Книга профессора Мюнстерского университета Томаса Бремера "Крест и Кремль. Малая история Православной Церкви в России" свидетельствует о том, как видится история Русской Церкви и динамика ее развития стороннему наблюдателю, к этой Церкви не принадлежащему. Немецкий ученый постарался в кратком формате раскрыть выбранную им тематику и адекватно изложить процесс изменений, происходивших в Русской Церкви на протяжении веков. Как отмечает автор публикуемой рецензии, с данной задачей Т. Бремер в целом справился.
Т. Бремер в МГУ. Фото А. МраморноваВ конце февраля 2009 года вМоскве побывал профессор Мюнстерского университета Томас Бремер, один из немногочисленныхсовременных немецких исследователей истории Русской Церкви. Он выступил сдокладами в российской столице – в частности, в Свято-Тихоновском университете[1]. Авторуже этих строк удалось попасть на другое выступление Бремера, состоявшееся 20февраля на кафедре истории Церкви в МГУ имени М.В. Ломоносова. Свежиевпечатления от личного знакомства с глубокоуважаемым профессором Бремеромпобуждают обратиться к обозрению его труда по истории Русской Церкви. Тем болеечто книга "Крест и Кремль", вышедшая из печати почти полтора года назад и ужепереведенная, например, на итальянский язык[2], досих пор никак не отмечена российской научной критикой.
Книга Бремера оправдывает своеназвание: это краткая, "малая" (такой перевод слова "kleine" в названии наиболее адекватен,соответствуя нашей академической традиции – например, "малая энциклопедия"и т.п.) история русского Православия с древнейших времен (христианизацияРуси) до наших дней (так, автор успел включить в свой труд повествование обисторических событиях мая 2007 года – воссоединении РПЦЗ с Матерью-Церковью).Всего-то две с половиной сотни страниц, но каких – до предела заполненныхсодержательным текстом!
Прежде чем обратиться к обзорусодержания книги, сразу же заявим: для нашей отечественной, российскойгуманитарной литературы выбранный автором формат "малой истории" – общедоступного,научно-популярного, ясного, но при этом не слепленного из кусков чужого текстаизложения прошлого Русской Церкви – является на настоящий момент пределоммечтаний. У нас нет ни одного учебника или внятной работы общего характера сохватом под одной обложкой всех периодов истории русского Православия. Наполках церковно-исторических кафедр церковных и немногих светских учебныхзаведений пылятся красивые зеленые корешки переиздания бессмертного трудамитрополита Макария (Булгакова), слабо и мало читаемого и не усовершенствуемого.Там же порой можно найти безномерной том "Православной энциклопедии", а пососедству – вышедший на заре современной историографии томик "Русскоеправославие. Вехи истории", еще полный идеологией и заблуждений советскогопериода. Еще у нас есть труды досточтимого протоиерея В. Цыпина, охватывающиелишь последние три века русской церковной истории. Вот, собственно, и всё.Дальше, студент, готовящийся к экзамену, или преподаватель, начинающий читатькурс по истории РПЦ, осваивай все сам: по монографиям, статьям, по источникам(если найдешь время). Не положено тебе пока иметь одной обобщающей работы! Получается,что иностранные ученые опередили нас и там, где, в отличие от многих другихсфер научного знания, отдавать первенство просто неприлично... В этой ситуации навопрос профессора Бремера: "Как Вы считаете, имело бы смысл перевести мою книгуна русский язык?", я не мог ответить иначе, чем: "Конечно. И я думаю, что неодно издательство будет в этом заинтересовано. Даже в условиях экономическогокризиса".
Нельзя, впрочем, не упомянуть обурном развитии отечественной историографии истории Русской Церкви в последние20 лет. В принципе эта отрасль нашего гуманитарного знания почти созрела длянаписания хорошего учебника или обобщающей монографии. Но одно дело бытьготовым, а другое дело – взять и написать, как сделал это профессор Бремер.
