Это далекое-далекое, как старый волшебный сон, Рождество, запомнилось мне, наверное, больше всех других праздников детства. Это было самое чудесное, самое сказочное Рождество Христово в моей детской жизни.
А началось все очень печально: за два дня до Рождества мы с Катей заболели ветрянкой. Это случилось на второй год моего житья-бытья у тети Эрны. Мне тогда было 7 лет, мы лежали в детской, одинокие и несчастные. Ксюшу и Киру от нас отселили, никто к нам не заходил, кроме тети Эрны и Александра Илларионовича. Причем, все знали, что если в доме появилась ветрянка – значит, ею переболеют все, кто еще не болел, то есть любая изоляция больных бесполезна.
Я болела тяжелее, чем Катя – у нее температура была невысокой, и на коже "цвело" совсем немного высыпаний. Я же была до такой степени усыпана, что можно было сразу всю меня поливать зеленкой. В утешение, тетя Эрна рисовала на мне разных сказочных персонажей. На лице у меня порхала зеленая бабочка, на груди – прыгали зайцы с морковками в лапах, по спине ползла королевская кобра, а по ногам – улитки. В общем, ходила я вся зеленая.
Алеша, увидев меня, закричал:
– Привет лягушкам!
А Вася добавил:
– И крокодилам!
Но я не позволила себе на них обижаться – братья всегда так шутили.
Несколько раз температура поднималась настолько высоко, что тете Эрне приходилось делать мне укол с очень страшным названием "литическая смесь" и я представляла, как тетя Эрна идет на кухню готовить эту смесь, варит ее в ковшике, а потом засасывает прозрачным шприцом и идет меня колоть. Но после "литической смеси" мне становилось лучше.
В Рождественский сочельник, утром, мы остались дома втроем: я, Катя и тетя Эрна. Мы честно выпили по кружке теплого молока с печеньем, я подрисовала Кате несколько новых зеленых кружочков на лице, почитали про "Снежную королеву", затем послушали чтение тети Эрны, потом поссорились с Катей из-за какой-то чепухи – кто будет выкраивать из зеленого шелка платье для куклы. Этого шелка остался один лоскут, и мы никак не могли его поделить.
Да и поссорились мы, на самом деле из-за того, что хотелось не болеть, а принимать самое деятельное участие во всей этой предпраздничной суматохе, и печь печенье в виде елочек и шишек, и вырезать ангелочков из цветной бумаги, и пойти в Кремль на "Щелкунчика" и... в общем, встретить Рождество по-настоящему! А нам суждено было сидеть в опустевшей, грустной детской, с надписью на входной двери: "Не входить – карантин. Ветрянишник". Эту надпись придумала Катя. И слово "ветрянишник" тоже она.
– А если б мы болели свинкой, то написали бы: "Не входить – свинюшник". И повесили бы на дверь. – мрачно сообщила Катя.
– Болеть свинкой хуже, – продолжала она, словно решив меня утешить. – Шея распухает, и хрюкать начинаешь.
– Врешь ты все.
Мне было все равно, чем болеть: свинкой или ветрянкой – просто очень не хотелось болеть на Рождество. Ну, или хотя бы болеть "не сильно", чтобы разрешили спуститься вниз и помочь, например, печь печенье или лепить из соленого теста фигурки. Катю из солидарности оставили со мной, тоже не пустив на кухню. И она, немного подумав, спокойно отправилась раскрашивать свою тарелочку из папье-маше. А я, закутанная в плед, села на широкий подоконник, стала смотреть на высокие рождественские сугробы, маленькую ледяную горку и заплакала.
Тетя Эрна утешала меня всеми возможными и невозможными способами: принесла горячих, только что сделанных Кирой ирисок, предложила посмотреть свой тяжелый бархатный альбом с золотой застежкой – там были ее свадебные фотографии, – и даже готова была шить для моей куклы Лорны бальное платье.
