Создаем храм вместе

Пять лет назад отец Роман Гуцу был назначен настоятелем церкви Спаса Нерукотворного Образа на Румболовской горе во Всеволожске. При первой встрече с прихожанами он обратился к ним с такими словами: "Я прошу вас – не забывайте, что это – не мой храм, а наш, общий. И созидать его должны мы с вами – вместе".

По тому узнают все, что вы – Мои ученики, –

если будете иметь любовь между собой

Ин. 13, 35

Пять лет – хоть маленькая, но все же веха и в жизни человека, и в жизни церкви. В преддверии этой даты мы встретились с отцом Романом, чтобы узнать, получилось ли у настоятеля за эти годы объединить приход в "едины усты и едино сердце".

– До назначения во Всеволожск вы семь с половиной лет были ректором Псковского Духовного училища. Потом служили в Казанском соборе. Скажите, быть приходским священником в маленьком провинциальном городе проще или сложнее, чем в областном центре или мегаполисе?

– Наверное, сложнее. В мегаполисе можно раствориться, как капля в море, а здесь – нельзя. Здесь ты постоянно "под прицелом", вся жизнь проходит на виду у всех. Ты не имеешь права на ошибку, на какой-то дурной поступок. И по тому, какой ты, судят и о людях, приходящих в церковь. Помните поговорку – каков поп, таков и приход! Но это не угнетает меня, а, скорее, подтягивает, не дает расслабляться. И главное – что я чувствую любовь и поддержку моих прихожан. Это очень помогает во всех трудностях.

– Расскажите, пожалуйста, о себе.

– Я родился в 1970 году в городе Пскове, в семье священника. Окончил Московскую семинарию и Духовную академию, отслужил в армии, в 1994 году был рукоположен в сан диакона и сразу после этого возглавил Псковское Духовное училище, стал его первым ректором. С 1994 по 1996 – возглавлял училище, совмещая это послушание со служением в Троицком кафедральном соборе на архиерейских богослужениях – первым диаконом. В 1996 году был рукоположен в сан священника и продолжал заниматься ректорской работой. В 2002 году Господь привел меня в Петербург, в Казанский собор, откуда через год я был назначен настоятелем храма Спаса Нерукотворного Образа во Всеволожске.

– Потомственные священники после революции в России встречаются нечасто. Расскажите, что определило выбор вашего жизненного пути?

– Мой отец около 25 лет служил в Троицком кафедральном соборе города Пскова, и в этом соборе проходило мое детство.

Несмотря на сложные взаимоотношения государства и Церкви в те годы, храмы жили очень насыщенной, интересной, богатой внутренней жизнью. Вообще, советское время многие пожилые священники вспоминают с ностальгией – поскольку весьма жесткие условия, в которых приходилось существовать Православной Церкви в те годы, создавали между прихожанами и духовенством особую атмосферу сплоченности, готовности к самопожертвованию. Да и сами священнослужители служили Богу и работали на церковной стезе, по моему мнению, ничуть не меньше, чем работает духовенство в настоящее время. Наверное, это закономерно, поскольку во времена, когда за переписанный от руки краткий молитвослов ты мог получить два года тюрьмы, в церковной ограде остаются только "горячие" и нет места "теплохладным".

Сам я (полулегально, конечно) с пяти лет прислуживал в алтаре, а позднее, лет в 10, стал иподиаконом у митрополита Иоанна (Разумова). Владыка служил в Троицком кафедральном соборе почти каждое воскресенье, поскольку собор был единственным местом (обусловленным наличием епископской кафедры), на служение в котором не нужно было специальное разрешение уполномоченного по делам религии. Разумеется, не обошлось без неприятностей. Мне тогда было лет четырнадцать, (а участвовать в богослужениях по советским законам до совершеннолетия категорически воспрещалось!) в день празднование памяти равноапостольной княгини Ольги – особо почитаемой на псковской земле святой, когда в храм пришел уполномоченный. Он поднялся на балкончик, где пел хор, и увидел в алтаре двух "несовершеннолетних, участвующих в богослужении". Надо сказать, что второму иподиакону – сыну протодиакона Константина – было почти шестнадцать, но впредь нам обоим было запрещено прислуживать владыке.

