Загадка Сарова, тайн пророчеств и обетований, связанных с этим удивительным местом, до сих пор остается неразгаданной. Всем известны предсказания преподобного Серафима, угадавшего, что мощам его в свое время нельзя будет попасть в Саров, и обещавшего: именно с этого места начнется новое спасение России.
Но вслед за этим сразу вспоминается менее известное клюевское, написанное в 1934 году. Советский атомный проект стал прирастать к саровской земле только через 12 лет после этих строк:
...Нам вести грустные пришли,
Что зыбь Арала в мертвой тине,
Что редки аисты на Украине,
Моздокские не звонки ковыли,
И в светлой Саровской пустыне
Скрипят подземные рули ...
На Святой Руси было много мест, известных своими подвижниками. Но лишь в одном из них стали коваться эти "подземные рули", определившие течение всей мировой политики за последние полвека.
Так что же такое российское ядерное оружие для России и мира? И почему оно появилось именно здесь?
До поры до времени на свете был только Лос-Аламос. Как легко приходит в действие ядерное оружие, которое находится в одних-единственных руках, хорошо узнала Япония. С тех пор, как напротив Лос-Аламоса встал Саров, страх без конца превратился в равновесие страха. Конечно, и в этом мало хорошего. Но, быть может, ядерное противостояние, взаимное ядерное сдерживание и было дано миру как уникальный шанс спасти себя от истребления в бесконечных конфликтах – пока человечество не поумнеет и не подобреет.
Господь, как строгий отец, занес над сыновьями-народами воспитующую плеть: или не деритесь, или уж выпорю, так выпорю!.. И мальчишки под нависшей отцовской дланью подают друг другу руки: мирись-мирись, больше не дерись. Хотя подраться ой как хочется! И тогда понятно, почему конец ядерной монополии был положен здесь, в Сарове.1
х х х
Напомню об известном. Золотоордынская крепость Сараклыч у слияния рек Сатиса и Саровки упоминается с XIII века. До 1950-х годов были в сохранности остатки древних крепостных валов, позднее уничтоженные новым строительством. В начале XIII века здесь был основан монастырь, прославленный подвигами преподобного Серафима Саровского (1759-1833). В 1903 году святой был канонизирован. К настоящему времени с определенными утратами сохранилась большая часть монастырского комплекса за исключением двух самых больших храмов, взорванных в 1951 и 1953 гг., и еще нескольких построек.
В 1928 году монастырь был закрыт, в его стенах разместилась сначала колония для малолеток, потом и лагерь "для взрослых". Знаменитые мордовские лагеря (Темлаг) были неподалеку. Вокруг бывших монастырских стен формировался поселок, в 1940 году здесь был открыт завод N 550 по производству снарядов.
В 1946 году Саров был выбран центром советского атомного проекта. 231 кв.км территории Мордовского государственного заповедника – уникальные леса – были отведены Управлению строительства N 880 МВД СССР (Дубровлаг). Труд заключенных, который использовался здесь до второй половины 1950-х годов, позволил в очень короткие сроки построить город и производственную базу. Лучшие кадры ученых, инженеров, производственников набирались из крупнейших центров – Москвы, Ленинграда, Горького, Казани, Харькова, Свердловска. Город окружала обстановка полной секретности. До середины 1950-х годов сотрудники Ядерного центра и члены их семей не могли отлучаться из зоны даже в отпуск – только в служебную командировку. Постоянные пропуска для проживающих в зоне были введены значительно позже.
При формировании потенциала и производственной базы Ядерного центра одним из главных критериев была автономность. Поэтому и возможности ВНИИЭФ на редкость широки. Здесь сосредоточены специалисты по сотням направлений научного знания и инженерной практики.
Закрытость города, жесткая должностная иерархия, директивные сроки выполнения заданий, секретность, дисциплина наряду с общим высоким уровнем профессиональных и личных качеств собранных здесь людей, вызвали к жизни не только энтузиазм, чувство непосредственной причастности к решению задач общегосударственного и мирового масштаба, но и породили интенсивную само-деятельность в сфере культуры и общения. Это, прежде всего, возникший в начале 1960-х годов Клуб интересных встреч, позднее переросший в Дом ученых. В те годы нельзя было пригласить артистов с концертом – выступали сами, друг перед другом.
