Вот уже более месяца продолжается сидение в пещере в Пензенской области некой группы людей, считающих себя православными, которых шизофреник (это не оскорбление, а официальный диагноз) Петр Кузнецов соблазнил ждать в пещере конца света, который якобы наступит в мае следующего года. Это событие по датам приблизительно совпадает с датой инаугурации нового президента.
За прошедший месяц возле пещеры уже побывали священники, психологи, милиционеры, психиатры, журналисты, родственники, знакомые и предприниматель Герман Стерлигов. Все они пытались вести переговоры, засовывать в вентиляционное отверстие хитрые записывающие приборы. Благодаря работе журналистов теперь все знают, что в пещере 35 человек, включая детей, большинство из них женщины, по национальности "закопнцы" в основном белорусы, они ссорятся на бытовой почве и обещают взорвать баллоны с газом, если к ним кто-то полезет, а их главарь якобы готовит побег из психиатрической больницы.
По всей стране идут передачи на тему: "Волнует ли лично вас судьба пензенских затворников?". Андрей Малахов сделал желтую передачу со слезой, всевозможные эксперты высказались, местный епископ написал рапорт патриарху Алексию II, основные церковные ньюсмейкеры сказали свое слово (митрополит Кирилл [Гундяев] предложил укреплять религиозное образование, дьякон Андрей Кураев призвал руководство РПЦ обратить внимание на вопросы, которые волнуют мирян: ИНН, паспорта, экуменизм, компьютер Зверь и приход Антихриста). Так что все теперь ждут. Могут пустить в эти катакомбы газ, могут вести долгие изнурительные переговоры, могут служить возле пещеры литургии и посылать "самых авторитетных священников епархии", могут позвать туда Лукашенко, за которого некоторые сектанты готовы жизнь отдать, могут просто сидеть и плевать в потолок или депортировать тех жителей Белоруссии, которые не успели залезть в пещеру, но жили в доме Петра Кузнецова, спали и молились в его сосновом гробу. Можно все, но серьезно ситуацию это не изменит.
РПЦ МП переживает глубочайший системный кризис, который вырвался наружу столь диким способом. Пока все боролись против нескольких либеральных общин в Москве и других городах, пока говорили, что главная задача православных хранить традиции и не допустить западного либерализма, пока встраивались во власть и шли в школы с уроками ОПК, пока разбирались с имуществом – одним словом, пока создавали внешнюю структуру, в глубине РПЦ МП зрели силы, которые одни называют "благочестивыми старушками", а другие "народом-богоносцем". "Старушка" может быть вполне молодой женщиной или мужчиной, это не возрастное или гендерное определение, а психологический тип.
Этот психологический тип расцвел и принес обильные плоды, к нему принадлежит большое число мирян, священников и несколько епископов (ярким примером последних может служить епископ Чукотский Диомид). Эти люди долгое время были предоставлены сами себе – с ними никто не занимался, не спрашивал о проблемах, не интересовался, чем они живут, не смотрел, что за книжки они читают и какие у них в голове появляются мысли, их приход и уход в храмы никто не замечал, а они сами нашли в Православии то, что протоиерей Александр Шмеман назвал в своих дневниках "пропахшим кафтаном благочестия". Они нашли способ разделения людей на своих и чужих, масонов и казаков, православных и всех остальных, прихожан нашего прихода и других прихожан, духовных чад такого-то "старца" или другого "батюшки".
Эти люди, посмотрев пару видеокассет и послушав странницу Феклушу, которая сама нигде не бывала, ничего не читала, но много что слышала, выстроили для себя весьма странную систему авторитетов. Традиционно для христианина важны Библия (Новый Завет и Ветхий Завет), решения Вселенских соборов, мнение большинства святых отцов, решение Всеправославных соборов, Поместных Соборов одной Церкви, архиерейских соборов, решения Синода. Далее идут частные мнения епископов, поскольку только они могут высказываться по догматическим вопросам от лица Церкви, священников, мирян. Эта конструкция иерархична – каждый последующий пункт является более частным случаем. Для православного христианина в России самый минимальный церковный авторитет, обязательный к исполнению, если он явно не противоречит более высоким, – это соборные постановления и решения Синода, Патриарха и местного епископа.
Для православных старушек обоего пола первым, последним и единственным авторитетом является мнение "старца", "монаха", "духовника", "подруги благочестивой" или "святыхотцов" (без пробела, указания на источник и время жизни подвижника). Иногда, как в случае с Пензой, таким авторитетом становится психически ненормальный человек.
