В помещении Сытного двора до 2 июня открыта выставка "Ферапонтово в Москве", подготовленная фондом "Фрески Руси", музеем-заповедником "Коломенское" при поддержке правительства Москвы.
Выставка – часть просветительского проекта "Свет фресок Дионисия – миру", созданного фотографом Юрием Холдиным и показывавшегося в Третьяковской галерее, музее Новгородского кремля, залах петербургской Академии художеств, Политехнического музея и др. Холдин с 1995 по 2002 год на собственные средства, в одиночку, производил съемку собора Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Собор этот знаменит своими росписями. Здесь, неподалеку от Вологды, в конце XV – самом начале XVI века работал со своими сыновьями один из легендарных русских иконописцев Дионисий. Тот самый, что несколько раньше, в 1481 году, писал фрески и иконостас Успенского собора Московского Кремля. Наряду с Андреем Рублевым, Феофаном Греком Дионисий – один из самых "мудрых" и "преизящных" "иконников" века исихастских молчальников, Нила Сорского и Иосифа Волоцкого...
Помимо встречи Ферапонтовских фресок с московскими зрителями не менее важна встреча современного искусства фотографии и древней иконописной традиции. Иногда приходится слышать недоуменный вопрос: а что, собственно, сделал Юрий Холдин? Он же просто сфотографировал фрески Дионисия. Но "просто" сфотографировать росписи невозможно. Фрески живут в пространстве собора. Утром они выглядят иначе, чем в час заката, летом – по-другому, чем осенью или весной. Они не открываются беглому взгляду искателя туристических впечатлений. Не говоря уж о том, что достаточно сложно, стоя внизу, рассмотреть росписи в вышине собора. Работы Холдина позволяют прежде всего увидеть фрески Дионисия, встретиться с ними лицом к лицу. Собственно, непосредственность этой встречи, которую даруют фотографии Холдина, и есть самое сильное впечатление от экспозиции в Коломенском.
Холдину удалось передать на фотографии фрески древнего мастера адекватно замыслу иконописца. Профессионалы понимают, насколько сложная эта задача. Дело не только в том, что нужно сохранить оттенки цвета. А Холдин на протяжении всей съемки выдерживал освещение, какое бывает в соборе в летний полдень. Иначе говоря, соотносил его со временем воскресного богослужения. Нужно было не исказить пропорции, дать представление о пространстве храма, в котором живут росписи. А если вспомнить, что русские иконописцы использовали "обратную перспективу", а фотокамера, естественно, – прямую, то можно представить объем задач, который нужно было решить. Мало того. Росписи собора Рождества Богородицы – единственные, где сохранился стенописный Акафист Божьей Матери. Этот цикл задает тональность всем фрескам храма. Для Дионисия эти росписи были своего рода "песнопением" в камне. Делать съемку, не учитывая тех значений, которые вкладывал в композицию росписей древний мастер, значит обессмысливать их. Диалог с Дионисием потребовал от фотографа знания не только языка иконописи, которым он пользовался, но и религиозной культуры того времени. Неудивительно, что во время мастер-классов, которые Холдин до своей гибели в июле 2007 года проводил во время выставок, он предпочитал говорить о своей работе как о переводе Дионисия с языка иконописи на язык фотографии.
Но как работа всякого переводчика, этот труд потребовал от него самоотречения. Чтобы настоящая встреча с древним искусством состоялась, Холдин должен был сделать незаметным собственное авторское присутствие. Фотография стала прозрачной и чистой линзой, которая позволила сквозь даль пяти столетий увидеть неискаженным послание "Дионисия мудрого".
Выставка в Коломенском интересна еще и тем, что дает надежду на возможность диалога – некоммерческого фонда и государственного музея, современного искусства и традиции. И что не менее важно, напоминает о том, что вера – это не только и не столько идеология, которую можно насаждать сверху в качестве очередной национальной идеи, сколько личное подвижническое делание. Как то, что в течение восьми лет осуществлял Юрий Холдин.
Источник: Российская газета