Всё сказанное не позволяет нам вцелом слишком критично подойти к рецензируемой работе, хотя это и возможно,ведь, конечно, автор-иностранец не смог бы при всем желании охватить всехдостижений и наработок историографии, полностью избежать ошибок и неверныхсуждений. Да и вообще: под силу ли это ныне кому-нибудь? Но даже если иотыщется такой блестящий специалист, уложится ли он в две с половиной сотнистраниц? Едва ли. Поэтому и ограничимся тем, что кратко ознакомим читателяданной рецензии со структурой бремеровской книги и выскажем частные критическиезамечания, укажем на явные неточности и ошибки в тексте.
Открывает книгу введение, вкотором формулируются общие положения, касающиеся предполагаемого исследования.Бремер верно подмечает, что представления о России на Западе полныпредрассудков. Для автора важнее "сентиментальных" (по его выражению) вопросово "загадочной русской душе" и "святой Руси" – вопрос о принадлежности России кЕвропе, который, как автор сам признается, "для русского Православия ничемновым не является" (S.9). Там же, во введении, Бремер формулирует сложную задачу – и установить"особенность и в некотором отношении – уникальность" русского христианства, и вто же время выяснить "его принадлежность к Европе". Автор стремился "не простовыстроить хронологическую последовательность русской церковной истории от ееначала до наших дней", но "вкратце (im Längsschnitt)изложить центральные темы и проблемные области" через описание важнейших "эпох,явлений и событий". Кроме того, ключевыми вопросами, связывающими имевшийся вего распоряжении исторический материал, немецкий исследователь считает"монашество, богословие и отношение Церкви с государством или с Западом" (S. 10).
За введением следует основнаячасть книги, состоящая из 10 небольших по объему, но очень емких глав. Первая из них продолжает тематикувведения и называется "Рамкиисследования" ("Abgrenzung"). Здесь Бремер продолжает теоретизировать,размышляя над подходами к изучению Русской Церкви: ограничивать ли себя историейхристианства у русского народа, историей только ли русского Православия или жеисторией "Церкви или Церквей или даже религии" в пределах Русского государства"(S. 13). Перебирая возможные подходы, автор останавливается на изучении Православияу восточных славян и русских (не религии у них вообще; не христианства в целом;и не в рамках только истории государства). В той же главе Бремер уделилвнимание понятиям и терминам (разве может немецкий ученый пройти мимо этойстороны исследования?!) – например, актуальному понятию "каноническаятерритория", и, между прочим, поставил читателя-соотечественника в известностьо том, что в русском языке есть разница между понятиями "русский" и"российский".
Вторая глава называется "Эпохи".Это предельно краткий очерк истории Русской Церкви (получается, что эта глава – своего рода ядро, отправная точка остального изложения). Содержание главы вцелом адекватно передает вехи русской церковной истории, хотя в основном ониизлагаются в контексте общегосударственной истории и размышлений автора о ролиЗапада для России. Однако бросаются в глаза разные ошибки, неточности, резкиехарактеристики (все, впрочем, для иностранного автора простительные). Приведемнесколько примеров.
В самом начале главы КиевскаяРусь определяется как "неформальный союз восточнославянских племен", который "небыл государством в современном (neuzeitlich) понимании" (S. 21). С тем, чтоКиевская Русь вообще не была государством, русскому историку невозможносогласиться; в голову тотчас приходит устойчивое историографическое выражение"государство Киевская Русь". Если же говорить о разных наполнениях понятия"государство" в разные исторические эпохи, то мысль об этом представляется настолькоестественной, что упоминания вскользь уж точно не заслуживает и можетрассматриваться только как самостоятельная проблема. Ведь Франкское государствопри династии Каролингов – тоже не государство в современном понимании...
Недооценивается в книге степеньгубительного воздействия монголо-татарского ига на развитие Руси и РусскойЦеркви. Само понятие ига автор как будто отвергает, отмечая, что "зависимостьограничивалась прежде всего выплатой дани и обязанностью изредка оказыватьвоенные услуги" (S. 28). Размышляя о религиозной толерантности татар, имевшейместо впоследствии, Бремер совсем не упоминает и об их первоначальнойнетерпимости, которая куда в большей степени повлияла на Русскую Церковь, хотябы при разгроме Киева в 1240 году, когда Церковь лишилась своего предстоятеля.
