"Новосспасские" рекомендации сводятся к банальному охранительству, а православное миссионерство оборачивается маразмом.
Уже, казалось бы, давно канули в лету времена, когда критическая заметка в газете "Правда" воспринималась "передовой общественностью" как голос всего народа или прямое руководство к действию "на всех звеньях". И оргвыводы, следовавшие после такой "высочайшей" критики, являли собой подлинное единство слова и дела.
Однако тоска по подобного рода акциям жива в России до сих пор, причем живучей всего она, как ни странно, в официально-церковной среде. Мы видим ее в равной степени и в недрах "самой правильной партии", и на кафедрах "самой правильной религии". Неслучайно пастырское совещание, проведенное на излете минувшего Великого поста в московском Новоспасском монастыре, многими аналитиками было оценено как "правдинское" предупреждение: мол, имеющий уши слушать да слышит...
В данном случае не имеет значения, что выводы собрания решительно разнятся с пожеланиями Архиерейского Собора 2004 года по части миссионерской деятельности. Напомним, что Собор призывал к развитию литургического творчества и редактированию богослужебных текстов "с целью облегчения восприятия молящимися". Важно, что внутрицерковная "партия власти" РПЦ МП еще раз обозначила свои приоритеты, и с ними любому миссионеру, находящемуся в штате РПЦ МП, придется считаться.
Если суммировать итоги "новосспасских" рекомендаций, то они сводятся к банальному охранительству, к вариациям на тему бессмертных идей обер-прокурора Святейшего Синода Константина Победоносцева. Но Победоносцев, как ни крути, был благородных кровей, и прекрасно образован – и Писание на русский переводил, и Фому Кемпийского. Поэтому у него что-то и получалось, и по части просветительства тоже, несмотря на позицию круговой обороны. И в неблаговидных поступках он, к слову, замешан не был. Чего, увы, не скажешь о многих участниках рассматриваемой пастырской встречи. И это обстоятельство придает Новоспасскому действу некоторые фарсовые черты.
Об этих поступках долго распространяться не хочется. Но все-таки несколько слов сказать придется. Ну не может претендующий на духовное лидерство архиерей так запросто расправляться с детским приютом, уничтожать общину сестер милосердия, как это сделал архиепископ Алексий (Фролов) руками своих "легатов" в Марфо-Мариинской обители. Не может он и давать "добро" на уничтожение церковных древностей, тем более связанных с такими людьми, как святая Новопреподобномученица Елизавета Федоровна. И со всероссийско-византийским батюшкой Тихоном похожая история. Ведь стоит Сретенский монастырь на слезах тысяч людей (презрительно именуемых "кочетковцами"), лишенных восстановленного ими храма, и детей, чей православный лицей был изгнан буквально на улицу.
Легко после этого утверждать, что якобы "большинство прихожан" не хотят русского языка. Зачем забивать себе голову, зачем заботиться, как быть с теми потенциальными прихожанами, которые так и не вошли в церковную ограду – в том числе и из-за отсутствия богослужения на понятном языке, или с теми, кто хочет осмысленной молитвы. Их просто нужно "поставить перед фактом".
Конечно, страхи, которые питали участников совещания, имеют объективную природу. Ведь в православной среде силен коммунистический дух. Если сделать хоть один шаг в сторону, то начнется "обвальный процесс". Начни русификацию – и, чего доброго, все приходы перейдут на русский, а там и "десакрализация" священноначалия не за горами.
Но разумное охранительство все-таки должно давать альтернативу. Хотя бы в виде специальных миссионерских приходов, о которых речь идет чуть ли ни с начала 90-х. Однако воз и ныне там.
Почему? Да потому что охранительство у нас с разумом как-то плохо сочетается. Больше с пиар-акциями. Поколение "пепси" эти вещи "сечет" гораздо лучше, чем собирание Церкви, которая "не в бревнах, а в ребрах".
Вот недавно Сретенский монастырь провел такую пиар-акцию. Решил показать urbietorbi, что и он не лишен миссионерского запала. Стали его представители раздавать Писание у метро. И не то беда, что многие книги прохожие просто бросали под ноги, в урну, в лужи, а то, что монастырские насельники позаимствовали у протестантов, может быть, самое спорное миссионерское действие. В православии Писание всегда истолковывалось через Предание, и никогда его в руки просто так не давали. А давали после определенных огласительных бесед. И говорили – что именно читать и в какой последовательности, и в какой обстановке, и с какими мыслями. Даже широко известный случай обращения будущего митрополита Антония (Блума) именно после чтения Евангелия был связан с предварившим это чтение личным общением в христианском молодежном лагере с одним из самых глубоких и незаурядных пастырей того времени – прот. Сергием Булгаковым.
Сретенский монастырь, по замечанию одной православной верующей, обвиняя миссионеров в модернизме, сам совершил какой-то постмодернистский жест. К сожалению, как заметил поэт:
Постмодернизм
у нас тут наложился на маразм.
И что с этим делать – решительно непонятно.
Источник: Сайт СФИ
