Выставка "Святая Русь", только что открытая в парижском Лувре с грандиозной торжественностью – в присутствии президентов России и Франции, – выглядит не так победно, если вспомнить, что в это же самое время в России набирает обороты волна экспроприации из музейных фондов религиозных ценностей.
Есть скрытая для посетителей Лувра двусмысленность в этой выставке, где представлено 438 уникальных экспонатов из коллекций 24 российских музеев. Псковские, новгородские, владимирские, ярославские иконы, другие предметы христианского искусства – все они сохранились в годы безбожной советской власти только благодаря музеям. Теперь это предлагается отдать, нередко – в ультимативной форме.
Жулики и арабисты
– Те иконы, что сейчас поехали в Лувр, мы вытаскивали во время экспедиций из помета, спасая от уничтожения, – говорит Алиса Аксенова, директор Владимиро-Суздальского музея-заповедника. – А какая шла борьба за их выставление в наших залах! На меня дело было заведено в обкоме КПСС за то, что я издала буклет икон XVIII века. Тираж приказали изъять. А теперь меня и других музейщиков жуликами называют. Утверждают, что мы укрываем награбленное.
Слово "жулики" прозвучало из уст не простого приходского священника, а председателя Синодального отдела Московской патриархии, проректора Свято-Тихоновского богословского института протоиерея Дмитрия Смирнова. Не так давно протоиерей приезжал во Владимир. В выражениях матроса Железняка высказался о памятнике XII века и символе города – Золотых воротах, где размещена историческая диорама: "Вам (музейщикам то есть. – Ред.) нужна диорама – к себе домой! Или стройте новое помещение". И тут же совет местному священнику: "Активнее надо действовать. Приходите сюда и служите!"
Примечательно, что новый законопроект, облегчающий процедуру передачи музейных экспонатов РПЦ, еще только разрабатывается, однако речи уже звучат горячие. Временами доходит до совсем уж некрасивых пассажей: директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, активно противостоящего изъятиям из музеев, обвиняют в том, что он духовно противостоит православию и даже ненавидит его, только потому, что мать Пиотровского – армянка, а сам он по образованию арабист.
Икона заплесневела
В девяностые годы, когда в России начался процесс возрождения церкви, владимирский музей освободил и передал епархии 17 отреставрированных храмов. Тогда же было передано около 600 предметов религиозного искусства – церковных облачений, утвари, икон. В том числе одна из наиболее чтимых русских святынь – "Богоматерь Боголюбская" XII века. Помещенная в стеклянную витрину в Успенском соборе владимирского Княгинина монастыря и оснащенная датчиками температуры и влажности, икона, казалось бы, находилась в безопасности. Только соблюдай предписанные правила хранения. Вот с этим-то у монахинь возникли проблемы. Новый гранитный пол в соборе нарушил воздухообмен. Потом закрыли ковровыми дорожками вентиляционные решетки вдоль стен. Усугубило ситуацию отключение специальных осушителей воздуха, довод: "Сильно шумят во время служб и едят много электроэнергии, дорого". В результате икона заплесневела изнутри, и ее в срочном порядке пришлось из монастыря изъять. Сейчас она находится в мастерских владимирского музея, переезд в Москву памятнику противопоказан, поэтому специалисты из столичного реставрационного центра Грабаря ездят к ней, как на свидания. Один из них, искусствовед Лев Лифшиц, говорит, что икона пропиталась большим количеством влаги и удастся ли ее спасти – сказать пока невозможно. Монахини, по словам Лифшица, относятся к драме иконы философски: "Бог дал, Бог взял". Как будто Бог избавляет от ответственности!
Раритеты с ногами
В середине февраля сотрудники ведущих российских музеев написали письмо президенту Медведеву с просьбой не передавать церквям религиозные памятники из музейных фондов, это может погубить раритеты, признанные общенациональным и мировым достоянием. Теперь новое письмо – деятелей культуры и науки Патриарху. Речь там все о том же.
– Мы определили свою нравственную позицию, но скорее всего делу это не поможет, – говорит директор Рыбинского музея-заповедника Сергей Черкалин. – Защититься в условиях гражданского общества было бы проще, там все призывы к власти более действенны. У нас гражданское общество слабое, полагаю, что отдавать придется.
– Сначала государство уничтожило религию, отдав музеям церкви и предметы культа, теперь оно разрушает музеи. Как вы считаете, почему появился этот законопроект, зачем он власти?
– Я думаю, это поиск идеологической основы для государства. Поскольку в другом месте национальная идея никак не находится, то решили опереться хотя бы на церковь. Что касается церкви, то у нее подход прагматический – она хочет получить то, к чему есть туристический поток. Есть еще и лобби антикварного рынка, мне кажется, оно достаточно сильное, чтобы протаскивать этот законопроект. Ведь увести из церкви ценную икону куда проще, чем из музея. Посмотрите, сколько икон, утвари было передано в храмы в девяностые. У многих вещей "выросли ноги", теперь они – в частных коллекциях.
Достояние в сундуке
– Петя, миленький, – звоню давнему знакомому, ныне отцу Петру, настоятелю отдаленного храма в Новгородской области, – объясни, так ли уж нужны тебе музейные иконы?
Он смеется:
– Совсем не нужны. Как-то привезли мне в подарок иконостасик середины XIX века. Положил я его в сундук, закрыл на замок и чуть ли еще не спал на нем – так боялся, что украдут. Воровство страшное в округе, а ставить храм на сигнализацию – денег нет, приход-то бедный у нас. Да большинство храмов без охраны. Мучился-мучился и отдал подарок назад. Не по силам сохранять. А на иконах специально пишем: "Новые. Ценности не имеют". Так и спасаемся.
Силен лукавый
– Так сложилось, что ничего особо ценного мы нашей епархии не передали – ни иконы, ни церкви. Пока все держим у себя, – говорит зам. директора Ярославского музея-заповедника Светлана Блажевская. – В совместном использовании у нас находятся три церкви, одна из них – Ильи Пророка с росписями Гурия Никитина и Силы Савина, там службы идут только по выходным. Илью епархия очень хотела бы получить обратно, но нам в свое время помогли Министерство культуры и директор Государственного музея искусствознания Алексей Комеч, царствие ему небесное. Убедили, что сохранять эту церковь, да и другие, могут только специалисты. Сыграло роль и то, что центр Ярославля был включен ЮНЕСКО в Список всемирного наследия. Словом, пока больших скандалов нет. Что дальше будет – не знаем.
Ярославлю, можно сказать, повезло с их миролюбивой епархией. Пока на отношения с владыкой не жалуются и в Костромском музее-заповеднике, хотя, по признанию замдиректора Марины Ковалевой, ситуации бывают разные. "Но мы понимаем, что в церкви – как в армии, – добавляет она. – Выйдет приказ забирать – и все возьмут под козырек. Силен лукавый".
А в это время
Запад открыл для себя русскую иконопись в начале двадцатого века. Спустя сто с лишним лет интерес к русским иконам не исчез. Чтобы его удовлетворить, сколачиваются целые преступные сообщества, которые целенаправленно занимаются грабежом церквей и контрабандой икон. Поэтому у сотрудников антикварных отделов угрозыска работы хватит на много лет вперед. Сегодня в 20 тысячах российских храмов и монастырей размещены ценные произведения древнерусской живописи и прикладного искусства. Все это добро практически открыто для преступников: только треть всех российских храмов контролируют подразделения вневедомственной охраны.
Источник: Собеседник
