В России до сих пор жива традиция читать святоотеческое наследие не в рамках научных интересов, а как руководство к духовной жизни. Как не ошибиться в выборе перевода, какие отцы будут полезны читателям, недавно пришедшим к вере, Веронике Бузыкиной объяснял патролог и переводчик Алексей ДУНАЕВ.
Алексей Георгиевич Дунаев родился в г. Москве в 1967 г. В 1991 году окончил классическое отделение филологического факультета МГУ, с 2000 кандидат исторических наук. Автор более 50 публикаций (в том числе 10 книг и брошюр) по истории русской философии, искусствознания и литературы, а также западноевропейской культуры, специализируется в патрологии (изучение творений святых отцов Церкви).
Качество переводов и переводчики
– Расскажите, в каком сейчас состоянии издание святоотеческих творений, то есть, что переведено на русский язык, на современный русский язык, а что не переведено?
– Больше непереведенного, чем переведенного. Казалось бы, даже такие всеми почитаемые отцы, как каппадокийцы – Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский; что уж говорить про других! С них начиналась, собственно, переводческая деятельность Московской Духовной Академии. Тем не менее, чуть ли не до 20–30 процентов сочинений даже великих отцов Церкви не переведено на русский язык (с учетом восточных версий). Исключение (среди больших собраний текстов) только Иоанн Златоуст: его перевели полностью по "Патрологии" Миня (собрание святоотеческих текстов, изданное во Франции аббатом Минем в середине XIX века); были открыты новые тексты, но и они недавно переведены. Также почти полностью, отчасти по неизданным рукописям, были переведены творения прп. Феодора Студита.
– Когда читает обычный человек, неспециалист, для него имеет значение качество перевода?
– Качество перевода зависит, прежде всего, от надежности самого греческого, или латинского, или любого другого восточного текста. Большинство имеющихся русских переводов – это переиздания переводов, сделанных в основном в ХIХ – начале ХХ века, а после этого текстология вышла на совершенно другой этап. Имею в виду так называемые критические издания – то есть издания, в которых учтено максимальное количество рукописей, по определенным правилам строгой филологической науки. Если говорить о поздних славянских переводах, то, например, у прп. Паисия Величковского переводы скорее буквальные, хотя где-то он и старался передавать смысл в ущерб букве. Чисто стилистически бывает тяжело продираться сквозь тексты не только XVIII, но и XIX века, тем более, что иногда переводили студенты, участвовавшие в масштабных проектах.
Переводчику надо очень много всего знать. Когда ты переводишь, ты должен быть специалистом не просто в данном языке, ты должен знать именно этот период, стилистику данного автора, терминологические нюансы, детали споров, потому что даже иногда можно в каких-то мелочах – но, тем не менее, сильно ошибиться. На Западе научное издание может готовиться коллективом ученых пять-десять-пятнадцать лет. То есть это громадная работа международной школы, которая имеет многовековые традиции.
Почему на Западе историческая, богословская наука сделала такой рывок? Там есть монашеские ордена, в которые люди приходят в соответствии со своими склонностями, способностями и интересами: есть направления со строго созерцательной аскетикой и мистикой, а есть те, кто посвящают свою деятельность науке. И именно благодаря: в агиографии – болландистам, в патрологии – иезуитам, мавристам и другим – был сделан этот прорыв. Целые монастыри занимались изданием тех или иных святых отцов.
А у нас после секуляризации церковных имуществ монастыри остались в полусамостоятельном состоянии, оказались на содержании государства, а научные традиции еще не сложились, и с другой стороны, государственные научные учреждения не были еще сформированы. Середина XIX века – вот начало систематической научной работы в Духовных Академиях и, отчасти, в светских учебных и научных заведениях. А института церковного научного монашества у нас так и не было. Об этом с сожалением писали до революции – еп. Феодор (Поздеевский), Н. Н. Глубоковский, Б. А. Тураев, после революции – архим. Киприан (Керн). И это особо трагически сказывается сейчас, потому что если светскому ученому нужно нормально платить, чтобы он мог семью содержать и прочее, то монахи находятся полностью на монастырском обеспечении, и, кроме того, у них не должно быть никаких мирских интересов – они должны быть сосредоточены на служении Церкви. В идеале, надо создавать центры, в которых бы сидели именно монахи и переводили святых отцов. А пока можно пересчитать по пальцам, сколько у нас новых переводов появилось за последние 15–20 лет.
– А какие?
– Если в хронологическом порядке, то приблизительно так: Алексей Иванович Сидоров перевел прп. Максима Исповедника, блж. Феодорита Кирского, немного святителя Григория Паламу, Анастасия Синаита и некоторых других отцов; потом, я переводил мужей апостольских, жития и апологетов, аскетическую византийскую исихастскую литературу, Макария Египетского, сейчас буду издавать отдельной книжкой некоторые творения святителя Григория Паламы; потом Дмитрий Евгеньевич Афиногенов перевел вместе со священником Максимом Козловым отдельные трактаты прп. Иоанна Дамаскина, отредактировал "Точное изложение Православной веры" и перевел и издал отдельными книжечками трактаты святителя Фотия, отдельные жития; епископ Иларион Алфеев перевел второй том Исаака Сирина и некоторые сочинения прп. Симеона Нового Богослова. Сейчас появляются и другие переводчики, но пока либо работа их эпизодична и не широкомасштабна, либо качество переводов неудовлетворительно.
