Мне рассказали, что в цирке Никулина на Цветном бульваре в одном из номеров выступают дрессированные обезьяны. Эти обезьяны будто бы представляют еврейскую свадьбу. Я не поверила и прочитала множество положительных рецензий на новое цирковое представление под названием "Держава". Но решила на представление сходить.
В цирк я пришла с раввином Зиновием Коганом. Он-то мне и рассказал, что обо всем этом слышал и тоже слухам не поверил.
Мы повспоминали, когда каждому из нас удалось побывать последний раз в этих стенах. Тот же пьянящий запах праздника. Тот же густой восторг ожидания этого праздника, какой царит только в цирке. Этот восторг источают дети в невиданных количествах.
Сотни нарядных детишек с родителями, бабушками и дедушками. Одни носятся, другие знакомятся, третьи чинно поедают мороженое и пьют газировку в поистине раблезианских масштабах.
Мы с раввином явно выбиваемся из публики. Он – в кипе, никаких детей с нами нет. Но мы тоже пьем газировку и шутим на тему, как вечно все преувеличивают те, кому повсюду мерещится святотатство.
Вслед за детворой спешим в зал. Полумрак, прекрасный и загадочный. Красный бархат манежа, складки синего занавеса над артистическим выходом, из которого с минуты на минуту начнут появляться укротители, звери, жонглеры, гимнасты и клоуны.
Туш. Литавры. Жар-птицей взмывает под купол гимнастка и крутится там без страховки. Все детские головки завороженно следят за ней. Липкие от сладкого ужаса ладони.
Скачут наездницы в кокошниках и красных, синих и белых плащах. Они олицетворяют "Державу" – так называется само представление. Выбрасывается российский стяг. Платочки в руках циркачек тоже в виде триколора. А циркачи одеты в скоморошьи одежды. Такая вот держава.
Первое действие близится к концу. И мы то и дело шепчем друг другу, что, как всегда, нас обманули.
Ушли непослушные кошечки. Прокрутили невероятные сальто-мортале акробаты на шестах. Мрак. В темноте рабочие что-то устанавливают посреди манежа.
Обезьянья хупа
Яркий свет. На красном бархате манежа скромно раскинулся белый шатер. Его держат четыре увитые зеленью подпорки. Под ним стол с серебряными кубками.
Это хупа. Специальная беседка, которая строится для религиозного синагогального еврейского обряда, древнего, как мир.
Как горох, из-за синего занавеса рассыпаются по манежу помощники дрессировщика – мальчики в белых рубашках, черных жилетках и белых маленьких шапочках на затылке. Следом появляется дрессировщик Азиз Аскарян – народный артист России, обладатель "Золотого льва", лауреат национальной премии "Циркъ".
Азиз Аскарян в черном костюме, из-под шляпы вьются пейсы, на носу – круглые очки. На его плечах лежит талес – белый платок с синими полосами по краям, который раввины надевают только для обрядов.
Я смотрю на раввина Когана. Он раввин широких взглядов. Он раввин реформированного иудаизма. Он венчает в синагоге на Поклонной горе даже евреев с неевреями, если им позарез надо. Я понимаю, что раввин Коган очень надеялся на то, что ничего этого не будет. Но оно есть. И оно превосходит все то, что раввин Коган ожидал увидеть.
В это самое время дрессировщик Азиз Аскарян ходит со свитком и изображает, что читает его.
"Он читает молитву на арамейском, которую читают над новобрачными. Это очень древняя молитва", – шепчет раввин Коган. И я не знаю, кому он это шепчет. А спросить не решаюсь.
Вот невеста – жирная и рябая обезьяна-орангутанг. На ней белое подвенечное платье и фата – пожалуй, именно это делает ее безобразной сверх всякой меры. Из-под платья видны ее гигантские ступни. Руки она держит вверх и немножко назад.
Худенький жених-шимпанзе в сером костюмчике и в кипе. Он на две головы ниже невесты. И не такой отталкивающей наружности.
Поимитировав чтение молитвы, раввин-дрессировщик дает им пригубить вина из брачных бокалов. Жениха с невестой ведут по бордюру. А потом они начинают танцевать "Хава нагилу".
Возможно, я просто оглохла на время, потому что волосы на моей голове шевелились от ужаса. Раввин Коган тоже, видно, оглох. Нам казалось, что оцепенели не только мы. Нам казалось, что даже дети, которым смешно почти все, не очень смеялись. Не говоря об их родителях.
Все же в нашей стране есть над чем посмеяться и без этого. Но, может быть, мы ошибаемся.
Тем более что номер с обезьянами на этом не кончился.
Границы юмора
Обезьян переодевали и снова передавали в цепкие руки человека с пейсами и в шляпе. Вот раввин-дрессировщик ведет понурое существо в русском сарафане с кокошником и пускает его в плясовую.