Нельзя сказать, что Церковь никак не борется с этой низовой системой. Еще в конце 90-х годов прошлого века вышло определение Синода о "младостарцах", то есть недавно (или давно) рукоположенных священниках, которые начинают авторитарно решать за мирян (естественно, не без их согласия) вопросы, связанные с браком, устройством на работу, воспитанием детей, кругом чтения. Но это решение так и осталось на бумаге. Фактически в каждой области есть свой местный "авторитет", чье мнение для людей куда более значимо, чем официальные реплики "авторитетных священников". С этим практически ничего нельзя сделать, поскольку священник, а уж тем более епископ – лицо официальное, иногда даже номенклатурное, которому "нет никакой веры". Ему не верят ни ревнители не по разуму, ни современные молодые люди, которые могут ходить годами в храм и не иметь ни одного знакомого священника, поскольку они приходят в храм как в лавку, где за их деньги им отпускают определенную религиозную услугу. Но речь сейчас не о них, а о ревнителях не по разуму.
Когда дьякон Андрей Кураев говорит о необходимости священноначалия РПЦ МП обратить внимание на нужды простых мирян и не замалчивать вопрос об ИНН, он прав и не прав одновременно. С одной стороны, Церковь высказалась о том, что принятие/непринятие ИНН не влияет на отношения человека с Богом, с другой – даже в Москве существуют храмы (святителя Николая на Берсеньевке), община которых не хочет принимать ИНН. Иными словами, "народ Божий" давно уже не слышит мнения священноначалия, живя какой-то отдельной жизнью.
Проблема пензенских сидельцев показала, что для значительного числа прихожан границы Церкви сужены до конкретного храма или даже квартиры, им незнакомы понятия "соборности", "мнения Церкви", "частного мнения". Прежде чем Синоду писать некие определения и рекомендации, необходимо заново начинать работу с епископатом и духовенством, выстраивать иерархическую систему отношений или, говоря светским языком, "вертикаль власти". При этом в РПЦ, конечно, могут быть дискуссии по острым вопросам, но до тех пор, пока не будет осознано значение епископата в церкви, пока миряне и священники не выйдут за пределы хотя бы своего храма, случаи с пензенскими сектантами будут повторяться достаточно регулярно.
Второй важный момент, который показывает эта история, состоит в том, что некие люди до ухода в землянку почти полгода живут в деревне, на виду у людей, они открыто молятся возле гроба, строят некое подобие молитвенного дома, и ни у кого не возникает резонного вопроса: "А что эти люди делают?" Молчит епархия и духовенство, на чьей территории возводятся сомнительные культовые здания, молчат местные власти и ответственные по религиозным делам. При этом местные жители знают, кто такой Петр Кузнецов, но не делают ничего для того, чтобы обратить внимание друг друга и властей на странную асоциальную группу, появившуюся у них в деревне. Естественно, никто и не обязан этого делать, но тогда РПЦ можно прекращать использовать термин "каноническая территория", поскольку ее представители не заботятся о людях, которые не просто на ней находятся, но и называют себя православными. СМИ нужно прекратить вышибать из зрителей слезу вопросами родственникам: "Почему вы ничего не делали, когда ваша дочь/мать/сестра/кузина/племянница стали странно себя вести?" Почему тот же Герман Стерлигов, как принц на белом коне, прискакал под телекамеры вести переговоры? Он не знал, что в России есть сектанты? Если он такой специалист, то где он был раньше?
В общем, обществу, СМИ, властям, Церкви нужно реально ответить на вопрос, волнует ли их судьба окружающих. Пусть даже не всех, а тех, кто находится рядом с ними. В случае положительного ответа нужно реформировать систему отношений к людям. Не вводить очередные курсы религиозного обучения, а посмотреть на тех людей, кто стоит в храме, послушать, что они говорят, чем они живут. Затем, исходя из полученной информации, начинать работать с теми, кто уже постоянно ходит в Церковь, не говорить прекрасные проповеди о том, чего никогда не бывает в жизни, а говорить с конкретными людьми о важных для них проблемах. Добавлять в их повседневные блюда щепотку подлинно христианской соли.
В случае отрицательного ответа РПЦ может расслабиться и получать удовольствие. Она будет иметь какое-то число прихожан при любом раскладе. Возможно, придется сократить число храмов или просить дополнительных дотаций, но прихожане будут. Только тогда не нужно говорить о Православии как об объединяющей религии всех россиян, не нужно претендовать на особую роль в обществе, а следует осознать себя духовным "Макдоналдсом", который обеспечивает людей "духовной пищей". Не нравится чувствовать себя "фастфудом" и рассматривать храмы как "пункты быстрого питания"? Тогда нужно делать выводы и готовить пищу по индивидуальным рецептам, реально ценить каждого прихожанина или хотя бы пытаться это делать. Иначе они будут питаться в разных сомнительных забегаловках, а претензии все равно переадресуют нам, православным христианам
Источник: Русский журнал
