Телеграмма императора Николая II, отправленная 16 апреля 1905 года московскому генерал-губернатору в канун Пасхи, положила конец более чем двухвековому многострадальному прошлому старообрядчества, став исторической вехой, началом эпохи относительной свободы вероисповедания. Указ императора, знаменательный как вестник грядущих перемен, касался самой могучей ветви старообрядчества с центром на Рогожском кладбище в Москве. Годом позже, 17 октября 1906 г., был объявлен манифест, распространявший права, дарованные Рогожскому кладбищу, на общее положение в стране.
Манифестом провозглашалось преобразование государственного строя "на незыблемых началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов". Старообрядцы получили право создавать общины и сооружать здания, имеющие видимые признаки православных церквей и колоколен. Благодаря манифесту у старообрядцев Рогожского кладбища впервые появилась возможность превратить храмы, официально имевшие статус часовен, "в кафедральные и первопрестольные для всего русского старообрядчества, приемлющего священство белокриницкой иерархии".
К моменту запечатания алтарей на Рогожском кладбище действовали три храма, протянувшиеся цепочкой с севера на юг. Первым сразу же после возникновения кладбища в 1771 г. был построен деревянный храм Николы чудотворца, в 1776 г. переведенный в камень. Уже облик первого из Рогожских храмов продемонстрировал мироощущение и самочувствие заказчиков, воссоздавших в строении тип самого представительного и торжественного православного пятикупольного соборного храма. Ту же стратегию, призванную представить истинность старой веры, храмостроители Рогожского кладбища продемонстрировали и в следующем строительном начинании при сооружении храма Покрова Пресвятыя Богородицы. Составленный для него в 1792 г. Архитектором проект, воссоздавая тип православного соборного храма, своими гигантскими размерами существенно превосходил главный собор Москвы и России – Успенский собор Московского кремля. Древний собор имел всего 17 сажен в длину и 12 в ширину, тогда как размеры Рогожского храма составляли соответственно 25 саженей в длину и 15 в ширину.
Символика подобного действия, очевидная для старообрядческого сообщества, не осталась тайной для официальной церкви. Митрополит новгородский и петербургский Гавриил справедливо усмотрел в подобном действии стремление старообрядцев размерами и обликом храма представить первенствующее значение и истинно православный характер своего вероучения, или, как писал митрополит, они взялись строить церковь, "превышающую пространством и огромностью Успенский собор... чтобы огромностью сего храма унижать первую в России церковь в мыслях простого народа, а особливо в преклонных к расколу усилить к ним уважение". Десятилетием позднее, в 1804 г., на Рогожском кладбище появился еще один, зимний храм – во имя Рожества Христова, сооруженный по проекту архитектора Жукова.
После возведения Рожественской часовни архитектурный ансамбль Рогожского кладбища с его тремя храмами обрел архитектурную организованность и целостность. Сформировался комплекс, соединявший в себе обязательную для классицизма симметрию, бывшую в XVIII – первой половине XIX в. непременным атрибутом прекрасного, с древнерусской традицией гармонии равновесия и подобия разнохарактерных элементов и объемов.
Боковые, меньшие по размерам, храмы не похожи друг на друга по облику и композиции, но идентичны по расположению и примерно равны по высоте.
Это впечатление архитектурно организованного ансамбля, производимое главной по композиционному и смысловому значению группой сооружений Рогожского кладбища, подтверждает ее изображение на гравюре середины XIX столетия.
На середину XIX в. пришелся едва ли не самый тяжелый период в жизни Рогожского кладбища. Он совпал с царствованием Николая I, начальными годами царствования Александра II и пребыванием на московской кафедре митрополита Филарета.
В обстановке обострения отношений двух церквей, воспользовавшись переходом одного из священников Рогожского кладбища в единоверие, насильно отобранный у старообрядцев Рогожского кладбища Никольский храм был освящен митрополитом Филаретом в единоверческую церковь под предлогом того, что отступившие от старообрядчества имеют право на часть кладбища. Таковы истоки трагедии. В феврале 1856 г. специальный Комитет, признав "обвинения, возведенные на Рогожских раскольников в публичном оказательстве ереси доказанными", принял решение "запечатать алтари", что и было исполнено 7 июля 1856 г. Алтари двух храмов Рогожского кладбища простояли опечатанными 49 лет. Желая придать храмам Рогожского кладбища соответствующий их истинному значению статус, а главное – увековечить начало новой эпохи в истории старообрядчества, члены Рогожской общины решили в соответствии с древней русской традицией строительства церквей "иже под колоколы" возвести в ознаменование поворотных в истории старообрядчества событий церковь-колокольню.
На объявленный в сентябре 1906 г. всероссийский конкурс, вызвавший широкий резонанс, поступило 28 проектов. Представители общины постановили строить колокольню по удостоенному второй премии проекту архитектора Ф. Ф. Горностаева. Закладка ее состоялась 20 апреля 1908 г., а уже через полгода на колокольню были подняты колокола весом в 1000, 360 и 200 пудов.
Рассказ о предыстории колокольни-памятника позволяет понять значение, придававшееся самому факту ее строительства. Колокольне предстояло стать отлившимся в архитектурные формы, доступным восприятию всех общепонятным символом торжества древнего православия, отстоявшего себя в жестком длительном противостоянии с официальной церковью, закрепленном в манифесте о даровании свобод, в числе которых значилась и свобода совести.
Проект колокольни-памятника выразительно представлял историческое значение увековечиваемого события и роль Рогожского кладбища в истории старообрядческой церкви.