– Подумай, Анюта, какие подарки завтра утром будут ждать тебя под елкой! – воскликнула тетя Эрна, очень радостно, желая заразить меня своим праздничным настроением.
Я подумала и заплакала с новой силой.
– Анечка, милая, да что с тобой? Ты не рада?
А дело было вот в чем: на Рождество я заказала Деду морозу очень красивую книгу с английскими сказками, которую обнаружила в книжном магазине, и шахматы. После ссоры с Алешей, я подумала, что хорошо бы иметь собственные шахматы, играть в них, когда захочется. И никогда не давать этим противным мальчишкам. Так вот, я честно описала мои пожелания в письме к Деду Морозу, и вдруг сегодня пришла в голову мысль, что я хочу другой подарок. Совсем другой! Лакированные туфельки в виде лодочек, те самые, которые я видела на витрине обувного магазина, возле московского дома тети Эрны. Видела я их летом – и такие они были хорошенькие, достойные настоящей принцессы – розовые, блестящие, с маленькой кожаной розочкой на боку. Тогда у меня захватило дух от восторга – но я не осмелилась попросить их у тети Эрны, ведь всего два дня назад отпраздновали мой день рождения, и я получила много подарков. А потом, они как-то сами собой забылись... Я не помнила, сколько они стоили, но, наверное, дорого.
Эти туфельки вспомнились мне совершенно случайно и раздразнили мою душу до горьких рыданий. Сейчас какая-нибудь девочка, может даже, моя ровесница щеголяет в них и любуется розочками – такие это славные, милые туфельки!
Тетя Эрна не могла понять моих слёз.
– Ну, что с тобой, Аня? Кто тебя обидел?
Я отрицательно затрясла головой.
– Ту-у-фли. – выдавила наконец я.
– Туфли тебя обидели? – Тетя Эрна рассмеялась и обняла меня. – Ах, какие они вредные! Что же они сделали, мозоль натерли?
– Нет. – я всхлипнула. – Я...хотела туфли на Рождество... А теперь мне подарят шахматы и книгу-у... – И я, запинаясь, рассказала про летний жаркий день и розовые "лодочки" в витрине магазина, и как они красиво блестели...
– Анюта, ну что же ты раньше мне не сказала? – С искренней горечью, воскликнула тетя Эрна. – Мы могли бы послать Деду морозу телеграмму, попросить эти туфли вместо книги! – Она задумалась. А раз тетя Эрна задумалась, значит, что-то обязательно придумает, чтобы меня утешить.
Но туфли... Я их видела так давно! Где теперь Деду морозу их искать? Да и времени у него нет, ведь Рождество Христово почти наступило!
– Я знаю, что делать. – Тетя Эрна решительно встала. – Надо написать письмо Рождественскому Ангелу.
– А как это? И что за Ангел?
– Он вообще-то не дарит подарков, но может сделать исключение и принести подарок вместо Деда Мороза. Только больному ребенку. А ты у нас как раз сильно болеешь. – Тетя Эрна ласково погладила меня по голове.
Я послушно взяла бумагу и под диктовку, печатными буквами вывела: "Дорогой Рождественский Ангел! Подари мне пожалуйста на Рождество розовые туфельки с розочкой, какие я летом видела вместо шахматов и книжки. Я болею и очень скучаю. Аня. Дом Красково".
– Ну, вот, как я вовремя про него вспомнила! – обрадованно сказала тетя Эрна.
– А что еще этот Ангел делает, кроме подарков больным детям? – заинтересовалась я.
– Он летает в Рождественскую ночь над городом и сыплет с неба незабудки. – Таинственно сообщила тетя Эрна.
– Настоящие? Их можно пойти и поискать на снегу?!
– Нет, в снегу их не найти, Анютушка. Они невидимые. Их может увидеть только очень чистый сердцем человек, то есть очень хороший и добрый.
