Соль земли Калининградской

Замечаешь, что пополнение рядов...
не сокращается неуклонно
по мере удаления от средних веков,
а остаётся постоянным за всю историю,
как будто необходимое и достаточное
количество "соли земли" было раз
и навсегда определено таинственным
постановлением свыше.
Пьер Фроссар. Соль земли

У Церкви женское лицо

Тех, кто собрался в этот день в католической часовне города Гвардейска Калининградской области, я назвала бы "марафонцами". Иной очевидец засмеялся бы в ответ, видя здесь группу женщин среднего и старшего возраста. Но, нравится это или нет, – у нашей Церкви женское лицо, и именно такие прихожанки и есть натренированные и терпеливые "марафонцы молитвы", готовые не сойти с дистанции, как бы долог и тернист ни оказался их жизненный путь. "Верные в малом", они зачастую ходят в церковь вопреки желанию своих неверующих мужей и детей. Не их вина, но, кажется, они немного конфузятся оттого, что нет молодёжи, что мало в приходе мужчин и что так мало их самих собралось в день Господень.

В небольших приходах всегда есть одна женщина или бабушка, вокруг которой вертится всё. Здесь это пани Бронислава – старая полька, пережившая депортацию из Белоруссии в Казахстан при Сталине и приехавшая на запад России при Хрущёве. Она разбавила демографическое однообразие нашего собрания, приведя с собой двух внуков. Когда после Мессы мне предложили рассказать о Богородице, дети заёрзали и пошли в игровую комнату. Благо, есть куда: дом этот большой и многофункциональный.

Огромная готическая церковь Гвардейска строилась в начале XVI века католиками, но позже перешла к лютеранам. А когда буржуазный Топиау стал советским Гвардейском, храм надолго сделался складом и пришёл в плачевное состояние, пока на волне "перестройки" его не взяли в руки православные. Они починили кровлю, реанимировали здание и вернули ему функцию Божьего дома.

Католический приход Святого Иосифа возник чуть позже, в 1991 году, и тогда же здесь появился первый священник Ежи Стецкевич. Поначалу собирались на квартире, а в 1995 году был куплен один из старых немецких домов в центре города. После трёх лет ремонта развалина-четырёхэтажка превратилась в одно из самых красивых зданий в городе. Здесь есть просторная часовня, класс для воскресной школы, игровая комната для маленьких и, конечно, гостиная, ведь после воскресной службы в таких небольших общинах-семьях обычно бывает чаепитие.

Нынешний настоятель отец-вербист Ежи Ягодзинский служит в Гвардейске не так давно. До этого он много лет провёл на Филиппинах, а затем в России. Однако картины филиппинского художника с экзотическими пейзажами, украшающие почти все помещения приходского дома, оказывается, привёз другой священник – предыдущий пастырь прихода о. Эдуард Правдцик, этнический немец, маршрут служения которого тоже пролегал через Филиппины в Россию. По сути, становление католического прихода в Гвардейске, формирование общины, ремонт – всё это во многом его заслуга.

За чаем я попросила прихожан рассказать немного о себе и услышала столько драматических историй... Оказалось, сами прихожане знали друг о друге далеко не всё. Зазвучали рассказы о ссылках в Сибирь и Казахстан, потому что они были немцами или поляками, о потере близких на каторжных работах, о попытках вписаться в социалистическую действительность, сохраняя при этом веру и оставаясь для социума людьми второго сорта. Может быть, не всех можно назвать героями, ведь выжить можно было, лишь идя на определённый компромисс, но слово "мученичество" подошло бы, кажется, к каждой судьбе.

Ещё перед Мессой отец Ежи предложил съездить посмотреть, как выглядят церковные здания в округе. Но хотелось сидеть и слушать рассказы. Что смотреть на камни! Насколько интересней людские судьбы!

– Камни тоже могут кое-что рассказать, – возразил настоятель и оказался прав.

Сюрреалии

– Ну что, едем в Демьяновку? – спросил отец Ежи.

– Едем! – кивнула сестра Стелла, положив свои длинные тонкие руки на руль.

