Проект временного перенесения иконы Троицы Андрея Рублева из Третьяковской галереи в Троице-Сергиеву лавру, передача Торопецкой иконы Божией Матери в подмосковный храм – эти и другие события вызвали острую дискуссию: музейщики считают, что Церковь в стремлении забрать святыни из "храмов искусств" посягает на "общенародное достояние". Александр КИБОВСКИЙ, руководитель Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия, убежден , что пользу принесет лишь компромисс между Церковью и музеями.
A_Kibovski_250– Александр Владимирович, компромисс невозможен без желания услышать другого. Насколько Церковь и музеи готовы к диалогу?
– Церковь – широкое понятие, говорить о готовности Церкви в целом к диалогу с музейным сообществом сложно. Все зависит от конкретных людей, с которыми мы, государственные органы, занимающиеся объектами культурного наследия, имеем дело. Диалог этот ведется давно, но только сейчас он по-настоящему перешел в предметную плоскость в связи с подготовкой законопроекта о передаче церковных ценностей религиозным организациям.
Это повышение уровня переговоров несет в себе как плюсы, так и минусы. С одной стороны, сейчас интересы Церкви в этом вопросе представляет отец Всеволод Чаплин, человек богатейшего опыта и огромных знаний, что очень способствует повышению качества общих контактов. С другой стороны, переход к созданию нормативно-правового акта потребовал принципиально другого уровня юридической подготовки как от представителей Церкви, так и от экспертного сообщества. И зачастую те нормы права, которые мы должны предусматривать в новом законопроекте, не отвечают представлениям тех, кто полагает, что новый закон должен разрешить все существующие разногласия. К сожалению, сейчас в дискуссиях вокруг передачи имущества Церкви с обеих сторон немного людей, компетентных в юридических вопросах. Ведь в области культурного наследия из них работают единицы. А способных работать на уровне диалога "Церковь–государство" еще меньше. И это действительно большая проблема. Чтобы в таком сложном вопросе разговор велся не на эмоциях, а на нормах права, нужны очень высококвалифицированные специалисты.
Переговоры о передаче культурных ценностей Церкви с музейными работниками вести подчас гораздо тяжелее, чем с религиозными организациями, потому что опять же диалог построен на личных отношениях, не всегда идеальных, и на эмоциях. Правовые дефиниции подменяются субъективными взглядами и мнениями, а в обычных правовых нормах усматривается желание кого-то ущемить или оскорбить. Это сильно мешает. В большинстве своем проблемы диалога "Церковь–государство", на мой взгляд, психологические. Но взаимные опасения, подозрительность, излишняя эмоциональность должны уступить место здравым и уважительным партнерским отношениям, построенным на конкретных правовых нормах, и такой нормой может стать разрабатываемый законопроект, что, на мой взгляд, будет большим шагом вперед.
– Что вам кажется наиболее уязвимым местом законопроекта?
– Законопроект пока уязвим в технике реализации предлагаемых норм. Ведь даже по базовому вопросу: что такое имущество религиозного назначения – есть дискуссия. Слава Богу, закончатся бесконечные недоразумения на тему "является ли конюшня на территории монастыря объектом религиозного назначения?". Однако теперь возникает новая проблема – за историю России немало зданий перебывало в церковном пользовании. Но сегодня огульное зачисление любого имущества в религиозное не нужно ни Церкви, ни государству.
Еще один сложный вопрос – конфессиональная принадлежность. Кто ее будет определять? Что, например, делать с храмом дониконовской постройки? Это старообрядческая церковь или нет? Причем идея привлечения госорганов с участием компетентных и независимых специалистов в роли официального арбитра в такого рода случаях вызывает отрицание у представителей конфессий. "Как может госорган заниматься такими вопросами? Это что ж, мы возвращаемся во времена госрегулирования Церкви?!" Но возможен ли другой вариант? У меня большие сомнения, что с спорными ситуациями получится разобраться без участия государства. А раз так, то значит все-таки должна быть какая-то переговорная площадка.
– По мнению ряда искусствоведов, в результате передачи Церкви святынь и ценностей значительная часть памятников будет повреждена или утрачена. Есть ли в законопроекте какой-либо гарант, обеспечивающий предотвращение этого?
