут и стажировки в Москве, в Институте клинической психологии и психотерапии. Женщины из Чечни приезжают сюда уже не первый год, а некоторые преподаватели, например, известный психотерапевт Татьяна Юрьевна Колошина, ведут наши семинары.

Мы хотели бы также создать в школах специально оборудованные комнаты для реабилитации наиболее подверженных травме детей и взрослых.

– А что это за оборудование?

– Это могут быть музыкальная установка, удобный мат, тренажёры, сухой бассейн с шариками, лампа Чижевского. Есть специальные материалы для создания релаксирующего эффекта – например, потолок с ярким покрытием, имитирующий звёздное небо. Мы хотели бы создать такие комнаты в Самашках и Серноводске – сёлах, где больше всего пострадали дети, а учителя страдают оттого, что не знают, как им помочь.

Как ни странно, даже в Москве существует всего-навсего один центр, где оказывают помощь детям, пережившим насилие, – центр "Озон" на Бауманской. Я побывала там, и мы договорились, что они проведут семинар для наших специалистов.

– Значит, вы стараетесь не просто накормить голодного рыбой, а дать ему в руки удочку?

– Верно, но нескольким многодетным семьям мы оказываем и гуманитарную помощь. Одинокой маме с пятью детьми, Яхите Тантаевой, которая почти не видит, помогли оборудовать в доме камин. Деньги на него собрали шесть финских семей. Теперь хотим помочь старшей дочке обучиться шитью, чтобы она стала опорой матери – в чеченских семьях так принято. Помогаем семье Шавлаховых, где три девочки, а родители больны туберкулёзом (Роза, мать, только что скончалась, её не удалось спасти).

В марте прошлого года Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН) провело в Москве четырёхдневный семинар по проблеме домашнего насилия. Во всём мире действуют программы для беженок, сеть больниц МАГИ для женщин (замечу, что беженки из дальнего зарубежья находятся у нас в несоизмеримо лучшем положении, чем гражданки РФ, просто потому, что международные программы помощи для женщин есть, а российских – нет. Не тема ли это для национального проекта?). Семинар показал, что мы движемся в нужном направлении, наши координаторы знают международные программы, адаптируют их и с ними работают. В конечном счёте всё это – та самая "удочка".

– Не хотелось бы, чтобы у читателей сложилось мнение, будто домашнее насилие – проблема, характерная в основном для беженцев, так сказать, "семейное дело" мусульман.

– Ни в коем случае. Проблема общая, и рассматривать её следует в контексте прав человека – связь здесь самая прямая. Это не "семейное дело", а грубейшее нарушение права человека на свободу, неприкосновенность личности, защиту от жестокого обращения и пыток.

Стоит хотя бы раз посмотреть по телевидению криминальные новости, чтобы понять: у нас всё то же. Подойдите к любой женщине на улице, побеседуйте с ней, и она много чего сможет рассказать, а может быть, сделает открытия и для себя. Я думаю, что российская ситуация нисколько не выбивается из цифр мировой статистики. Уж если в благополучной Швейцарии каждая пятая женщина подвергается насилию, то можно себе представить, что происходит у нас.

– Но там-то, наверное, эту проблему пытаются решить?

– Нам такие возможности и не снились. Например, в США государство на профилактику домашнего насилия тратит миллионы долларов. Оно в этом заинтересовано. Иначе будет обязано предоставить пострадавшей женщине большой спектр очень дорогих услуг, что нанесло бы бюджету большой урон.

Повсюду за рубежом есть кризисные дома для женщин и детей в опасности – в Москве нет ни одного такого дома. Есть крошечный, на шесть мест, приют в Химках, да и то в его статусе столько ограничений, что туда никто не идёт. Такие дома лучше выживают в регионах.

Я побывала в женском кризисном центре в Цюрихе. Вынужденная скрываться там женщина по закону имеет право не выходить на работу, потому что насильник может там её подстеречь; то же самое касается посещения ребёнком школы. Государство обеспечивает их всем необходимым. В США жертву насилия переселяют в другой штат, когда есть серьёзная опасность преследования, мести. Или, например, если похищен ребёнок, государство его разыскивает и возвращает матери даже из другой страны.