Преподобный Нестор Летописец уТ. Бремера – "предполагаемый" (vermeintlich, S. 26) автор "Повестивременных лет". Еще удивительнее читать, что Волга впадает в Черное, а не вКаспийское море ("an der Mündung der Wolga ins Scharze Meer", S. 30). Можно привестиеще несколько примеров подобных неточностей в той же главе, но, думается, что иэтих достаточно.
Следующая глава, "Христианизация и распространение (веры)",содержит изложение основных этапов распространения христианской веры в ДревнейРуси, а также затрагивает проблемы истории миссии в последующие периоды русскойцерковной истории.
В четвертой главе ("Церковныеструктуры") внимание автора сосредоточено на высшем церковном управлении вРоссии. Из второй главы он переносит сюда свой тезис о том, что послеприобретения автокефалии Русская Церковь оказалась в "изоляции" (S. 91)(православная историографическая традиция делает здесь акцент на том, что Церковьв конце 1440-х годов скорее соблюла чистоту веры; впрочем, сохранение этойчистоты не исключает и определенной изоляции, но говорить о таковой в отношении,например, эпохи государя Ивана III, последовавшей вскоре после установленияавтокефалии, неверно).
Можно согласиться спрагматичной трактовкой событий, связанных с учреждением патриаршества в России(S. 92-93), которое появилось не как результат развития церковности исоборности, а как следствие политической воли. Говоря о четвертой главе, нужнотакже отметить рассказ о Поместном Соборе 1917 – 1918 годов. Бремер пишет, чтопосле завершения Собора Церковь не претворяла в жизнь его решения и что "ипрежде всего, благодаря западным исследованиям, он не предан забвению" (S. 106).Тезис, способный показаться несколько нескромным, по сути своей является вернымукором в адрес российских коллег. Ведь у нас действительно нет нимонографического исследования Собора, ни научно-академического издания дажедеяний и определений Собора, не говоря уже о материалах его отделов!
Отметим также два замеченныхнами мелких недостатка четвертой главы. Во-первых, Феофан Прокопович умер всане архиепископа и митрополитом не был (S. 98). Во-вторых, странно, что автору неизвестно об АрхиерейскомСоборе Русской Церкви 2004 года, о чем говорит отсутствие его упоминания приперечислении соборов 1990-2007 годов. (S. 109).
Изложение следующей главы, "Церковь и государство", в целомвозражений не вызывает. Хотя, например, трудно полностью согласиться с тем, что"епископами... в синодальный период назначались часто ученые монахи, которые нипастырского, ни монашеского опыта не имели" (S. 123). Что понимается в данномконтексте под словом "часто" (häufig)?..Без конкретных данных процитированная фраза ни отражает историческойреальности, ни разъясняет значение ученого монашества в истории Церквирассматриваемого периода.
Нужно также упомянуть, чтоавтор придерживается точки зрения о том, что завещание патриарха Тихона – "вероятно,фальшивое" (ein wohl ebenfalls gefälschtes Testament) (S. 127). Современныеотношения Церкви и государства в той же главе описываются предельно схематично,без конкретных фактов (S. 138).
Шестая глава называется "Богословиеи религиозная мысль". Достаточно интересны размышления Бремера одревнерусской церковной литературе: "Типы древнерусской литературы представленыпроповедью, церковно-правовыми произведениями и церковно-историческими работамив широком понимании, то есть помимо хроник – прежде всего агиографическимисочинениями. Сочинения по догматике и экзегетике практически отсутствуют" (S.145). Впрочем, высокой оценки древнерусской церковной литературы у авторарецензируемой книги мы не найдем. Зато очевидно, что ему, как авторукатолическому, весьма приятно было отметить влияние католического богословия настановление русско-православного в XVII – XVIII веках. Показательно, что достаточно часто в этойглаве профессор Бремер повторяет, возможно, приятное ему выражение:"заимствования из западной теологии" (Anleihen bei der westlichen Theologie) (S. 147 – 149). При этом надоотдать должное исследователю, который в целом высоко оценил русское богословиедругого периода, XIX века, назвав, правда, очень мало крупных имен – Платона(Левшина), Макария (Булгакова), Е.Е. Голубинского и В.В. Болотова. И если приперечислении богословов и церковных историков в "малой истории" можно смиритьсяс забвением имен Иннокентия (Смирнова), Филарета (Гумилевского), А.П. Лебедева(как модно ныне выражаться в медийной сфере – "не формат"), то неупоминаниеимени московского святителя Филарета (Дроздова), самого крупного имени вистории Русской Церкви XIX века, представляется абсолютно непозволительным (S. 152 – 154).