– Тетя Эрна, а вы их видели? Вы же очень хорошая!
Она засмеялась и взяла мое послание.
– Пойду, отправлю письмо Ангелу, а то не успеет...
А я стала ждать. Я верила и не верила, что получу в подарок туфельки. Хотя, на Рождество всякое может быть... И все-таки – откуда посредине зимы могут появиться мои прекрасные туфли из далекого лета? Кате я ничего не рассказала: это была наша с тетей Эрной тайна.
В 9 часов вечера мы с Катей поужинали, посмотрели из окна на Рождественское небо и звездочки, выслушали сказку тети Эрны и легли спать. Я заснула очень быстро – я так ждала завтрашнего дня!
...Подарки, принесенные Дедом Морозом, мы всегда находили под елкой. Подарки в день рождения лежали в изголовье кровати. А вот где оставит подарок Рождественский Ангел, можно было только догадываться.
Утром я проснулась раньше Кати и тщетно пыталась разыскать под елкой свой подарок. Там лежал только красивый сверток с надписью "Катюше" и все. Для меня ничего не было. Рождественский Ангел не принес мне подарка! Никакого! То ли забыл, то ли у него времени не было, или потерял по пути, выкинул вместе с незабудками – неизвестно. Я снова горько заплакала.
Проснулась Катя, ничего не поняла спросонья, схватилась за свой подарок, стала утешать меня. Тетя Эрна с Викторией принесли большой поднос с красивыми украшениями – свечами в виде шаров. Он был заставлен всякой вкуснятиной.
– Аня, ты почему опять в слезах? Подарка нет? Не может быть! Ты хорошо искала?
Я пожала плечами:
– Под елкой.
– Ангел вряд ли будет класть туда подарок. – Сказала тетя Эрна. – Надо получше поискать.
И мы с Катей, забыв про лакомства, бросились в нашу комнату.
– Я в шкафу посмотрю! – крикнула Катя, намереваясь, наверное, выпотрошить его весь.
– Ой, смотрите! – Вдруг громко крикнула Виктория, вытаскивая из-под елки бумажку. Я прочитала по слогам: "Посмотри в окно".
– Какое окно? Любое? – И не дожидаясь ответа, бросилась к окну детской, раздвинула занавески.
А за окном, со стороны улицы, за прутья оконной решетки была привязана белая коробка! Ее уже слегка припорошил снег.
– Мой подарок! – Я забралась на подоконник, намереваясь открыть окно, и поняла, что оно заклеено на зиму.
Как попала коробка на решетку окна второго этажа, если окно не открывали? Неужели правда, это Рождественский Ангел? Это даже еще чудесней, чем невидимые незабудки!
– Как же нам достать коробку? – задумалась тетя Эрна.
– Спрошу папу, он что-нибудь придумает. – предложила Виктория.
Через несколько минут, Александр Илларионович уже тащил к окну лестницу. Он весело подмигивал мне, развязывая ленты, и тоже удивлялся. Наконец, мне принесли холодную, заснеженную коробку.
– Вдруг там шахматы? Открывай скорее! – прыгала вокруг меня Катя.
А в коробке светились розовым светом мои дорогие туфельки! Я не могла поверить своим глазам! Прижимала замерзший подарок к груди и смеялась.
Туфли оказались мне чуть-чуть велики.
– Ничего, это даже хорошо – будешь носить их долго. – сказала тетя Эрна.
А мне даже не хотелось их обувать. Я была готова поставить туфли на полку и просто любоваться ими, всю жизнь.
– Какой хороший этот Рождественский Ангел! – вздохнула Катя.
...Прошли года, и когда я совсем выросла из своих рождественских туфель с розами, одну из них случайно погрызли щенки нашей овчарки Котлеты. Вторая же бережно хранится у меня до сих пор, словно сказочная туфелька Золушки, свидетель удивительной человеческой доброты и любви из тайника моего детства.
Источник: Православие и мир