– Подобные нормы уже включены в законопроект. Кроме того, никто не отменял общие правила, установленные Федеральным законом "Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации". Но опасения есть и, к сожалению, они не беспочвенны. Согласитесь, трудно возражать, когда экспертами приводятся конкретные примеры неуважительного отношения к древним памятникам. В религиозной среде тоже есть своя точка зрения: "Государство нам денег на храм не дает, мы сами находим спонсоров, а раз так, то и не мешайте нам его благоукрашать, как нравится мне и моему благодетелю". В результате у старинных храмов возникают вычурные пристройки, аляповатые поновления поверх старинных фресок, затейливые маковки, в некогда сугубо летние храмы врезается отопление и пр. Подкрашивают, например, фрески пятнадцатого века нитрокраской! Вызывают каких-то местных маляров, которые нитрокраской красят по Гурию Никитину и Андрею Рублеву! Ну и как на это реагировать? Что толку штрафовать того или иного батюшку, когда культурной ценности уже нанесен ущерб? Тем более что стоит инспектору заикнуться о штрафе, как поднимается шум, опять же на тему гонений. Причем и батюшка, и верующие негодуют искренне – они действительно не понимают за что, ведь они же сделали красивее, "наряднее", удобнее. Но позвольте, причем здесь гонения?! Это же уникальные фрески, общее национальное достояние, ну нельзя их протирать мокрой тряпкой или душить паровыми батареями. Ну почему же такое неуважение к собственным святыням?!
Чтоб не возникало подобных ситуаций, мы должны предусмотреть профилактические меры по уходу за переданными Церкви ценностями. Такие меры будут осуществляться в сотрудничестве церковных и государственных специалистов, как это делается в европейских странах.
– То есть новый законопроект предполагает участие светских специалистов в обеспечении ухода за ценностями?
– В прямую об этом не говорится. Предполагается, что данная механика будет прописана потом на уровне подзаконных актов. Нам бы очень хотелось выстроить взаимодействие по модели, существовавшей в XIX веке, когда Церковно-археологическое общество при Киевской духовной академии тесно взаимодействовала в вопросах охраны культурного наследия с Императорской археологической комиссией. Ведь еще в 1879 году Святейший Синод обязал епархиальные власти проводить реставрационные работы только по согласованию с Петербургским, Московским или Одесским археологическим обществом. Причем за нарушения наказывали даже владык! Например, Владимирского Преосвященного подвергли порицанию за грубые искажения Покровского храма 1165 года в Боголюбове.
Я бы хотел, чтобы подобное сотрудничество возобновилось. Уверен, что церковное порицание значило бы в случае нарушения правил хранения культурного наследия гораздо больше, чем штрафы и санкции со стороны государства.
При правовом нигилизме, имеющем место быть, слово пастыря для многих имеет гораздо больший вес, чем официальные директивы, которые зачастую население и не читает. Замечательно было бы, если бы Церковь на высшем уровне поддержала заботу о культурном наследии. Ведь в свое время Святейший Синод издал три определения по вопросам охраны памятников. Сегодня же единого отношения к этой теме в религиозных кругах не наблюдается. Где-то, как в Троице-Сергиевой Лавре или Ипатьевском монастыре ведут дела рачительно. Но есть и обратные примеры. Например, в один храм были переданы иконы. Спустя время выясняется, что две иконы исчезли. У батюшки спрашивают: "Как же так?" А он отвечает: "Бог дал, Бог и взял". Если бы отношение к культурному наследию, находящемуся в распоряжении храмов, было сформулировано Церковью на высшем уровне, таких ситуаций стало бы гораздо меньше. Ведь предотвратить нарушения и сберечь святыни – наша общая задача.
– По мнению многих церковных и светских экспертов, в Церкви сейчас нет условий для сохранения ценностей, и Церковь не должна этим заниматься. Хранить должен музей – церковный или светский. Многие верующие музейщики сегодня поддерживают идею создания церковных музеев, где вопрос хранения и безопасности ценностей мог бы быть надежно решен. Насколько такая идея реалистична?
– Примеры церковных музеев существуют. Скажем, в Ипатьевском монастыре архимандрит Иоанн сделал у себя замечательное хранилище с музейными условиями, пригласил на работу музейных сотрудников. Почему нет? Это нормально. Но это отдельный пример. Вот, например, перевели наместника монастыря, и что? Кто будет этим всем заниматься? Он и подобные ему пока слишком зависимы от субъективного фактора. В масштабах страны массовое создание церковных музеев прямо сейчас едва ли возможно – для этого не хватит ни средств, ни кадров. Но работать в этом направлении на перспективу надо, ведь это в интересах и Церкви, и государства.
