Книга пророка Иеремии

Продолжая знакомство с библейскими пророками, напомним, что нам будут помогать, как и прежде, комментарии свящ. Тадеуша Жихевича (Tadeusz Zychiewicz. Stare Przymierze, Znak: Krakow, 1986) и книга прот. Александра Меня "Вестники Царства Божия" (М., 1992).

Образы пророков Ветхого Завета лишь на первый взгляд, при поверхностном чтении могут показаться "на одно лицо". На самом деле яркую индивидуальность каждого не могут заслонить ни некоторая унифицированность библейского перевода, ни общность самой пророческой миссии. И дело тут не только в несходстве судеб и исторических обстоятельств: у каждого из пророков – особый, отличный от других дар слова, своя образная система, своё видение небесного и земного.

Иеремия… Каким он был? Таким ли, каким изваял его Донателло, итальянский скульптор Раннего Возрождения? Мощной лепки голова молодого античного героя, трагическая складка губ, страдальческие глаза, вздувшаяся жила на шее, выдающая огромное внутреннее напряжение, борьбу... Или таким, каким предстаёт он перед нами с фрески XII в. в церкви св. Георгия в Старой Ладоге? Утончённое, с ярко выраженными восточными чертами, немолодое лицо аскета – и те же страдающие, горестные глаза… При всём различии двух портретов есть в них глубокое внутреннее сходство, некий общий духовный стержень. А что говорят нам об Иеремии – последнем пророке Иудейского царства, жившем до вавилонского изгнания, – библеисты и историки?

Имя его звучит по-еврейски Ирмеяху или Ирмеях, что означает "Яхве, восставь" (а мы могли бы добавить: из ничтожества, из праха). Он родился около 645 года до н.э. в городке Анатот, в нескольких километрах севернее Иерусалима, в семье левита Хилкии. Иеремия принадлежал к одному из старых священнических родов, бережно хранивших древние предания со времён Моисея и патриархальный уклад жизни. Поскольку священническое служение не приносило Хилкии доходов, он возделывал землю и разводил овец, то есть кормился крестьянским трудом. Но превыше всего в семье Хилкии, как и среди его соседей-левитов, ставилось знание Торы, Священного Писания. Книга Иеремии свидетельствует о его глубоком знании Слова Божия и истории своего народа.

О детстве и юности Иеремии нам известно, впрочем, не много. Возможно, он предпочёл бы повторить путь отца – священническое служение, изучение Писания, мирную жизнь в родном Анатоте. Но Бог судил ему иное. В знаменательный для Иудеи год – 626-й до Р.Х., Иеремия был призван к пророческой миссии. Бог требовал от двадцатилетнего юноши подвига и полной самоотдачи. Иеремию охватили робость и сомнения. Вот как говорит об этом сам пророк:

И было ко мне слово Господне:

прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя,

и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя;

пророком для народов поставил тебя.

А я сказал: о, Господи Боже! я не умею говорить, ибо я ещё молод.

Но Господь сказал мне:

не говори: "я молод";

ибо ко всем, к кому пошлю тебя, пойдёшь,

и всё, что повелю тебе, скажешь.

Не бойся их; ибо Я с тобою,

Чтобы избавлять тебя…

(Иер 1. 4—8).

В годы, предшествовавшие призванию Иеремии, в Иудее шла борьба за духовное возрождение. Власть могущественной державы Ассура слабела: "28 лет владычествовали скифы в Азии и своей наглостью и бесчинством привели всё там в полное расстройство… собирали с каждого народа установленную дань… и грабили всё, что попадалось" (Геродот. История).

В 626 г. правитель Вавилона Набопаласар начинает войну против Ниневии (Ассирии). Иудейский царь Иосия изгоняет ассирийское войско из северных областей страны.

Смущение Иеремии было вызвано не только тем, что он осознавал своё недостоинство и неготовность к пророческому подвигу, но и странными знамениями, посланными свыше. Он увидел "жезл миндального дерева", символизирующий, как истолковал этот знак Господь, верность Бога Своему слову и скорое его исполнение, а затем – "поддуваемый ветром кипящий котёл и лицо его со стороны севера", откуда "откроется бедствие на всех обитателей сей земли". И опять, как в годы служения Первоисайи, мы видим: в то время как жители Иерусалима полны надежд на возрождение Израиля, Иеремия не может разделить их радость, ибо ему предстоит возвестить грядущие бедствия, идти против течения. Господь говорит Своему пророку суровые и грозные слова:

Я поставил тебя ныне укреплённым городом и железным столбом и медною стеною на всей этой земле, против царей Иуды, против князей его, против священников его и против народа земли сей. Они будут ратовать против тебя, но не превозмогут тебя… (Иер 1. 18—19).