Мне пришлось "переквалифицироваться" в певчего – не скажу, что это было слишком сложно, поскольку я учился в музыкальной школе. Мне очень понравилось участвовать в спевках соборного хора. У нас был замечательный, талантливейший регент Сергей Зиновьевич Чиж. Он самоотверженно занимался с молодежью, и именно он привил мне на всю жизнь любовь к церковному пению.

А празднование Пасхи! Это вообще был целый детектив: чтобы попасть на Пасхальное богослужение, нужно было прийти в собор часов в 6 вечера и прятаться где-нибудь во дворе или в храме, потому что с 10 вечера у собора стояли кордоны из милиционеров, работников обкома и горкома комсомола, пионервожатых, которые отлавливали молодежь, пытающуюся попасть на службу. Некоторое время регентом у нас работала молодая девушка – Галина Анатольевна, ставшая впоследствии матушкой. Так вот, ее однажды "отловили", посадили в милицейскую машину, отвезли за город, километров за пятнадцать, и оставили там. Она с опозданием, но все-таки добралась на попутках и умудрилась проникнуть в храм, и Пасха не была испорчена.

Несмотря на все эти трудности, детские воспоминания, связанные с церковной жизнью у меня самые теплые. Я уже говорил, но хочу отметить это еще раз – атмосфера в церкви того времени была самая теплая, проникнутая неподдельной любовью друг к другу.

– После школы вы сразу решили поступать в семинарию?

– Нет, мои родители хотели, чтобы я получил сначала светскую профессию врача, а уже потом, если к тому времени мое решение служить в Церкви не изменится, – поступать в семинарию. Но в Санкт-Петербургский Педиатрический институт я не поступил. Причем в этом явно был Божий промысл – как иначе объяснить тему, которая выпала мне на сочинении? Звучала она так: "Коммунисты – передовые люди современной эпохи". В общем, экзамен я не сдал по принципиальным соображениям. А потом поступил в медицинское училище и, год там проучившись, все-таки стал студентом Московской Духовной семинарии, а затем и академии. Господь, очевидно, хотел видеть меня женатым священником, поскольку послал мне прекрасную супругу, помощницу во всех моих начинаниях, терпеливую и кроткую. У нас пятеро сыновей.

– В Католической Церкви священнослужителям нельзя жениться – считается, что земные заботы будут отвлекать от служения Богу и людям. В Православной Церкви такого запрета нет. Скажите, трудно совмещать заботы о такой большой семье с заботами о храме, о приходе – он ведь у вас тоже немаленький!

– Во время священнической хиротонии (рукоположения) будущий батюшка снимает обручальное кольцо, поскольку "обручается" другой невесте, Церкви. И доля матушки – жены священника – не самая легкая женская доля. Когда я служил во Пскове ректором Духовного училища, – а я был первым, то приходилось начинать буквально "с нуля", и дома я бывал только поздно вечером. Уходил в семь, приходил в одиннадцать.

Троих старших сыновей (у нас тогда было трое детей) до сих пор путаю на фотографиях того времени – я же их видел, в основном, ночью! Жена то обижалась ужасно, то смеялась. Здесь, во Всеволожске, другой ритм жизни, но все равно, днем дома бываю не часто. Конечно, нужно иметь мудрость, чтобы и церковь не оставить, и семье время уделить. Но все приходит с опытом. Я когда-то, будучи еще ребенком, в Пскове, восхищался семейством одного тамошнего священника – у него было пятеро мальчиков! И вот спустя много лет Бог исполнил не высказанное тогда сокровенное желание моего сердца и послал мне замечательную жену, родившую пятерых сыновей, которых я очень люблю.

29 августа Православная Церковь вспоминает событие перенесения из Эдессы

в Константинополь Нерукотворного Образа Спасителя. Эта дата – не только храмовый

праздник для храма Спаса Нерукотворного Образа на Румболовской горе во Всеволожске.