Исключительная закрытость этого места и особый характер решаемых задач привели к некоторым типическим особенностям сознания здешних жителей. Это своеобразное сочетание "столично-государственных" и "местечковых" представлений. Развитое провинциальное сознание может появиться лишь в отнесении к некоему имперскому центру (вспомните о римском происхождении понятия провинции), здешние жители осознавали себя, прежде всего, частью общегосударственных силовых структур. Поэтому для провинциального сознания в точном смысле слова, равно как и для развитого регионализма, здесь не было места. При наличии демократических, коммунистических или национально-патриотических убеждений здешние жители в равной мере являются государственниками. Вместе с тем, замкнутость жизни, несменяемость персонажей делают обстановку в городе отчасти "деревенской". Во многих отношениях это создает комфорт – культурная ситуация как бы измерима, понятны возможности и пределы влияния, личного вклада. Понятно, что такое положение имеет и свою обратную сторону.
Городские жители, сотрудники ВНИИЭФ (Всесоюзный, теперь Всероссийский НИИ экспериментальной физики) всегда осознавали себя как элиту, совершенно особое и замкнутое сообщество специалистов очень высокого статуса. Важно отметить безразличный к месту характер этой элитности. Жители любили и ценили свой город, но в том, как они видели сами себя, на первое место выступали государственно-политические и профессиональные, а не региональные символы. До 1990-х годов само название "Саров" запрещалось произносить даже внутри города. Находясь в отпуске или командировке, здешние жители не говорили: "Я из Арзамаса-16." Они представлялись: "Я из Арзамаса, – или, – Я из Москвы". Не было этого места и на картах. Характерно самоназвание, бытовавшее здесь на протяжении десятилетий – "город". Так называло Саров и окрестное сельское население, знавшее, конечно, о существовании секретной зоны.
Во внутренней жизни города наиболее полно воплотился советский принцип социальной машины, управляемой из единого центра. Все сферы собственно городской жизни – строительство (до 1972 года), энергетика, коммунальное хозяйство, транспорт и связь, торговля и бытовое обслуживание, детские сады и ясли, учреждения культуры и спорт – принадлежали ВНИИЭФ и в организационном отношении представляли собой его подразделения.
Город в целом рассматривался как орудие достижения одной главной цели – создания и совершенствования ядерного оружия. Такая организация при достаточном финансировании и свободном привлечении необходимых ресурсов позволяла добиться относительно высокого качества жизни, в максимальной степени высвободить силы людей для Дела.
Одновременно такой моноцентризм при удобстве управления и полноте контроля породил фактическое отсутствие свободы выбора за пределами основной деятельности Ядерного центра. Внутри ВНИИЭФ всегда был значительная творческая свобода, но тоже далеко не для всех. С годами обычное организационное окостенение и уход со сцены ведущих лидеров первого поколения суживали это пространство свободы. Особенно актуальна проблема свободы выбора для молодежи. В городе существует единственный вуз и он готовит кадры для ВНИИЭФ. В самом институте уже давно возникла проблема смены поколений, перспективы служебного и творческого роста.
х х х
За последние годы ситуация в городе начал меняться. Подсоветская система отношений и ценностей распадается, новая только складывается, и Ядерный центр все еще не найдет в ней своего места. В значительной мере это связано с общим кризисом российской государственности. Практически отсутствует новая оборонная концепция России и связанная с ней концепция развития ядерных сил.
Институт очень плохо финансируется. Сотрудникам, в том числе занятым на опасных работах, несвоевременно выплачивается зарплата. На многих участках люди не загружены, нет денег на приобретение материалов, ремонт зданий и оборудования.
Фундаментальная и прикладная наука, развивающаяся в рамках Ядерного центра, практически не получает поддержки. ВНИИЭФ отсутствует в разделе "Наука" федерального бюджета. До последнего времени действовали ведомственные запреты на научное взаимодействие и поиски финансирования вне системы Минатома (в прошлом Минсредмаша). Теперь эти ограничения сняты, но научные подразделения ВНИИЭФ не готовы с хода войти в новую для себя систему отношений и занять там место, соответствующее реальному потенциалу института.
