В эти дни отмечается 20 лет со дня кончины великого русского ученого Алексея Федоровича Лосева, а в сентябре исполнится 115 лет со дня его рождения. Лосев – последний мыслитель Серебряного века, был членом легендарного Религиозно-философского общества памяти Соловьева, где общался с Булгаковым, Ильиным, Франком, Трубецким, отцом Павлом Флоренским. О замечательном философе, филологе, исследователе мировой культуры "Новым Известиям" рассказала вдова, ученица и хранительница наследия заслуженный деятель науки Российской Федерации, профессор МГУ Аза ТАХО-ГОДИ
– Аза Алибековна, имя Лосева сегодня у всех на устах, но представление о его вкладе в русскую и мировую науку очень расплывчатое. В чем уникальность Лосева в истории России в ХХ веке?
– Вся жизнь Алексея Федоровича прошла на фоне русской культуры. Лосев прожил как-никак 95 лет – немало – соединив совершенно разные эпохи. Он застал период Серебряного века, пережил революционные 20-е годы, а потом эпоху лагерей и тюрем, которые, увы, и его не миновали – это был путь, прожитый вместе со страной. Признание пришло к нему лишь на склоне лет. Он сохранил идею, истоки которой были заложены еще в его молодости, – идею "высшего синтеза", органического единства философии, искусства, религии и, безусловно, нравственности – ей он уделял особенное внимание в своих трудах. Он был и историком культуры – об этом восемь томов его "Истории античной эстетики". Можно сказать, античность была заново открыта им для России. Другого такого примера не существует.
– А кем был Лосев в первую очередь – философом, филологом?
– Это неразрывно. Лосев учился в Московском университете на двух отделениях – классической филологии и философском. Ведь философские тексты написаны на языках – вот и филология. Надо читать в подлинниках, а не в переводах, чем сегодня, к сожалению, не гнушаются исследователи.
– Можно ли сегодня говорить о лосевоведении?
– Не самое красивое слово, да?.. В 1995 году я получила из архива ФСБ 2350 страниц лосевских текстов – они были изъяты у Алексея Федоровича при его аресте, перед отправкой на Беломорканал. За минувшие годы опубликовано около 500 его работ. Но сводной библиографии нет, разве что я ее веду от руки. А сколько еще диссертаций, стихов, беллетристики, посвященной Лосеву. Как все это освоить, обработать!
– Впору открывать институт.
– Лосев сам был, как институт, как большое учреждение.
– А каким он был в жизни?
– Веселым. Любил анекдоты и рассказывал их прекрасно. Всегда в его жизни был театр, были концерты, Алексей Федорович и сам играл на скрипке – она сохранилась. Один раз после "Града Китежа" мы так увлеклись обсуждением, возвращаясь из Большого театра, что прошли наш дом... И такое бывает.
– При этом говорят, что Лосев был затворником, чуть ли не Диогеном.
– Ну, во-первых, он был не греком, а из донских казаков, из Новочеркасска, где и гимназию окончил. А потом он сидел не в бочке, а в комнате, сплошь заполненной книгами. Да, он был ученым монахом в своей келье, он нес послушание. Вначале со своей женой Валентиной Михайловной, которую я успела застать и которая была мне как вторая мать, а потом, после ее кончины, один. И так до последнего дня. Он был строг к себе. Вставал он поздно, потому что работал до глубокой ночи. Во всем и всегда любил порядок, так что некоторые подозревали, что у него в роду кто-то был из немцев. Алексей Федорович на это отвечал, что, мол, немцев не было, а шведы – возможно. Вот и гадайте – шутил он или вспоминал о каких-то семейных преданиях. И притом, что Лосев очень много работал, часто у нас бывали гости, чай с шоколадными конфетами, которые, как и торт, были его слабостью. Но главное – это, конечно, философские беседы, которые шли за чаепитием. Какое это было духовное пиршество – многие и представить себе сегодня не могут!
Источник: Новые известия