109 лет назад, в 1898 году, в этот день скончался князь Павел Александрович Всеволожский,

внук основателя города, один из строителей первой в России частной железной дороги,

связавшей эти места с Петербургом, почетный Мировой судья, предводитель Шлиссельбургского

дворянства и любящий муж, в память о котором его супругой и была заложена в 1899 году церковь.

– Ваши прихожане говорят, что вы с ними возитесь больше, чем с родными сыновьями. Это правда? Вы действительно, несмотря на огромные настоятельские хлопоты по устройству храмового хозяйства, "доступный" батюшка?

– Знаете, в Греции, например, в церквях номер мобильного телефона священника может висеть на самом видном месте с разрешением звонить в любое время. Вот это – доступность! Я, к сожалению, не могу себе такого позволить. Но по субботам, после Всенощного бдения, всегда остаюсь с людьми столько, сколько бывает необходимо. Доступность священника – это очень важный момент. Сектанты, к примеру, "берут" именно этим, они не оставляют без внимания ни одного даже случайно зашедшего к ним человека. Поэтому недостаток внимания к прихожанам – это самая большая проблема, которую необходимо решать Церкви.

– Как вы ее решаете в вашем приходе?

– Каждое воскресенье после Литургии встречаемся с прихожанами за чашкой чая. В подвальном помещении церковного дома мы сделали ремонт, и получился небольшой зал, где можно разместить человек шестьдесят. Конечно, это не весь приход. Но ядро, костяк его – всегда там. Мы обсуждаем и внутренние проблемы церковной жизни, и проблемы общецерковные: скажем – отношение к ИНН или обсуждение Социальной доктрины Православной Церкви. Поздравляем именинников, намечаем какие-то планы паломнических поездок, к примеру.

– А в поездки вы тоже ездите всегда "вшестидесятером"?

– Не улыбайтесь, это правда. Мы обычно заранее заказываем целый железнодорожный плацкартный вагон, а иногда – и два, и едем. Наша прихожанка Наталия Шапошникова взяла на себя труды по организации таких паломничеств. За последние два года мы посетили Почаев, Киево-Печерскую Лавру, были на Псковской и Вологодской земле, в Дивеево, в Оптиной пустыни, в Новгородской епархии, в Екатеринбурге на месте гибели Святых Царственных страстотерпцев. Прихожане шутят, что осталось слетать в паломничество на Луну!

– То есть у вас в приходе нет специальной паломнической службы, которая зарабатывает деньги для храма, как в большинстве приходов, предлагая поездки людям "внешним"? Вы путешествуете сами!

– Да. В многодневные поездки мы берем только наших прихожан. Но у нас бывают паломничества и миссионерские. Так, 12 июня мы каждый год ездим со всеми желающими в Александро-Свирский, Введено-Оятский и Покрово-Тервенический монастыри – они находятся неподалеку друг от друга и всего в трех часах езды от Всеволожска. В газете "Всеволожские вести" заранее даем объявление, и желающих бывает очень много. В этом году ездили на пяти автобусах – это примерно 250 человек!

– Те, кто ходят в храм на Румболовской горе уже много лет, говорят, что за последние годы церковь буквально преобразилась. Расскажите, что удалось сделать за время вашего настоятельства?

– Благодаря нашим жертвователям мы смогли отремонтировать храм, подвести на территорию воду и канализацию, благоустроили территорию. Всего, наверное, и не вспомнишь. Одно из главных дел – увековечивание памяти князей Всеволожских – основателей храма. В подвальном помещении, в бывшей усыпальнице князей, несколько лет стояла вода. Теперь там храм. Почему мы не стали восстанавливать усыпальницу? Дело в том, что погребение было осквернено большевиками, останки выброшены на осмеяние и позже тайно перезахоронены, причем место захоронения доподлинно не установлено. А храм на месте погребения, престол, на котором совершается бескровная жертва, – это, на мой взгляд, лучшая память для его основателей.