Вот раввин-дрессировщик ведет обезьян в кавказских черкесках танцевать лезгинку. Вот раввин кружит обезьяну-цыганку, потом – танцовщицу танго. Танго – это наш народный танец?
Вот он дирижирует обезьяной-рок-певцом.
Наконец, перед ним и публикой выделывается и раскланивается обезьяна, одетая как танцовщица кордебалета. Его вьющиеся пейсы подпрыгивают в такт. Его круглые очочки посверкивают. Хлыстик в его тренированных руках так и играет.
Хлыстик в руках дрессировщика, напоминаю, одетого ортодоксальным раввином.
Машинально я вынимаю фотоаппарат. С устрашающим шипением ко мне устремляются смотрительницы. Я убираю фотоаппарат. Да, нас предупреждали, что съемка запрещена.
"Они что же, хотели показать, что раввины у нас крутят русскими, кавказцами, канканом, цыганами? Они хотят приучить детей смеяться над евреями, русскими, кавказцами, как над обезьянами? Можно ведь и похороны инсценировать и хохотать. Можно заставить обезьян молиться и над этим вдоволь посмеяться", – раввин Коган обводит зал глазами. Он уговаривает себя: "Нет, дети не смеются. Дети чувствуют, что смеяться над священным не стоит". Раввин ищет опору в плывущей реальности.
Антракт.
За спиной слышу чужую речь. Оглядываюсь. Армянский дед привел внучку. Он серьезен так, как будто он на похоронах любимого родственника. А не в цирке.
"Ну и как вам?" – спрашиваю. Он смотрит в программку. И почему-то начинает рассуждать о том, что Азиз Аскарян, скорее всего, не армянин. Подключаются другие родители. Они с сочувствием поглядывают на кипу раввина Когана. И наперебой вспоминают, как были в цирке и год, и два года назад. Те же обезьяны, тот же Аскарян, но вот без этой темы. И было, говорят они, поглядывая на раввина, гораздо смешнее.
"А что вам не понравилось?" – спрашиваю я родителей. Они переглядываются. Это простые люди. Им трудно взять и сформулировать. Но они справляются: "Ну вот все это, переодеваться в евреев, зачем?"
Действительно, зачем?
Раввин Коган хотел уйти в перерыве. Но я настояла, чтобы мы досидели до конца. И не прогадали. Потому что представление было превосходным, клоун – уморительным, медведь – обаятельным. Даже дрессированные хорьки вызывали нежность. А джигитовка и акробаты на подкидных досках пленили абсолютно всех. Только загадочная "дикая птица кавун" своенравно отказалась служить своей хозяйке.
Зачем для полноты представления о нашей державе понадобились обезьяны в ермолках?
В Российской государственной цирковой компании мне сказали, что цирк на Цветном к ним не относится и за его репертуар они не отвечают: "Это частный цирк, к ним и звоните".
Заместитель гендиректора цирка Лидия Самойлова сообщила, что ничего кощунственного в номере с обезьянами она не видит, хотя сама еврейка, ходит в синагогу на Малой Бронной. Более того, номер с танцами народов России, по ее словам, пользуется особой популярностью, его приглашают на торжества, свадьбы и корпоративные мероприятия, его заказывают даже из московского Еврейского общинного центра "Марьина Роща". "Вы хотите судить искусство? Это глупо, хотя, конечно, можно начать считать, сколько раз балерина крутит фуэте", – сказала Лидия Самойлова.
Режиссер номеров, главный балетмейстер цирка, хореограф и заслуженный деятель искусств России Наталья Маковская рассказала, что при постановке номера режиссер исходит из возможностей зверей. Для постановки еврейской свадьбы цирк специально приглашал консультантов из Еврейского центра – Дарину и Мишу Мильманов, которые ничего предосудительного в самой идее не нашли. Именно они подробно рассказали, какие действия совершает раввин и новобрачные, как это все должно выглядеть. Именно Дарина и Миша привезли для этого номера молитвенный платок из Израиля.
Дружба с культурным центром у цирка давняя. Наталья Маковская готовила там небольшое представление для праздника Пурим. И Азиз Аскарян тогда там впервые выступал с обезьянами, исполняющими танцы.
Наталья Маковская заверила, что многие евреи ходили на спектакль, дважды приходил православный священник, собирается прийти главный раввин России Берл Лазар. "Никто не нашел в наших номерах чего-то предосудительного. Это добрый юмор. Батюшке задали вопрос, что евреи обижаются. И он сказал, что это просто глупость", – вспоминает режиссер.
Я все равно не понимала, почему нужно приучать нееврейских детей смеяться над еврейской свадьбой. А артисты цирка не понимали, что за страсти вокруг милого эпизода.
Вскоре в кабинет режиссера пришел постановщик номеров Азиз Аскарян. Для него, как мне показалось, вообще все лучшее в этом мире сосредоточено в его питомцах. Он их обожает и гордится ими. В номере еврейской свадьбы Азиз Аскарян особо отметил, что впервые в России смог задействовать орангутанга. Он нисколько не удивлен, что евреи и неевреи восторгаются его обезьянами, ведь он сам ими восхищен. И ему кажется нормальным, что его обезьяны вызывают смех, что бы на них ни было надето.