Тёплое, "человеческое" название Демьяновка, лишённое агитационного привкуса среди всех этих гвардейсков, советсков, знаменсков и правдинсков, как островок нормальной жизни, когда от какого-нибудь крепкого работящего многодетного Демьяна могли образоваться фамилия, деревня, ремесло... Но, ясно, на картах Калининградской области Демьяновка могла появиться максимум 60 лет назад, после Второй мировой войны, в эпоху всеобщей грамотности и паспортизации, когда фамилии уже так просто не образуются.

Придорожный указатель говорил, мы уже близко. Прошу остановить машину – очень уж выразительный пейзаж открылся перед нами: бесконечный целинный простор с редкими холмиками, стайками кустарника и силуэтом какого-то заброшенного строения посредине.

Вместе с сестрой Стеллой, с "мыльницами" наперевес, подхватив подолы юбок, мы сходим с обочины. Цветущая и стрекочущая кузнечиками растительность оказывается неожиданно высокой, трава почти по плечи, мы едва пробираемся в этих зарослях. Сестра-монахиня придумала взобраться на вершину близлежащего холма, я устремилась за ней, понимая, что снимок оттуда получится лучше. Уже почти наверху, не оглядываясь, она бросает через плечо:

– Кажется, мы взобрались на дом.

– Как на дом?!

Выбравшись на плоскую вершину, я спешу к противоположному склону и тут же оказываюсь на краю обрыва: подо мной – отвесная кирпичная стена с дверным проёмом, через который при желании можно проникнуть внутрь "холма".

Сделав по кадру, выбираемся из травяного бесчинства и едем дальше. Маячивший как парус в растительном море силуэт постройки оказывается храмом. Пруссия, пятнадцатый век. Колокольно-купольная и алтарная части. Остатки ступеней на колокольню стиснуты с двух сторон кирпичной стенкой. Сестра Стелла устремляется в этот узкий проход наверх – отчаянная женщина! Дальше ведь всё равно тупик – всё разрушено! Представляю, скольких усилий стоило сломать добротную тевтонскую кладку. Вот здесь, видимо, стоял алтарь, вот там собирался народ на молитву...

– Ну, что – едем в Демьяновку? – напоминаю я.

– А это Демьяновка и есть.

В доме, где Папа висит

Кто поёт, тот дважды молится. Эти слова св. Августина знают все. А в приходе Знаменска их замечательно реализуют. Община здесь – ещё одна щепотка "соли". Этим католикам повезло: местечко маленькое, но Мессы служатся в настоящем восстановленном храме. Но есть и минусы: чай попить тут негде.

– Поедемте ко мне на чай! – обращается ко мне одна из прихожанок.

Я здесь гость. Смотрю вопросительно на отца Ежи, его лицо становится непроницаемым; явно не хочет.

– Заедем, тут недалеко, – настаивает женщина, – у меня дома Папа висит...

Мой вопросительный взгляд переметнулся на гостеприимную прихожанку.

– И Папа у меня висит, и святая Тереза, и Матка Боска Ченстоховска...

– Давайте завтра, – уклоняется священник.

Мне это решение снова кажется необдуманным: ехать сюда из Гвардейска довольно далеко, не лучше ли потратить полчаса сейчас, уважить человека и не связывать себя обязательствами.

– Знаю я эти чаи! – отвечает мне уже в машине отец Ежи. – Тут получасом не отделаешься!

Ему видней. И на другой день мы втроём с сестрой Стеллой подруливаем к домику, выглядящему совсем маленьким из-за огромных бордовых георгинов в палисаднике. Антонина показывает нам своё жильё. И мы оказываемся в самой "серьёзной" комнате, где кроме портрета Папы висит целая галерея образков и религиозных вещиц. В другой комнате – такой же "иконостас" во всю стену, но уже из фотографий родственников.

У Антонины пятеро детей и девять внуков. У большинства из них жизнь сложилась нормально. Но сердце, конечно, больше всего болит об одном "непутёвом" сыне. Его фотографий больше, чем всех остальных. Плюс фотографии внучки от его первого брака, о которой бабушка безмерно тоскует...

Отец Ежи был прозорлив: под словом "чай" тут скрывались жареные караси, несколько видов салатов, шикарное жаркое, соленья, вино, сладкий пирог...