После краткого очерка развитиярусского богословия далее в этой главе автор рассказывает о русской религиознойфилософии XIX – XX веков. Его внимание привлекли имена славянофилов, ВладимираСоловьева, отцов Павла Флоренского, Сергия Булгакова, Георгия Флоровского.
Как и в большинстве других главкниги в этой, шестой, встречаются свои неточности. Так, достаточно трудносогласиться с утверждением о том, что в России не было совсем университетскогобогословия (S. 150). Оно слишком категорично: несмотря на отсутствие богословскихфакультетов, роль которых играли самостоятельные духовные школы, богословиепрактически с самого начала в том или ином виде бытовало в университетскойжизни. Из истории первого университета России, Московского, хорошо известно имясвященника Петра Алексеева, составителя "Церковного словаря" – одного из первыхсамостоятельных печатных трудов русского богословия XVIII века. В 1804 году втом же университете был открыт нравственно-политический факультет, включавшийособую кафедру богословия. Позднее во всех русских университетах были созданыобщие кафедры богословия, которые впоследствии занимали достаточно крупные фигурырусской богословской науки, например профессор-протоиерей М.И. Горчаков.Впрочем, даже в нашей историографии университетское богословие второй половины XVIII – начала XX веков пока недостаточно изучено.
Седьмая глава посвящена монашеству Русской Церкви. Автор выделилтри волны в его развитии: 1) после Крещения Руси; 2) XIV век; 3) XIX век (мистическийаспект в третьей волне на первом месте). Изложение главы построено четко иясно. Читатель узнает краткие сведения о Киево-Печерском монастыре, о СергииРадонежском, Ниле Сорском, Иосифе Волоцком, о секуляризационных процессах XVIIIвека. Автор дает портретные зарисовки выдающихся представителей русского монашествасинодального периода: Паисия Величковского, Серафима Саровского, ИгнатияБрянчанинова, Феофана Затворника. В конце главы говорится несколько слов оженских монастырях.
Восьмая глава ("Духовность ирелигиозность") посвящена фактически описанию основ Православия, точнее, православногообихода. Специфика православной духовности рассматривается на примере сердечной(сердечно-умной) молитвы и иконопочитания. Читатель, особенно непосвященный, сбольшим интересом прочитает о том, кто такие странники, юродивые, почерпнетначальные сведения о богословии иконы. Бремер рассказывает также о трудностяхсоциологического изучения христианской религиозности в России. "Типичные "католические"вопросы, например, о посещении воскресной литургии, или "протестантские" – о наличииили чтении Библии – хотя и могут создать интересное представление, их все женедостаточно, чтобы составить картину актуальной религиозности в России" (S. 195).Если с рассуждениями о таких трудностях вполне можно солидаризироваться, то,напротив, трудно принять выводы, обнаруживаемые на последних страницах главы. "Намногие вызовы современности, – пишет Бремер, – РПЦ до сих пор (bislang) (?! – А.М.) предлагает традиционные ответы.Отношение к гомосексуализму здесь можно привести как пример. Церковьквалифицирует (reagiert mit der Qualifizierung) этот феномен как грех и призывает к повороту (в его оценкекак чего-то приемлемого – А.М.). Другое(differenzierteres)понимание гомосексуализма или пастырский ответ (очевидно, на связанные сгомосексуализмом "запросы" общества. – А.М.).доныне не прослеживаются. Современная Россия – это государство, в котором можнообнаружить такие же явления и запросы, какие существуют в западном обществе,хотя зачастую и с ощутимым отставанием (а может быть, отставание в "понимании"нужд гомосексуализма – это вовсе и не отставание? – А.М.). Церковь, занимая такую позицию, надолго изолирует себя оттенденций современности и потеряет в значительной степени свою общественнуюзначимость" (S. 203).Думается, что в книге, написанной серьезным ученым, таким, как глубокоуважаемыйпрофессор Бремер, всё же не место подобного рода размышлениям. Из приведенногоотрывка многие сделают вывод: достаточно Русской Церкви сказать, чтогомосексуализм – это не грех, и она сразу перестанет "терять" свою общественнуюзначимость. По меньшей мере странно и не отражает реальной картины. Уж точновыходит за рамки изучения истории...
