В Москве прошло заседание Общественной палаты, где обсуждали проект закона о передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения. Главный конфликт назрел между представителями РПЦ и музейным сообществом. Это продемонстрировала дискуссия в Общественной палате, на которой присутствовала МАРИЯ СЕМЕНДЯЕВА.
На круглом столе обсуждались противоречия, которые появились в процессе обсуждения проекта нового закона, поэтому участвовали в нем министерские работники, в том числе советник министра Минэкономразвития Екатерина Бирюкова, музейные и научные работники и представители религиозных организаций. Однако от религиозных организаций пригласили только православных. Говорят, звали мусульман, но те не пришли.
Протоирей Всеволод (Чаплин), глава синодального отдела по взаимодействию церкви и общества, начал свою речь с заявления, что церковные ценности "никогда не принадлежали государству", сказав затем, что имеют место лишь "отдельные случаи" разрушения памятников, переданных церкви. В ответ на возражения отец Всеволод заявил, что круглый стол был "организован манипулятивно" и "участники придерживаются той точки зрения, которой не придерживается большинство людей в нашем обществе", поэтому он должен покинуть заседание, и добавил: "Нам опять предлагают ждать пять лет или сколько-то – мы уже 20 лет ждем! Позор стране, которая не возвращает то, что вернуть надо было сразу после конца советской власти".
Эта реплика порождает сразу несколько вопросов. Главной целью защитников закона является историческая справедливость – возвращение конфискованных большевиками из храмов драгоценностей, в том числе культурных. Однако, говоря об "исторической справедливости", приходится официально признать ошибкой все, что происходило при советской власти, в том числе и отделение государства от церкви. В то же время юрист Московской патриархии Ксения Чернега, которая тоже была на слушании, заметила, что история отношений между государством и церковью у нас в стране существует с 1918 года, подразумевая, что эти отношения прошли испытание временем. Эта дата очень важна – она фиксирует границы исторической несправедливости, только для Всеволода Чаплина это начало, а для Ксении Чернеги, видимо, конец несправедливости, ведь, будь церковь частью государства, и речи не было бы ни о какой реституции.
Всеволод Чаплин потребовал кроме всего прочего инвентаризации всех предметов религиозного назначения, находящихся в музеях страны, в срок до 2012 года, а в московских музеях – до конца 2010 года для того, чтобы понять, какие иконы церкви нужны, а какие – пусть себе хранятся в запаснике. Даже если опустить тот факт, что осуществить инвентаризацию в эти сроки будет крайне трудно, эти слова звучали так, будто музеи и министерство не хотят пойти навстречу церкви.
В то же время многие из музейных работников, которые пришли на круглый стол – от Елены Гагариной, директора музеев Кремля, до реставратора Галины Клоковой из Свято-Тихоновского гуманитарного университета и Левона Нерсесяна, старшего научного сотрудника Третьяковской галереи, известного защитника "Троицы" Рублева, – говорили, что готовы хоть сейчас освободить храмовые постройки, в которых сидят их учреждения. Единственное, чего они требовали, так это приличного помещения взамен старого и образованных священников.
Другие музейщики не торопились признавать за церковью право на памятники архитектуры и живописи. Владимир Сарабьянов, главный искусствовед Межобластного научно-реставрационного художественного управления, сопроводил свое выступление слайдами, иллюстрирующими произвол священнослужителей в тех храмах, которые уже принадлежат церкви, в частности практически уничтоженные свечной копотью фрески Андрея Рублева в церкви Успения на Городке. Этот храм, как и некоторые другие, был передан в безвозмездное пользование церкви в 1990 году, что, по его мнению, привело уникальные фрески начала XV века в аварийное состояние.
Есть у нового законопроекта и принципиальные противники, склонные видеть в нем прямую угрозу культурным ценностям. В частности, Геннадий Попов, директор музея Андрея Рублева, считает, что все происходящее наводит на мысль об антикварном лобби. "Икону в киоте заменить можно на что угодно", – сказал он после слушания и добавил, что "воровство в храмах даже не сравнить с воровством в музеях, хотя об этом на слушании не было сказано ни слова".
Источник: Коммерсант