Девиз конкурсного проекта Горностаева "по-старинному" не был пустой фразой. Он афористически выразил идею, руководствуясь которой создавался этот уникальный памятник. Причем понятие "по-старинному" приобрело в интерпретации зодчего широкий смысл. В него вкладывалась христианская традиция, начиная от истоков, и сравнительно недавняя старина. Последнее относилось, прежде всего, к выбору места для колокольни в ансамбле Рогожского кладбища.
Оно определилось на первом же заседании Строительного Комитета 25 июля 1906 г., когда решено было соорудить ее посередине между холодным летним и теплым зимним храмами к западу от обоих сооружений, создав целостный величественный ансамбль.
Отчасти подобное решение Строительного Комитета можно объяснить желанием восстановить на Рогожском кладбище нарушенную передачей Никольского храма единоверцам целостность архитектурно организованного симметричного ансамбля. С возведением колокольни возрождались трехчастность и симметрия храмового комплекса. Однако благодаря изменившемуся композиционному приему главенствующая роль в обновлявшемся ансамбле переходила теперь к колокольне. Оба храма – Покрова и Рожества Христова, обретшие статус соборов, оказались, таким образом, стоящими по обе стороны от колокольни, а она благодаря своему срединному положению превратилась в центральное звено ансамбля, его содержательную и структурную доминанту.
Но таким расположением колокольни возрождалась и более глубокая, бытовавшая еще в Древней Руси традиция. Схема обновленного ансамбля Рогожского кладбища отсылает к композиции главной площади Московского государства – Соборной площади в Кремле, где по сторонам колокольни Ивана Великого, к северо-западу и к юго-западу от нее, размещались Успенский и Архангельский соборы. Трехчастная композиция с колокольней, фиксировавшей главную ось и придававшей законченность ансамблю, утвердилась в древнерусском зодчестве в практике строительства приходских храмов, один из которых использовался, как это было и на Рогожском кладбище, в качестве зимней, а другой – в качестве летней церкви.
Примеры таких ансамблей в Ярославле, Суздале и других крупных религиозных центрах за пределами столиц были хорошо известны любителям русской старины в начале прошлого столетия. Наряду с общей схемой ансамбля композиция колокольни, каждый ее элемент, наполнены глубоким символическим смыслом. В допетровское и в дониконовское время в богословском и народном сознании бытовало представление о Русской земле как образе "земли обетованной", Царства Небесного, Нового Иерусалима, Нового Израиля. Оно воплощалось в архитектурных образах и в структурах русских городов, прежде всего столиц Древней Руси и ее крупнейших центров – Киева, Новгорода, Владимира, Москвы, в монастырском строительстве. Превратить Кремль Москвы в Новый Иерусалим мечтал Борис Годунов. Единственным памятником этого грандиозного, но не осуществленного замысла осталась колокольня Ивана Великого. Второй, самый известный пример воплощения подобного рода замыслов – "подмосковная Палестина" патриарха Никона. Ему удалось воплотить в жизнь поразительный по размаху проект создания святых мест во образ святых мест Палестины в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре под Москвой. Главный собор монастыря и его колокольня были возведены по плану, размерам и подобию храма Воскресения Господня (Гроба Господня) в Иерусалиме.
Как только появилась реальная возможность, старообрядцы приступили к созданию своего Нового Иерусалима в противовес Новому Иерусалиму Никона и в осуществление не реализовавшейся из-за трагических исторических обстоятельств дониконовского Нового Иерусалима в Московском Кремле.
Причем следует отметить, что в общемировой, а не только в христианской традиции подражание определенным прототипам могло выражать как родственные идеи, так и их противопоставление, соревнование и даже несогласие с ними. Именно так обстояло дело в храмовом строительстве новообрядческой и старообрядческой церквей со времени раскола XVII в.
С этого периода следование общим для разделившихся ветвей идеалам Древней Руси в старообрядческом строительстве могло носить характер воссоздания знаковых сооружений, воздвигнутых как до раскола, так и в рамках новообрядческой церкви.
Обе эти разновидности архитектурного творчества представлены в старообрядческом церковном строительстве начала XX в. Тому примеры – Успенский собор на Апухтинке в Москве, в облике и интерьерах которого были воссозданы зримые примеры Успенского собора в Московском Кремле, и колокольня–памятник Рогожского кладбища.
В ее облике, композиционных приемах, размерах, отдельных деталях присутствуют переклички со всеми наиболее известными в России сооружениями, выражавшими средствами архитектуры идею Нового Иерусалима.
Традиция возведения городов, храмов, монастырей во образ святых мест Иерусалима восходит к Византии, ко временам первого христианского государя Константина Великого. На Руси она начала укореняться после введения христианства, когда Киев стал обустраиваться во образ Иерусалима и Константинополя.
Столица Византии Константинополь – Второй Рим – еще один великий символ, выражавший идею духовной связи Древней Руси с первым христианским государством мира. После захвата Константинополя турками оставшееся единственным независимым православным государством Московское княжество увидело в этом факте выражение выпавшей на его долю великой миссии стать вселенским оплотом православия, афористически воплотившейся в формуле "Москва – Третий Рим".
"Уже в X веке постройкой и освящением знаменитой Десятинной церкви Успения Пресвятой Богородицы Киев, подобно Константинополю, посвящал себя Царице Небесной. 11 мая 330 года равноапостольный император Константин Великий посвятил свою новую столицу Богоматери, что было отмечено в греческом месяцеслове как праздник "Обновления Царьграда", на тот же день, 11 мая (по другим источникам – 12 мая) равноапостольный князь Владимир назначил освящение Десятинной церкви, повелев внести это событие как праздник в месяцеслов русский".
Журнал "Церковь", выпуск 7, 2005
По материалам источников: Журнал "Церковь"
