Национальная безопасность – это не только обеспечение безопасности в важнейших сферах государства, в которые входят – политика, правовое пространство, оборона, экономика, энергетика и освоение сырьевых ресурсов, но и правильное понимание большого и сложного спектра разных общественных явлений, таких как война, религия, история, культура и субкультура.
Несмотря на то, что эти явления обладают разным масштабом и разной значимостью, в рамках национальной безопасности, приходится говорить о них вместе, не противопоставляя одно другому. Ведь главная задача политики безопасности, выработать общие подходы, которые можно применять комплексно. Об этом говорит и сам термин "национальная безопасность". Сфера "национального" – шире сферы "государственного". Государство – это форма и необходимое условие для существования одной нации. Нация – это общество, которое ассоциирует себя с территорией и государством, а значит изучение "нации" или "национального" – это изучение как государственных явлений (здравоохранение, судебная система, оборона), так и явлений общественных (искусство, спорт, религия).
На первый взгляд подобные явления не связаны между собой. Формально они действительно не связаны. Но они присутствуют в сознании каждого человека, в виде информации, поэтому мы говорим об информации как объективном явлении. То есть, мы можем говорить, что каждое общественное явление, каждый социальный институт обладает своим объективным информационным полем. Эти поля взаимодействуют, в результате чего возникают сложные информационные процессы. Поэтому важно под информацией понимать не только сведения, данные и факты, но и информационные процессы.
Изучение и анализ информационных процессов в свою очередь составляет главную задачу информационной безопасности.
Следует различать коммуникационные и коммуникативные информационные процессы.
Под коммуникационными процессами понимают способы передачи, хранения и обработки информации, эта область, проще говоря, связана с "железом" и технологиями – интернетом, мобильной связью, различными другими коммуникационными сетями, компьютерами, носителями и базами данных. Именно к коммуникационной области относится защита от хакерских атак и физическая охрана коммуникационных сетей.
Совсем другие вопросы затрагивают коммуникативные процессы. Под коммуникативностью следует понимать – интеллектуальное общение, смыслы, заложенные в информацию. Когда человек слышит своего собеседника и даже запоминает его слова – это коммуникационный процесс, с момента, когда он его понимает – начинается процесс коммуникативный. Поэтому коммуникативный процесс связан не столько с самой информацией, сколько с общественными нормами, психологическими и психическими аспектами, нравственностью человека, его опытом. К наиболее ярким коммуникативным процессам можно отнести следующие:
1. информационно-психологические (например, качество работы СМИ, или оценка государственной политики обществом);
2. культурные (например, оценка исторических событий);
3. национальные (например, проблема интеграции гастарбайтеров);
4. эмоциональные (например, реакция общества на спортивные победы и поражения);
5. религиозные (например, проповедь Церковью нравственных норм).
Для обеспечения информационной безопасности изучать коммуникативные процессы не менее важно, чем коммуникационные. Коммуникативные процессы связаны с психологическим, эмоциональным, нравственным состоянием общества и обеспечивают социальную, а также политическую стабильность государства.
Сегодня закладываются основы информационной безопасности России, с учетом советского опыта, с учетом успехов и ошибок нынешней власти. Но чаще всего для объяснения подавляющего большинства информационных процессов, происходящих в государстве, используются категории блокового противостояния и размытые образы внешних и внутренних врагов. Мы наблюдаем, что по-прежнему популярна, так называемая, "военная метафора", то есть способ объяснять информационные процессы в военных терминах, использовать логику военного мышления, стержнем которой всегда остается образ противника: этими противниками становятся то терроризм, то коррупция, то инфляция, то люди в погонах, то глобальное потепление. Именно "военная метафора" пронизывала идеи наиболее известных геополитиков конца XIX – начала XX веков, среди них немцы Фридрих Ратцель и Карл Хаусхофер, которые обосновали статус Германии как главной континентальной силы, и чьи идеи отразились на политике Адольфа Гитлера, среди них англичанин Хэлфорд Дж. Маккиндер, который заявил о неминуемом противостоянии сухопутных и морских держав, среди них американец Альфред Мэхен, который выдвинул концепцию "морской силы" как главного фактора безусловного геополитического превосходства и доказал необходимость для США строить военные морские базы в разных регионах мира. Работы Альфреда Мэхена, как и большинство работ других названных геополитиков были написаны до мировых войн. А история 20 века стала историей их воплощения. И очевидным становится главное: "метафора войны", используемая в науке, публицистике, СМИ, деструктивна и агрессивна. Более того, с ее помощью невозможно описать природу сложных информационных процессов.
Особенно остро это чувствуется сегодня, когда информационные процессы протекают быстро и с трудом поддаются анализу. Рассмотрим в качестве примера дискуссию о введении Основ православной культуры. Она затрагивает ряд информационных областей – историческую, культурную, духовную, религиозную, экономическую, правовую. При этом дискуссия за и против ОПК в русских школах зачастую затрагивает их по отдельности, не отвечая на вопрос – каким образом введение ОПК повлияет на единое информационное пространство государства. Тем более, что сам термин "единое информационное пространство" понимается весьма смутно.
Описать информационное пространство, также как и информационные процессы, можно с двух позиций, изложенных выше, – коммуникационной и коммуникативной.
Первый подход – коммуникационный – наиболее распространен, но является неполным, поскольку затрагивает только техническую часть информационных процессов и не касается самого́ содержания информации. Этот коммуникационный подход был использован в "Концепции формирования и развития единого информационного пространства России" в 1995 года: "Единое информационное пространство представляет собой совокупность баз и банков данных, технологий их ведения и использования, информационно-телекоммуникационных систем и сетей, функционирующих на основе единых принципов и по общим правилам, обеспечивающим информационное взаимодействие организаций и граждан, а также удовлетворение их информационных потребностей. Для объяснения информационных процессов, а тем более выработки общих принципов информационной безопасности, такой подход недостаточен.