Номеру с танцами уже много лет. Азиз Аскарян вспоминал, как этот номер был приглашен на открытие Еврейского центра в Марьиной Роще и там очень всем понравился, но особенно – "Хава нагила". Правда, там он не наряжался раввином, а был в обычной одежде.
Азиз Аскарян – курд, родом из Тбилиси. Единственный курд – народный артист России. Азиз и Наталья убеждали меня, что и в цирке к номеру с танцами дрессировщик переодевается. Но мы с раввином Коганом этого не заметили. Более того, даже в программке цирка дрессировщик сфотографирован с танцующими обезьянами в раввинском обличье – с пейсами и в шляпе.
"Мы же в цирке. Это же форма. Там отсутствует содержание. Отнеситесь к этому с юмором, – сказала Наталья Маковская. – Я вас уверяю, ни один русский не отреагировал бы, поставь мы русскую свадьбу".
Я уточнила, имеет ли она в виду церковное венчание. Да, она говорила именно об этом. Но заверила меня, что в планах цирка постановки с обезьянами церковного венчания нет.
Все-таки, видимо, люди сцены сохраняют детское восприятие. И им, возможно, кажется, что весь мир таков. Ведь такой номер в сегодняшней России не прожил бы и недели и был бы снят. Скажем, артист Тер-Оганян, который совершал художественный акт рубки икон на Манежной площади, в России старается не появляться. А группа артистов, которые на Пасху распинали себя перед православным храмом, тоже больше не повторяют своих упражнений. Их не побили и даже слова плохого не сказали. Их просто не поняли.
"У нас был номер "Фабрика звезд". Мы спрашивали у Аллы Пугачевой, не возражает ли она, и она сказала: делайте что хотите. И люди хохотали. А ведь артисты могли бы и обидеться. Но они подошли с юмором", – сказала на прощание режиссер.
Действительно, цирк и не должен различать священное и площадное. Но мы пока имеем на это право.
Обезьяны былых эпох
Дрессировщица Театра зверей имени В.Л. Дурова Ирина Амилахвари вспомнила один из своих номеров: "Это был наш дуровский номер – обед непослушной обезьяны. Она сидит за столом, ест, бросает ложки, шалит. Дети его обожали. Они так смеялись на наших спектаклях, что даже писались от восторга. Был и другой номер, который мы показывали только на гастролях, потому что московская сцена не позволяла: обезьяна на лошади. Мне этот номер подарила наша олимпийская чемпионка вместе с конем Чертом. Я его переименовала в Шалуна, ведь нельзя же при детях было звать его Чертом, считалось вульгарно. Был номер у Стрельникова. Там обезьяне поручали перенести черную кошку. Она не хотела, отказывалась. Капризничала: "боялась" черной кошки. Потом ей давали куклу – и она ее с радостью переносила. Это было мило, понятно, исполнено добрым юмором. В те времена не нужно было идти на такие опасные и скользкие приемы, чтобы радовать людей. Достаточно было просто их радовать".
Бывали и менее корректные времена. В XIX веке цирковые обезьяны изображали евреев, интеллигенция считала это непросвещенным антисемитизмом.
В 20-е годы циркачи показывали номера довольно рискованного свойства в этическом плане. Скажем, обезьяны пародировали попов, монахов, ходили в вразвалочку в рясах с крестами, имитировали обедню. Они изображали и расстрелянную царскую семью, и дворян с купцами, правую и левую оппозицию, Троцкого, Бухарина и Рыкова. Но эпоха острой борьбы с классовым врагом миновала, и обезьяны стали шалить без политического контекста.
В нацистской Германии был напечатан известный плакат: рядом изображены голова обезьяны и голова еврея. Предлагалось их сравнить.
В России с обезьянами уже случались скандалы. Так, в 2005 году галерист Марат Гельман устроил выставку работ некоего Ильи Чичкана "Психодарвинизм". Там были представлены портреты обезьян в советской военной, морской, адмиральской форме, с советскими орденами. Кроме того, там был портрет обезьяны в кителе, с нацистскими орденами и в куфии (арабском платке). Платок был повязан так, как его повязывал покойный к тому времени Ясир Арафат. Министерство обороны отмолчалось. А на ноту посольства Палестины Марат Гельман отозвался советом не вмешиваться в искусство.
В представлении "Держава", по мнению раввина Когана, недопустима насмешка над обрядом: "Все прочие народы там представлены по этническому признаку. Только евреи – по религиозному. С помощью обезьян высмеиваются все – и русские, и кавказцы, и цыгане. Но только у евреев высмеивается религиозный обряд. Венчание – это область священного. Может быть, они не понимают этого?"
Источник: Газета