Особый сюжет – международное сотрудничество оружейников-ядерщиков России и США. Парадоксально, но факт: противостояние двух крупнейших ядерных арсеналов на весах мировой стабильности на деле никуда не ушло, но американские заказы на работу высокого научного класса позволяют нашим ученым поддерживать свою научную форму посреди общего упадка. Диалектика ядерного противостояния оказалась далеко не так проста, как это казалось раньше. Америка заинтересована, чтобы российское ядерное оружие оставалось под контролем высоких профессионалов, его создателей – граждан России. По крайней мере, американские профессионалы-ядерщики это хорошо понимают, чего, к сожалению, нельзя сказать обо всех американских политиках.
Конверсионные работы во ВНИИЭФ сейчас идут достаточно интенсивно, но структура существующих здесь уникальных производств и квалификация кадров таковы, что непосредственно конверсироваться может, в лучшем случае (по наиболее оптимистичным оценкам), от 5 до 15 % производственных мощностей. И даже это требует определенного времени, значительных государственных вложений. При этом многие изделия, уже выпускающиеся по конверсии с применением уникальных технологий двойного назначения, пользуются значительным спросом, так что конверсионный потенциал у института есть.
В городе полным ходом идет такая опасная работ как разборка ядерного оружия. В этих условиях особый режим существования города сохранится надолго. Но и здесь наступают перемены. На смену прежнему приоритету секретности, скрывавшей не только реальные государственные тайны, но и ведомственные просчеты, приходит приоритет безопасности самого города, его жителей, окружающего региона. В условиях экономической и социально-политической нестабильности, роста организованной преступности, терроризма безопасность и личная защищенность становятся важнейшими символами внутренней жизни города, жители которого работают на особо опасных производствах.
Массовое высвобождение сотрудников ВНИИЭФ пока не началось, но скрытая безработица, реальная незанятость на существующих рабочих местах прогрессирует, и размеры ее, не поддающиеся точной оценке, весьма значительны. Высвобождение в первую очередь коснется работающих пенсионеров, их во ВНИИЭФ немало. Большие проблемы и с трудоустройством молодежи, родившейся и выросшей в городе. При замкнутом трудовом балансе закрытого города это чревато немалыми социально-психологическими трудностями. В городе нет необходимого по своей профессионально-квалификационной структуре числа рабочих мест, но и возможность трудоустройства "за зоной" также отсутствует. В окрестных районах существует уже "проявленная", а не скрытая безработица. Поэтому молодежь, имеющая привычку к определенному качеству жизни, городской атмосфере, и не покидает город. Арзамас-16 изолирован от внешней преступности, "гастролеров", но незанятость молодежи и общие кризисные явления ведут к росту "местной" уголовщины, появлению в городе "полномочных представителей" внешних мафий.
Коллектив институт стареет, медленно обновляется руководство научных подразделений. На уровне разработчиков почти прекратился приток способной молодежи, упал престиж профессии ядерщика. На уровне руководства и особенно политического лобби также существуют очень серьезные проблемы. Лидеры первого поколения сошли со сцены, не подготовив себе замены, достаточно влиятельной в политическом пространстве. Пока система функционировала по накатанным рельсам, вместе с государственными заказами поступали и финансы. В среде российских политиков новой волны защищать интересы ядерного комплекса практически некому.
Все названные обстоятельства привели к возникновению глубоких социально-психологических проблем. Здешним специалистам традиционно присущ исключительно высокий уровень ответственности. Они понимают: при любом политическом раскладе расхлебывать кашу все равно им. В феномене ядерного оружия есть некая плотная сердцевина, независимая ни от чего. Это его опасность, невозможность выпустить из рук или снизить технический уровень обращения с ним. Понимание того, что свой профессиональный и гражданский долг придется выполнять при любых экономических и социально-политических обстоятельствах, вызывает озабоченность и тревогу за будущее.
Занимаясь новейшей историей этого места, встречаясь с теми, кто начинал здесь работать в сороковые годы (многие из них еще живы), видишь удивительное сплетение бытовой повседневности – и ясного понимания своей включенности в историю, вполне "космополитического" служения чистой науке – и беззаветного патриотизма, физической замкнутости в границах колючей проволоки – и широчайшей открытости сознания в мир. Видовых фильмов об этом уникальном городе за последние годы снято немало, академики и Герои Труда тоже появляются на экране и на газетных полосах. Но без того, чтобы пристально вглядеться в лица "простых советских ученых", своими руками создававших ядерный щит Отечества, трудно понять, что все-таки происходит в этом месте, что такое российское ядерное оружие, зачем оно и что же нас всех ожидает впереди.
