Если забыть о календаре, может показаться, что мы оказались в начале XIX века. С ударом колокола на звоннице кафедрального собора на площадке перед президентским дворцом стали появляться гвардейцы, несущие почетный караул у резиденции главы государства. На них форма времен борьбы за независимость -- высокие кожаные сапоги, красные шаровары, черный мундир, на голове медная островерхая каска. Построившись, они начинают медленный церемониальный марш.
Все это происходит на Плаза де Армас (Площадь Оружия), главной в перуанской столице Лиме. Когда-то уличные зеваки и туристы могли прильнуть к прутьям высокой чугунной решетки, огораживающей дворец, чтобы созерцать это действо во всей красе. Нынче близко к решетке не подойти. Страна еще не забыла террористические акты сторонников левацкой пропекинской организации "Сендеро луминосо" ("Светлый путь") и коммандос революционного движения МРТА. По углам ограды стоят бронетранспортеры, а полицейские в обычной, непраздничной форме отгоняют от решетки праздношатающихся -- потенциальных каракозовых и басаевых. В феврале 1818 года перед этим дворцом стоял Федор Федорович Матюшкин (1799-1872), один из близких друзей Пушкина лицейских лет. Осенью 1825 года в михайловской ссылке поэт к очередной лицейской годовщине написал стихотворение "19 октября", в котором поименно вспоминал приятелей той поры. Пожалуй, самые теплые строки посвящены Матюшкину: "Сидишь ли ты в кругу своих друзей,// Чужих небес любовник беспокойный?// Иль снова ты проходишь тропик знойный// И вечный лед полунощных морей?// Счастливый путь!...С лицейского порога// Ты на корабль перешагнул шутя,// И с той поры в морях твоя дорога,// О, волн и бурь любимое дитя!" Федор Матюшкин, действительно, попал в кругосветное плавание прямо из Лицея: по ходатайству его директора Е.А.Энгельгардта был принят в состав участников экспедиции на шлюпе "Камчатка", которую возглавлял известный мореплаватель капитан В.М.Головнин. За два года плавания молодой лицеист прошел полный курс морских наук и, по словам Головнина, "исправлял должность наравне с офицерами". После возвращения на родину он был произведен в мичманы. Сохранился дневник, который Матюшкин вел во время своих странствий. В отличие от многих других лицеистов, не говоря уж Пушкине, он не обладал литературным даром, однако писал подробно, стремясь к максимальной точности. Так что время от времени я буду прибегать к его наблюдениям. Итак, Матюшкин приближается к Дворцовой площади. "Стало смеркаться, как мы въехали в Лиму, -- пишет он, -- но так как лошади весьма устали, то мы им дали часа два отдыха, а сами гуляли по городу. Мы услышали на одной площади музыку, пошли туда и увидели множество народу, которые гуляли по площади, пили прохладительные напитки и пришлось провести здесь время. Музыка же была перед дворцом -- там сменяли караул. Сменявшиеся пошли с барабанным боем и в порядке, неся перед собою на высокой палке фонарь, на коем с одной стороны было написано Jesus Cristus, а с другой стороны Ave Maria, с третьей и четвертой -- не помню"... Основанная Франциско Писарро 18 января 1535 года на берегах реки Римак примерно в 20 километрах от тихоокеанского побережья, Лима, этот город-сад начала XX века, еще сохраняет несколько великолепных жемчужин колониального периода -- фасады в стиле барокко, внутренние испанские дворики, затерянные маленькие площади, безмолвные монастырские стены. А рядом с дворцом кафедральный собор -- жемчужина перуанской архитектуры колониальной эпохи. Естественно, не мог миновать его и Матюшкин. "По дороге мы зашли в кафедральную церковь, отличающуюся также особенным своим богатством, -- продолжает рассказ друг Пушкина. -- Она, как и монастыри и все высокие здания, построена из дерева и снаружи оштукатурена, по причине частых землетрясений (одно довольно сильное случилось 2 дня пред нашим приходом), которые препятствуют строить каменные дома".
"ЭХО планеты", № 35 (802) 29 августа - 4 сентября 2003 года
[вся статья]