Мы долго думали, какому святому или святым посвятить храм, в который после реставрации превратилась княжеская усыпальница. Поскольку недалеко от этого места проходила Дорога Жизни, была идея посвятить его новомученикам и исповедникам Российским. Но, изучив подробно историю Всеволожской земли, мы узнали, что в имении князей была домовая церковь, сгоревшая вместе с усадьбой, которая была освящена в честь Всеволода-Гавриила, князя Псковского, значит, этот святой был небесным покровителем рода Всеволожских, а значит – и небесным покровителем самого города Всеволожска! Поэтому нижний храм для восстановления исторической справедливости был освящен в честь Всеволода-Гавриила Псковского. Лично для меня эта историческая связь Всеволожска с Псковом очень радостна. Ведь Псков – мой родной город. Словно невидимая рука святого псковского князя привела меня в этот храм! Мне хотелось бы, чтобы имя небесного покровителя города стало знакомым и жителям Всеволожска.

В этом году мы пытались выйти с инициативой устройства Праздника города в один из дней (их три в году), когда Православная Церковь чтит память святого Всеволода-Гавриила Псковского. Эта дата, таким образом, несла бы в себе историческое и духовное обоснование, символизировала бы древность традиций и преемственность поколений. В качестве подобного церковно-светского праздника, каким мог бы стать День города, мы, совместно с представителями местной администрации, проводили праздник Троицы, которая в этом году совпала с последним звонком. Идея была – наградить победителей проходившего в течение года конкурса "Добрые дела на благо города" – выпускников, школьников, их родителей и учителей. Праздник получился хорошим, был крестный ход по городу, концерт духовной музыки, выступали коллективы из Санкт-Петербурга. Такое событие во Всеволожске было впервые.

– А как отнеслись власти к вашей инициативе?

– С поддержкой. Меня, как благочинного Всеволожского округа, пригласили на совещание в Отдел образования, где присутствовали директора всех школ. Была разработана схема сотрудничества. Наши священнослужители были приглашены на "Последний звонок" в пять из шести школ города для поздравлений и напутствия выпускников.

В "День знаний", 1 сентября, наши батюшки тоже поздравляют школьников и учителей. Кроме этого, мы потихоньку расширяем сеть школ, где проводятся уроки духовно-нравственного воспитания. Хотелось бы отметить, что удается это титаническим ежедневным трудом. Наивно было бы думать, что в наше время Церковь везде – желанный гость. Часто бывает такая ситуация, что чиновники администрации и руководители различных комитетов – за сотрудничество с Церковью, а директора школ боятся или не хотят даже повесить объявления об уже проводимом в школе факультативе по Основам духовно-нравственного воспитания.

– Вы сами проводите эти уроки?

– Не только я, но и другие священники. Лично я преподавал эту дисциплину в течение второго полугодия прошлого года в 4-й городской школе, сейчас преподаю во 2-й.

– И как относятся к вашим урокам дети?

– Я, честно говоря, был даже удивлен такому теплому и внимательному отношению. Я был поражен, что на уроках в 4-й школе присутствовали дети не только русских родителей, но и дети из семей, исповедующих ислам. И слушали они порой даже с большим пониманием и уважением к тому, о чем идет разговор!

– Русскую Православную Церковь периодически обвиняют в назойливой "пропаганде" своих взглядов. Так ли это?

– Мы вовсе не собираемся превращать светские школы в школы религиозные. Наша цель – познакомить детей с прошлым их народа, которое нельзя отделить от православной традиции. Невозможно представить нашу историю без Преподобного Сергия Радонежского, благословившего на битву монахов Ослябю и Пересвета, без святого благоверного великого князя Александра Невского, без Владимира Мономаха и святителя Филарета. Легендарный полководец Суворов, все свои боевые победы приписывавший Богу, и ныне уже прославленный в лике святых адмирал Ушаков – все это наша историческая память, люди, родством с которыми мы должны гордиться и на чьих примерах должны воспитываться наши дети.