х х х
В последнее время духовная и культурная жизнь города претерпевает значительные перемены. В определенной мере это связано с постепенным изменением его особого статуса. Задача сохранения государственной тайны остается, но режим тотальной сверхсекретности ушел в прошлое. Характер "закрытости" города существенно меняется. О нем стали писать в центральной прессе, показывать сюжеты по ТВ, в городе появились и собственные газеты. (Становление открытой прессы в закрытом городе – это само по себе уже проблема.) Стали возможны поездки в город "посторонних". Приезжают международные делегации для рекогносцировки перспектив делового сотрудничества, город посещают руководители окрестных регионов. А поездки близких родственников "в гости" стали возможны уже давно. Но строжайший контроль на КПП и длительная процедура оформления въезда по-прежнему сохраняются.
Возрождается церковная жизнь. В подсоветское время православные собирались на молитву под открытым небом у источника или на квартирах. Были гонения – взорвали камень Серафима, поставленный в 1903 году в память о том камне, где тысячу дней и ночей молился святой, заливали бетоном источники, разгоняли молящихся.
В 1991 году состоялось перенесение мощей преподобного Серафима в Дивеево. Весной 1992 год в Сарове появился православный приход, которому передали небольшой храм Всех Святых. Началась подготовка к реставрации монастырского комплекса. Неподалеку от Сарова расположены женский Дивеевский и мужской Санаксарский монастыри, уже возрожденные к жизни и доступные для всех. Вместе со святынями Сарова, пока еще закрытыми для паломничества, они образуют очень значительный центр православной жизни.
В 1993 году праздновалось 90-летие со дня прославления святого. Имя преподобного Серафима вновь, как и в начале века, приобретает необыкновенную популярность. Это происходит и внутри города, в этом скрыты большие возможности оживления, одухотворения городской ситуации, совершенно непривычные для сотрудников Ядерного центра перспективы.
Еще один перспективный сюжет – возможное превращение города в общероссийский образовательный центр.
Как это ни удивительно, богатейший научный потенциал Ядерного центра до последнего времени практически не использовался в сфере образования. Филиал МИФИ, работавший в городе, готовил преимущественно вечерников, и готовил на очень среднем уровне. Ведомственная стена была непробиваемой. Лишь три года назад появились первые совместные кафедры МИФИ-4 и ВНИИЭФ, где преподают ведущие ученые и специалисты Ядерного центра.
Конверсия интеллектуального потенциала в образование может стать одним из наиболее перспективных видов конверсии в Арзамасе-16 – не только для студентов, но и для преподавателей, стажеров, аспирантов, приезжающих "с большой земли".
Проблемы Ядерного центра и города в нашем рассказе постоянно переплетаются, вытесняют друг друга, но такова уж специфика этого уникального места. Любые размышления по поводу перспектив городской жизни или взаимоотношений города и Ядерного центра лишены осмысленности без ответа на вопрос: что будет представлять собой ВНИИЭФ и чем он станет заниматься? Город очень зависим от решений, принимаемых в центре, уязвим по отношению к политическим играм, побочным эффектам борьбы за власть. И так будет еще долго. Ресурсы саморазвития города пока что ограничены. Но они появляются.
х х х
В городе за колючей проволокой сложился уникальный культурный микромир. Идейно-символические аспекты ситуации теснейшим образом переплетаются здесь с обыденной повседневностью быта и производственной деятельности. В то же время ситуация настоятельно требует "проточности", открытия в мир.
Практически отсутствует концепция развития города и Ядерного центра как единого целого. Значительный интеллектуальный потенциал, сосредоточенный здесь, пока почти не востребован для решения этой задачи. Общественное мнение занято главным образом проблемой социальной защиты сотрудников ВНИИЭФ и жителей города в отрыве от прочих аспектов ситуации, прежде всего, от творческого обсуждения перспектив.
Так уж получилось, что символы – "ядерное", "оружие" – и даже, как это, быть может, ни ужасно – "оборона Отечества" – не являются сейчас жизнеобразующими, энергетически наполненными. Необходим поиск новых жизнеобразующих символов. Чем будет это место для России и всего мира? На этот вопрос нужен ясный, понятный, привлекательный и честный ответ.