Пир по случаю недавнего дня рождения хозяйки закончился выносом из молитвенной комнаты красивого заводного ангела. Кукла в пышном платье с крыльями из оптоволокна, подключённая к сети, кружилась и светилась. Но почему-то без музыки. Антонина вынула листочки с распечатанными песнями из вчерашнего богослужения и предложила спеть "Мария – тихий свет". Мы запели. И тут вижу, что сдержанная и по-немецки аккуратная сестра Стелла заливается краской от еле сдерживаемого смеха. Настоятель смотрит на неё с укоризной. А ситуация и впрямь забавная: сидят за столом миряне во главе со священнослужителем и религиозной песней аккомпанируют заводному ангелочку...

Пять детей и девять внуков не застраховали от одиночества. Никто из молодых не хочет жить в глухой провинции в маленьком домике, пусть и с роскошными георгинами. И то, что приход состоит в основном из пожилых людей, свидетельствует не столько о том, что молодые не хотят ходить в церковь, сколько о том, что в сельской местности их почти нет.

Ау, христиане!

После Демьяновки я прозрела: в каждом холмике и сгустке кустарника, мимо которых мы проезжаем по старой немецкой брусчатке, затаился умерший дом или двор. И все эти цветущие поля одичали не так давно.

Заросшие сады, полные яблок, остатки стен и заборов... Но вот на пути нам встретился дом, а потом ещё один, со свежевставленными стеклопакетами: кто-то решился обосноваться в заброшенной деревне и начать новую жизнь. Жилья здесь – хоть отбавляй! Бери да отстраивай!

Но мои наблюдения оказались поверхностными. В самом Калининграде цена за квадратный метр жилья растёт стремительно, приближаясь к столичной. Тех, кто издалека, этот город может привлекать своей близостью к Европе. Но квартирный ажиотаж в областном центре возник также и в связи с разрушением так и не набравших силы советских колхозов и совхозов, с массовым оттоком населения из села, с этой бедной землёй, даже в пору июльского цветения похожей на могильник.

И снова церкви. От этой остался только фронтон – плоская стена. Другая снаружи почти цела, но внутри пуста, только кто-то поместил в её алтарной части крест, кто-то в этом посёлке хранит ключ от входа. Значит, осквернение приостановлено. Ну, хотя бы так!

В городе Правдинске (бывший Фридланд) храму повезло: его занял православный приход, маленький – средств явно не хватает, – но живой. Храм св. Георгия строился с 1313-го до 1530 года, с 1945-го использовался как склад. Шпиль восстановлен за счёт госбюджета, в 1995–1996 годах положена новая кровля. Резной деревянный амвон, ступени которого по спирали опоясывали ближнюю к алтарю колонну, был пущен на дрова. Подлатанная святыня на слиянии двух рек, Лавы и Правды, выглядит величественно, почти как была задумана.

А какая судьба ждёт другие мёртвые святилища – сотни старинных сооружений, предназначенных для поклонения Богу? Немецкие исследователи подсчитали, что на территории Калининградской области имеется 252 разрушенных и заброшенных средневековых храма.

252 храма наверняка строились тевтонцами не для того, чтобы пустовать, они, скорей всего, были полны народу. А сейчас – если бы кто-то взялся восстанавливать хоть пятую, хоть десятую часть этих руин, то для кого?

Да, демографический спад.

В одном из приходов был у нас тихий бабий разговор. В продолжение темы, с которой я сюда, в общем-то, и приехала, я сказала:

– Дева Мария, являясь в Меджугорье, говорит, что грех аборта нужно отмаливать всю жизнь.

– Я даже не знаю, сколько я их сделала, – вздохнула одна.

– Муж меня просто гнал на операции! – подхватила вторая. – Иди, говорит, ты что, с ума сошла – всех рожать?..

"Достаточное количество "соли земли" было раз и навсегда определено таинственным постановлением свыше. Кривая статистики неровная, но не проявляет никакой общей тенденции к понижению". Эти слова Пьера Фроссара касались монашества, но, думается, применимы к христианству вообще. Храмы пусты, деревни пусты. А соли всегда столько же. Маленькими щепотками, горсточками, по маленьким приходам и общинам. Глядишь – и наберётся. †