У Иеремии не было ни малейшего желания вникать в политику, но теперь он не мог полностью отстраниться от неё: это было не в его власти. Не обладал он и харизмой духовного вождя, какой был наделён Моисей, и всё же в конечном счёте снискал огромный авторитет как исповедник веры в Единого, как поборник высоких моральных норм, заповеданных Богом. Надо сказать, что такой авторитет рано или поздно обретали все пророки, независимо от степени своей популярности у современников. Так было с Исайей, который предостерегал сильных мира сего от военных союзов, угрожающих независимости Израиля и чистоте веры избранного народа. Иеремия унаследовал эту особенность пророческого служения Исайи и нередко вступал в противоречие с общественным мнением. Так, когда Вавилон достиг высшей точки своего могущества и грозной тучей навис над всем Востоком, Иеремия настаивал, что необходимо не стоять насмерть, а спасать то, что ещё можно спасти: этническую, культурную и религиозную целостность народа. На языке политики это означало признать вассальную зависимость от Вавилона. Понятно, что такая точка зрения была крайне непопулярной.

Иеремия предрекал нашествие "народов с севера", оккупацию страны, разрушение Иерусалима. В годы относительного благополучия это звучало как бред или откровенный вызов, однако пророчества эти сбылись.

Он жил в беспокойное время и пережил пятерых иудейских царей: благочестивого Иосию, убитого в бою, Иоахаза, после трёх месяцев правления увезённого в плен фараоном Нехо, "без лести преданного" Египту Иоакима, взятого заложником в Вавилон Ехонию и Седекию – "плохую смокву", как назовёт его Иеремия.

Пророку довелось испытать ужас и унижение депортации израильского народа в Вавилон, когда не щадили никого, и только безнадёжно больным и немощным позволено было остаться на земле отцов (из нашей недавней истории, которую кое-кто хотел бы сегодня переписать наново, мы слишком хорошо знаем, что такое переселение целых народов!).

Иеремия был тем самым человеком, который после падения Иерусалима вынес из Храма святыни, в том числе Ковчег Завета, и спрятал их на горе Нево. Когда же Израиль вернулся из изгнания, найти их не удалось. Они были утрачены безвозвратно: может быть, их похитили разбойники, или какие-то тектонические сдвиги навсегда скрыли святыни в недрах гор, так что и по сей день они недоступны для человека.

Иеремия испытал горечь чужбины, неволю тюремного заключения, а потом был уведён из Вавилона в Египет, где его следы теряются. Христианское предание (в том числе св. Иероним) говорит, что пророка побили камнями его же сородичи, обвинённые им в идолопоклонстве. Талмуд же сообщает, что он умер в Вавилоне, куда был привезён Навуходоносором после его вступления в Египет. Исторических подтверждений той или иной версии у нас нет.

Иеремия – фигура трагическая. Человек тонкий и чувствительный, он по воле Ягве вынужден был говорить народу грозные, беспощадные слова обличений. Он был не только скорбящим пророком гибели Иудейского царства, но и очевидцем этой гибели. Миссия Иеремии, его посланничество оказались тщетными: его призывы к покаянию и верности Единому Богу были не услышаны, предостережения политического характера – отвергнуты. Только потомки поняли, как этот человек должен был любить Бога и свой народ, и лишь в их глазах личность пророка предстала во всём своём величии. Ведь это он возвестил Новый Завет Бога с избранным народом, и многие люди Израиля ожидали даже возвращения Иеремии, видя в нём Самого Мессию. Когда Иисус спросил учеников, за кого почитают Его люди, в ответ прозвучало: "Одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию…" (Мф 16. 14).

Он был поэтом – может быть даже, первым поэтом среди пророков. В этом нам ещё предстоит убедиться.

Проповеди и другие тексты Иеремии записывались в тревожное время, однажды были уничтожены (в четвёртый год царствования Иоакима), но позже восстановлены и продиктованы заново. Конечно, уже тогда в них были внесены какие-то изменения; кроме того, текст подвергался многочисленным редакциям, так что трудно теперь говорить о строгой хронологической и просто логической последовательности отдельных глав.

Самое же важное для нас – понять, чем Иеремия отличается от пророков-предшественников. Прот. Александр Мень пишет, что он знаменует собой новую эпоху: время "пробуждения личностного начала". Это не Исайя, ставший Голосом Божиим, – Иеремия "сохраняет за собой право особого мнения о том, что ему велено возвещать". Иногда "он принуждён бороться с собой, чтобы сохранить верность Божиему призыву".

По мировосприятию и склонности к рефлексии, по напряжённости внутренней жизни да и по тяжести обрушившихся на этого человека бедствий и испытаний Иеремия ближе всего к пророку Осии, к Иову, к авторам псалмов-плачей. Мы помним, как “судился” с Богом страдалец и праведник Иов и как осудили его за дерзость друзья. Иеремия тоже отваживается спорить с Богом, а это говорит о том, что между ним и Господом установились особые, очень близкие и доверительные отношения: ведь никому в голову не придёт пререкаться с грозным, карающим Владыкой Вселенной. Молитвы Иеремии убеждают: он знал, что такое живая, очень личная беседа с Богом, знал задолго до Воплощения.

“Неприступный Царь Славы, явившийся Исайе, грозный Судия, вещавший устами Амоса, Михея и Софонии, в опыте Иеремии приближается к человеку, преодолевая дистанцию, открывая Свой живой человеческий Лик”.

Прот. Александр Мень. Вестники Царства Божия

Иными словами, Иеремия поднялся ещё на одну ступеньку Богопознания, ещё на шаг приблизил ветхозаветного человека к восприятию Благой Вести.

5, 68 стр.