И таких вопросов немало. Вот только некоторые из них:
Так ради чего живут и работают в наше тяжелое время создатели российского ядерного оружия?
Что именно унаследовали люди, живущие в Сарове сегодня, от преподобного Серафима?
Как "вернуться в Россию" одной из главных российских святынь? И как это сделать целому городу, долгое время стертому с карт и вычеркнутому из истории?
Какова роль американских политиков и ученых в сегодняшней судьбе российских ядерных центров? Кто они – друзья или враги?
Что такое "саровское наследство", доставшееся нам от прежних десятилетий (наше поколение не выбирало, иметь или не иметь России ядерное оружие), и чем угрожает для всех нас беспечность по отношению к нему?
Как сделать, чтобы в ядерщики вновь пошла талантливая молодежь?
Чем заполнить идейный вакуум, образовавшийся после распада привычной связки: "ядерное оружие ... СССР?
Что такое российское ядерное оружие в тысячелетней истории государства российского?
Как сохранить отечественный профессиональный цех оружейников-ядерщиков, который один может спасти нас от новых Чернобылей?
В каких словах и образах донести до этих людей, что они по-прежнему нужны России, что она не бросила их один на один с наследством в тысячи стареющих "изделий"?
И ведь здесь идет речь совсем не о создании нового, еще более ужасного оружия! Но что произойдет с Россией, с ее суверенитетом, если она потеряет своих собственных специалистов, способных контролировать уже созданное оружие?
И наконец: что даст Саров для России и мира – завтра, послезавтра, всегда?
х х х
Разнообразные прожекты и антикризисные программы, возникающие в городе, ориентированы пока что лишь на телодвижения внутри властной вертикали – потребовать от Минатома, Минфина, Совмина, Президента... Совершенно не использован ресурс общественного мнения. В стране и мире очень мало знают о том, что здесь происходит. Силу общественного мнения не следует переоценивать, но оно, тем не менее, предотвратило поворот северных рек. Мне кажется, оно способно предотвратить и необратимое разрушение крупнейшего научного центра.
Но задачу формирования общественного мнения с необходимой компетентностью и всесторонней проработкой не решить нескольким штатным журналистам или вольнонаемным энтузиастам. "Выход в люди" должен стать одной из главных задач Ядерного центра, туда должен быть обращен его интеллектуальный потенциал. Надо компетентно, но вместе с тем популярно и доступно объяснить, что же здесь происходит, адресуясь и к научной, и к гуманитарной, и к политической общественности.
Надо заполнить и зияющий поколенческий провал в системе политического лоббирования интересов ядерного комплекса. Сложнейшая социальная машина из людей, технологических линий, расшепляющихся материалов, организационных структур формировалась полвека. Ее нельзя бросить на дороге нельзя выключить, как пылесос. А машина, которую нельзя выключить, это уже не машина. А нечто иное, и совсем небезопасное. Ее "разборка" (если это понадобиться) или переформирование займут сопоставимый с длительностью создания промежуток времени, в течение которого должен быть обеспечен эффективный диалог и взаимопонимание между политиками, профессионалами и населением страны.
Городом управляла политическая вертикаль уникальных и закрытых от посторонних глаз отношений: Сталин – Берия – Курчатов – Харитон – и далее к начальникам отделений и разработчикам. Эта вертикаль распалась и в прежнем виде восстановить ее невозможно. Взаимодействие политиков и профессионалов по поводу Ядерного центра и города заново может быть построено только в открытом, публичном пространстве. Но здесь встает проблема отсутствия языка для такого взаимодействия.
Сохраняя в необходимом объеме важный институт государственной тайны, следует масштабно осуществить серьезнейшую задачу "перевода с секретного на русский" – прежде всего, для населения собственной страны, наиболее компетентной, предприимчивой и патриотической части этого населения, а также для профессиональных политиков, мирового сообщества. Эта задача сложна, прежде всего, тем, что сами установки профессионального цеха ядерщиков долгое время были в этом отношении прямо противоположны. Но она должна быть выполнена.