Поэтому необходимо учитывать и коммуникативный подход, где единое информационное пространство – это все коммуникативные связи, которые создают унифицированную систему взаимоотношений между людьми, и позволяют в конечном счете людям ассоциировать себя с народом, нацией и государством и представлять из себя общество. В основе коммуникативности лежат жесткие нормы, принимаемые за обязательные. Этой нормой может быть язык, позволяющий двум людям общаться. В основе государства, нации и общества также лежат определенные коммуникативные нормы.
В России сегодня сложно назвать подобные нормы, в России отсутствует идеология, не сформулирована национальная идея, исторические заслуги и примеры для подражания остались в истории, а элита не сформулировала государственные цели и приоритеты. Все это с одной стороны оберегает общество от тоталитарных настроений, но с другой, ведет к размыванию информационной целостности (то есть коммуникативной целостности), к потере понимания того, что представляет из себя Россия. Примеров такой размытости много, она отражается на основополагающих декларативных политических документах. Пример тому, нынешняя Концепция внешней политики, которая выделяет 6 глобальных и 48 региональных внешнеполитических приоритетов России, без уточнения, какие из них в самом деле приоритетные, то есть "первые по важности".
Четкие коммуникативные нормы упорядочивают важнейшие информационные процессы, придают информационной политике ясность, помогают выявить явные и скрытые угрозы информационной безопасности. Сегодня сложно представить, что могло бы лечь в основу таких норм, при условии, что они не будут связаны ни c национальной идеей, ни с идеологическими установками, ни с бесчисленными сегрегационными особенностями российского общества – национальными, языковыми, религиозными, социальными, культурными, историческими. Коммуникативные нормы это не учение, концепция или идеология, это внутренние принципы человека принятые во всем обществе и объединяющее общество, именно они лежат в основе выработки обществом важнейших решений.
Когда говорят о "здравом смысле", "добрых традициях", "порядочности", подразумевают коммуникативные нормы. Называя вещи своими именами, коммуникативные нормы возникли вокруг представления людей о нравственности и морали, которые являются созидательной силой и движителем любого общества в любую эпоху. И одна из сложнейших задач, которую ставит перед собой секулярное государство, – создать собственный источник коммуникативных норм, который может принимать различные формы и проявляться в культе императоров или вождей, сакрализации исторических событий, "метафоре войны" и гонке вооружений, культе спорта, культе полезных ископаемых. Формирование государством коммуникативных норм, то есть должного представления о нравственности, и есть по большому счету формирование информационной политики. В результате, в одних информационных областях информация табуируется, в других умалчивается, в третьих – власти формируют особое общественное мнение. Надо признать, что такая политика приносит положительные эффекты: общество структурируется, принятие политических решений становится понятным и логичным и для власти, и для народа. Однако в случае сильных социальных потрясений и кризисов такая информационная политика не всегда оказывается эффективной. Когда общество перестает верить проповедуемым государством коммуникативным нормам, и эти нормы перестают быть нормами, то общество ослабевает и разваливается, растет внутреннее напряжение, которое при небольшом толчке ведет к крупным потрясениям, росту преступности, гражданским войнам, распаду государственности. И как показывает история, дольше всего существовали и быстрее всего развивались те цивилизации, которые в основу государственных коммуникативных норм закладывали божественное представление о нравственности.
Церковь в России – это социальный институт, который проходит сегодня сложный путь осмысления своей роли. Церковь отделена от государства и системы государственного управления. Это отделение закреплено дважды, в Конституции – со стороны государства, и в Социальной концепции РПЦ – со стороны самой Церкви. Однако это не означает, что сферы интересов Церкви и государства лежат в разных плоскостях. Эта плоскость одна и та же – человек. Государство обеспечивает его физическую безопасность, а Церковь – духовную и нравственную. Однако приведенное выше описание природы коммуникативных норм – ведет нас еще к одному выводу: физическая безопасность целого государства и каждого отдельного человека основана на нравственных представлениях этого человека и этого государства. И чем прочнее эти представления, тем прочнее вся государственная система.
Наиболее прочные, вернее – непререкаемые, нравственные истины проповедует Церковь. Церковь говорит о том, что критерии нравственности не были выработаны человеком, они имеют божественное происхождение, и поэтому не требуют для человека логического или научного доказательства, так как основываются на его личном духовном опыте.
В последнее время много говорится о необходимости нравственного воспитания и возрождения духовных истоков. Этот мотив проходит через основополагающие декларативные документы, в том числе через Концепцию информационной безопасности России, где 23 раза употребляются термины "духовность", "духовные ценности", "духовное возрождение", "духовное обновление", "духовное сознание". Возникает ситуация, при которой становится непонятно, что имеется в виду под этим несветским термином, употребляемом в светских документах.
Очевидно, что сегодня употребление в политических документах таких терминов, как "духовность", – связано с поиском смыслов, морали, нравственных ориентиров, которые станут общепризнанными и общеобязательными и составят основу коммуникативных норм.
Помочь найти их и осмыслить должна Церковь, именно в Церкви находится их источник, первоначальный и неиссякаемый, черпаемый из опыта Писания и Предания. Перед Церковью возникает сложная задача: осмыслить базовые термины, на которых строятся коммуникативные нормы – такие термины как добро и зло, нравственность, духовность, патриотизм, свобода, справедливость; вернуть их исконное, идеальное значение.
Усиление коммуникативных норм, наполнение их традиционными для России христианскими смыслами развивает способности человека адекватно оценивать сложные информационные процессы, ведет к консолидации общества, улучшает способности государства адекватно реагировать на информационные угрозы.
Источник: Новая политика