Две последние главы книгипреимущественно посвящены проблемам, достаточно близким зарубежным руссистам,но не всегда являющимся центральными в русской церковной историографии. В девятой главе разбирается вопрос овзаимоотношениях русского Православия с Западом на примере заключения уний иэкуменистического движения (и участия в нем Русской Церкви). В последней главе ("Диссидентство") собраны обзорные материалы о всем том, чтокасается неофициальных, оппозиционных, раскольнических и сектантских течений врусском Православии. Читателю предложено вполне хрестоматийное изложениеначальной истории старообрядчества (S. 230 – 233), а также данные о такихрусских сектах, как молокане, духоборы и так далее. Наконец, самый последнийраздел посвящен собственно диссидентам, действовавшим в истории Русской Церквисоветского периода.
Очень много у Бремера того, чтов традициях (пусть еще совсем молодых, точнее недавно возрожденных) современнойроссийской историографии церковной истории не относится собственно к предмету"история Русской Церкви", или, по крайней мере, относится весьма косвенно иподробного рассмотрения в труде лаконичном, общего характера, не заслуживает.Напротив, многие вещи, которые даже в самой краткой работе должны присутствовать,в рецензируемой книжке отсутствуют. Часто исторические явления лишь называются,но при этом даже кратко не приводятся имена и факты, что необходимо даже встоль обзорном труде, ибо то, о чем идет речь, не всегда будет понято теми, ктосовсем не знаком с церковной историей (зато весьма примечательно прочесть тем,кто хоть как-то знает ее – это своего рода освежение в памяти ряда сюжетов,разгадывание своего рода исторического кроссворда). Например, автор говорит,что сторонниками старообрядцев были представители высших слоев, купечества, но знаменитаябоярыня Морозова не упоминается, хотя ее имя просто напрашивается в том абзаце,где идет об этом речь (S. 233).
Несмотря на отмеченные вышенеточности и ошибки, мы должны высоко оценить труд немецкого профессора. Чужуюисторию всегда сложнее изучать, так как при этом сказываются и различия впсихологии и ментальности (отчего обычно возникают многие заблуждения), иязыковая проблема (которая, впрочем, для профессора Бремера не очень-тоактуальна, так как он блестяще владеет русским языком), и недоступность всехнеобходимых источников и литературы (заметим, что в библиографическом списке вконце книги нет работ на русском языке, хотя ясно, что автор знаком сважнейшими из них).
Пожелаем автору отрецензированнойкниги осуществить свою идею об издании ее на русском языке, исправив отмеченныевыше и иные неточности и ошибки, а нашей церковно-исторической науке – собраться,объединиться и превзойти по формальному показателю (наличию обобщающей работыпо истории Русской Церкви) науку немецкую, написав труд, который будет полезени для студента, изучающего исторический курс, и для остепененного ученого,пожелавшего (возможно, перед очередной лекцией) освежить в памяти немногозатерявшуюся в процессе изучения деталей общую канву событий, и просто длявсякого любопытствующего и задумывающегося о своей истории.
[1] http://pstgu.ru/news/university/2009/02/26/14027/
[2] Bremer Th. La croce e ilCremlino. Breve storia della Chiesa ortodossa in Russia. Brescia: Queriniana,2008. 319 p.
Источник: Богослов. ру