Перед специалистами Ядерного центра возникают новые задачи – не только в оборонной сфере (разработка обычных вооружений), но и в области очистки от радиоактивных загрязнений, утилизации отходов, безопасности, разработки технологий ХХI века. Но существующие структуры не удастся использовать для решения новых задач, если люди заново не пройдут непростой процесс личностного самоопределения. И надо создавать пространство, где такое самоопределение было бы возможно, формировать разнообразные площадки для этой сложной работы. Это особая социально-психологическая задача "выхода из скорлупы", где нужны и соответствующие средства.
Безусловно, самоопределение сотрудников Ядерного центра будет иметь свои профессиональные горизонты. Но как люди и граждане они должны подумать не только о своей работе, но и о своей жизни. Поэтому новое определение целей и своего к ним отношения должно быть многофокусным. Эти люди всю жизнь были востребованы только как профессионалы. Если не произойдет возвращение от профессионала к человеку во всей его многомерности и свободе, новое целеполагание может не состояться.
Сейчас не ХIХ век и в Арзамасе-16 перед нами не ученые – члены свободного и неформального научного сообщества, а составная часть одной из наиболее мощных социальных организаций, которые когда-либо порождало человечество. Это не отрицает высоких личных качеств и глубокого понимания ситуации на индивидуальном уровне. Но жизнь в коллективе имеет свои законы, и по отношению к этой жизни также надо заново прочерчивать границы индивидуального участия. Прежние формы корпоративности ожидает глубокая перестройка и воссоздание на новых основаниях.
Площадки самоопределения и "презентации кризиса" могут быть различны. Это и журнал (периодическое издание с подобными функциями пока отсутствует), и встречи атомщиков с общественностью, и кампании в прессе и на ТВ, и приглашение экспертов извне. Очень важным было бы привлечение специалистов Ядерного центра к выработке программы регионального развития, комплексного генерального плана города, зоны и окружающих сельских районов. Без самоопределения по отношению к территории, преодоления прежней экстерриториальности невозможно сколь-нибудь серьезно говорить о перспективах превращения город в значимый региональный центр.
Опыт показывает – действенными являются лишь те концепции развития, которые не привозятся извне или сочиняются начальством, а разрабатываются коллективно теми людьми, которым предстоит воплощать эти концепции в жизнь.
х х х
Закрытый город Арзамас-16 находится сегодня в глубоком кризисе, его жители испытывают значительные трудности. Вместе с тем, будущее этого места нельзя представить в каком-либо одном измерении. Оно уже не может быть связано с одним лишь Ядерным центром, равно как и с одним лишь историческим прошлым Саровской пустыни. Интересы жителей города разнообразны, точно так же многомерны общероссийские интересы и ожидания, связанные сегодня с Саровом. Это уникальное место. Такого переплетения людей и судеб нет более ни в одном уголке Земли. События, произошедшие здесь, настолько значимы, что не покидает уверенность: взоры и надежды многих тысяч, а может быть и миллионов людей духовно обращены в это место. Эти надежды не могут быть напрасны. Ожидание неизвестных, но значительных событий является, пожалуй, главным духовным и культурным символом, определяющим сегодня жизнь города.
Системный кризис города и Ядерного цента рассматривается сегодня всеми в организационной, финансовой, производственной, социальной, научной, политической плоскостях. Одна из моих целей – привлечь внимание к тому, что это в том числе духовный и культурный кризис. Всевозможные организационные, политические, производственные меры необходимы и срочно, но ими одними обойтись не удастся. Если "проблема Сарова" не станет общенациональной культурной проблемой, говорить об уникальном будущем этого места не придется.
Сейчас жизнь в Сарове нелегка. Многие из тех, кто отдал всю жизнь и здоровье Отечеству, чувствуют себя ненужными, оставленными. Вместе с тем, настоящие профессионалы знают, что они в этой ситуации "крайние" и останутся рядом со своим детищем до конца, что бы ни случилось. Ведь боеголовки не знают, кто нынче у власти и есть ли деньги в казне. Они требуют надлежащего ухода и присмотра при любых обстоятельствах. И конечно, сегодняшний день не прибавляет оптимизма тем, кто несет за эту ситуацию профессиональную ответственность.
Но есть люди, которые чувствуют разлитое в воздухе города нежное, чуть уловимое благоухание обетований и надежд. В этом месте все так сплетено, что если прорваться к свету здесь – именно Саров станет той почкой, из которой вновь распустится и развернет свои листья под солнцем вечно живое и зеленое дерево России.
Источник: Фома