Женщине важно знать о конкретных вещах: так, в случае домашнего насилия она имеет право на эмиграцию. Миссия УВКБ ООН в Москве предлагает женщинам обращаться к ним, правда, это касается беженок из ближнего и дальнего зарубежья.

Из этих примеров видно, насколько серьёзное значение придают проблеме во всём мире.

– В отличие от нашей страны, там сильное гражданское общество, люди активно борются за свои права.

– Американки успешно это делают. Например, проводят акцию "Немые свидетели": выставляют на улице плакат, на котором нарисован силуэт женской фигуры и текст – история женщины, погибшей в результате домашнего насилия. Это производит очень сильное впечатление, и люди начинают осознавать серьёзность проблемы.

Проводятся и массовые протестные марши, когда женщины выходят на улицы и каждая надевает лиловую ленточку – этот цвет избран как символ борьбы с домашним насилием. Издаются различные буклеты, листовки, памятки.

Осознание проблемы обществом – первый шаг к тому, чтобы она начала решаться.

– А каким мог бы быть первый шаг у нас в стране? Поле-то непаханое.

– Начинать говорить об этом нужно ещё в школе, а то и раньше. За рубежом существуют программы работы с детьми от трёх до пяти лет. Например, проводят занятие на тему "Что можно делать со своими руками". Малышам объясняют в доступной игровой форме, что их ручки созданы не для того, чтобы кого-то избивать, причинять боль. Такие разработки есть и для школьников разных возрастов. В школах у нас преподают такой предмет – ОБЖ: обеспечение безопасной жизнедеятельности. Разве нельзя в его рамках вести курс по защите от домашнего насилия?

Если говорить шире, нужна большая озабоченность и заинтересованность всего общества, чтобы искоренить проблему, преодолеть гендерные стереотипы. Женщина по-прежнему остаётся в подчинении у мужчины, в экономической и, главное, психологической зависимости, и лидерство отдельных женщин ещё не означает равноправного гендерного партнёрства.

Думаю, мы должны продвигать как можно больше женщин в органы власти, начиная с городских структур. Почему шведки впереди планеты всей? Там чуть ли не две трети правительства – женщины. Отсюда – мощные государственные программы, которые реально помогают решению женских проблем.

В социально обустроенной Швеции совсем недавно остро стояла проблема проституции. Что они сделали? Создали, во-первых, программу профессионального обучения для женщин, во-вторых – рабочие места. В течение нескольких лет проблема была решена. Теперь они ввели закон об уголовной ответственности для потребителей секс-услуг.

В Германии и Австрии принят закон, по которому изолируют не жертву, пережившую насилие (как правило, это женщина с ребёнком), а мужчину. Ведь изоляция для жертв – дополнительная травма. Сейчас и швейцарки с большим трудом пытаются провести закон об изоляции насильника. Почему с трудом? Общество очень патриархально. Ещё лет двадцать назад дискутировался вопрос, работать ли женщине или лучше сидеть дома. Мне сказали в кантональном совете: "Вы же понимаете, что если каждая пятая женщина у нас подвергается домашнему насилию, то каждый пятый мужчина – насильник. Поэтому и полиция, и прокуратура сопротивляются принятию такого закона".

Во многих странах мира знают имя американки Мерилин Мюррей. Она сама была жертвой насилия и начала с того, что в тюрьмах стала беседовать с насильниками о последствиях совершённого ими преступления. Многие мужчины, не выдержав, начинали рыдать. Здесь восстановительный процесс для жертвы и насильника взят из практики так называемых примитивных народов. Есть у них простая мудрость: преступник обязательно должен встретиться с жертвой, с семьёй жертвы, увидеть, что он натворил, осознать последствия. И в нём – если это не патологический тип – происходят какие-то глубинные изменения. А Мюррей просто на собственном примере показывает, что такое насилие.

В Швейцарии есть реабилитационная программа для насильников "16 вечеров", её проводят психологи. Важно осознавать, что жертвы – обе стороны.

– Мы затронули огромный массив проблем. Понятно, что работы – непочатый край, особенно для нас, христиан. Благодарю вас за беседу.†