Что читать?
– Но если всё настолько сложно, то доступно ли это вообще пониманию простых прихожан; может быть, чтение таких отцов только для специалистов?
– Я так не считаю. На Западе это так. Известны интервью с западными учеными, где они очень удивляются тому, что у нас народ читает подобного рода труды, потому что на Западе это удел специалистов. Но все-таки в России святых отцов читает гораздо более больший круг людей: и в монастырях, и просто благочестивые миряне.
А насчет трудностей понимания – тогда давайте и Гомера не будем читать, и Эврипида не будем читать, и вообще всю древнюю литературу! Любая литература, классика, требует определенных комментариев, введений, познаний. Даже Новый Завет можно на каком-то начальном уровне понять, но если вы захотите углубиться в проблему, то можно идти до бесконечности, ибо текст открывается на разных уровнях.
Кто-то читает святых отцов для назидания, кто-то для утешения, кто-то ищет ответы на вопросы о смысле жизни, кто-то ищет интерпретации тех или иных мест Священного Писания. И святоотеческие творения никогда не устаревают, за исключением определенных реалий, которые связаны с историческим событиями, почему эти тексты, как и любое другое литературное произведение, и нуждаются в комментариях. Но сочинения свт. Иоанна Златоуста, которые обращены к вечным нравственным ценностям, можно читать и без комментариев. К некоторым другим аскетическим писателям уже нужны пояснения, когда они пишут о высоких созерцаниях, об умной молитве; даже сам свт. Феофан Затворник проводил определенную цензуру, когда переводил подобного рода сочинения.
– А есть ли такие святоотеческие книги, которые монахам читать можно, а простым прихожанам, тем более неофитам, будет вредно?
– Так говорили про многие книги, даже про Священное Писание. Сейчас в Православии такого нет, да и раньше не было специальных запретов. Это в эзотерических обществах есть какие-то книги, которые можно давать на одних ступенях, на других нельзя. Другое дело, что вы просто сами читать не сможете, если у вас нет какой-то определенной заинтересованности в этом.
Если же говорить о некоторой осторожности в выборе чтения, то можно назвать, пожалуй, тексты, касающиеся аскетических практик. Но и практики описывались достаточно фрагментарно и обще, без особой детализации психофизиологических приемов: поэтому без конкретного наставника вы все равно это не сможете сделать. И если традиция умирает, по книгам вы ее не восстановите.
– А как Вы считаете, нужно читать разных святых отцов? Или как некоторые советуют, выбрать какого-то одного святого отца и его читать, и ему следовать?
– Одно дело – новоначальный, другое – "продвинутый", третье – тот, кто интересуется определенными аспектами, скажем, по смежным специальностям, четвертое – это профессиональный богослов, патролог. Для каждой аудитории – свои интересы, свои уровни, свои требования.
Обычно интересуются той литературой, которая у нас была давно переведена. Скажем, писания мужей апостольских, где особо сложной догматики нет, но которые приближают читателя – по ожиданиям эсхатологическим, по моральным требованиям – к раннехристианским временам. Это ведь самые начала христианства – их всегда можно с большой пользой читать. Потом аскетическая литература, например, сочинения аввы Дорофея, отдельные трактаты из "Добротолюбия", "Лествица" Иоанна Синайского. Затем толкования на Священное Писание – особой популярностью в России пользуются комментарии Феофилакта Болгарского, основывавшегося, главным образом, на творениях свт. Иоанна Златоуста. Конечно, это нуждается в какой-то адаптации применительно к современным людям, то есть требуется работа и со стороны священника. Иногда обычному современному прихожанину чтение, например, Льюиса (я имею в виду произведение "Расторжение брака") может дать больше, чем древнецерковная литература.
– Как Вы считаете, стоит издавать упрощенные варианты святых отцов?
– Упрощенные варианты – – это или проповеди современных священников, или работы специалистов, которые имеют несколько образований – и духовное, и научное светское. Они должны сами от себя говорить и писать в тех категориях и таким языком, который им привычен. Что воспринималось совершенно привычно в том контексте, может совершенно иначе выглядеть в современном. Поэтому никакое упрощение невозможно, речь идет о сознательном усвоении, о творческой разработке этих вопросов, а не о какой-то механической компиляции. Это будет просто порча текстов.
– А тех святых отцов, которые говорят о глубинах духовной жизни, наверное, лучше читать с благословения священника, или можно прямо взять так с полки и открыть?
– Я не сторонник таких ригористических позиций, я считаю, что любого святого отца можно читать. Другое дело, что ты там поймешь. Все зависит от самого человека: если он нуждается в духовном руководстве, тогда лучше следовать тому, что говорит духовник. А человек достаточно самостоятельный – ведь люди разного возраста приходят к вере, с разным житейским опытом, с разной степенью образования – иногда может предпочесть не слушать "батюшку", а читать святых отцов. "Батюшкизм" обычно у неофитов развивается, а есть люди мыслящие, умные, которые станут сами читать Евангелие и святых отцов и по этому будут судить, что им священник говорит. Потому что есть общее правило, которое действует и для монахов: тебе могут говорить все, что угодно, но если ты видишь, что это противоречит догматам веры или Евангелию – то ты имеешь право не слушать даже священника. Соответственно, любой прихожанин должен соизмерять то, что ему говорит современный священник, с Писанием и с творениями святых отцов.
Источник: Нескучный сад
