Еще ни один колбасный цех не защищали в России с такими упорством и яростью, как производственный корпус фабрики Николая Григорьева в московских Кадашах в начале июня 2010 года. Сейчас, когда экскаваторы временно отступили, самое время попытаться понять – что и почему произошло в Кадашах.
Ночь. Улица. Фонарь. Экскаватор
Прохладной июньской ночью 2010 года я стоял посредине 2-го Кадашевского переулка. Рядом, раскинув руки в стороны и как можно лучше заслоняя дорогу, располагался Артем Хромов, предводитель молодежного крыла "Справедливой России". А за нами, сцепившись локтями и перегородив переулок, стояли, не разбирая партийных и иных пристрастий, несколько десятков граждан различного пола и возраста. Люди из "Архнадзора", "Справедливой России", "Левого фронта", православного молодежного объединения "Светлая Русь", прихожане церкви Воскресения в Кадашах и бог весть кто еще, вплоть до казаков из Оптиной пустыни.
Мы занимались охраной исторического города.
Потому что перед нами, уткнувшись в живую преграду, раскорячился посреди Большой Ордынки тягач с платформой, который вез 35-тонный, как говорят, экскаватор. А если бы этот экскаватор завезли на стройплощадку в Кадашах, он в два счета мог бы доломать там остатки исторических зданий.
Позади нашего заградотряда бродил милицейский капитан из Якиманского райотдела, который несколько раз обещал вызвать наряды и задержать всех за "несанкционированный пикет", но так этого и не сделал. Потом в тыл к нам вышли с территории стройплощадки бойцы в черной униформе с нашивками ЧОП "Родон", которые накануне вечером заняли позиции по периметру стройки. Вооруженные черенками от лопат, они пообещали бить по головам всех, кто сунется на стройку.
Не пропустили ЧОПовцы приехавшего в Кадаши депутата Госдумы Антона Белякова. Это уж был перебор: в двух шагах от Кремля частное охранное предприятие, нанятое частным инвестором, блокирует общедоступную городскую улицу. Депутат с помощью милиции сначала отогнал тягач, а потом расчистил проход по переулку. Живая цепь защитников Кадашей осталась на месте. Сменяя друг друга, люди стояли поперек переулка до утра. Платформа с экскаватором припарковалась на Большой Ордынке и ждала своего часа.
Забегая вперед, отмечу, что он так и не наступил. Пока.
Верхи не могут, низы не хотят
Под утро я отлучился с фронта на несколько часов и пропустил все интересное: прорыв защитников на стройплощадку, "вытеснение" их ЧОПом (черенки, к счастью, в ход не пошли), новый приезд депутатов, которых опять не хотели пропускать (Андрею Клочкову из Мосгордумы даже порвали пиджак). Наконец, ближе к обеду на стройке побывал думец Николай Левичев, и стороны договорились о перемирии на два дня. А через два дня ОАТИ (Объединение административно-технических инспекций выдает ордера на любые работы по строительству в Москве) приостановило действие ордера на работы по сносу, и обсуждение проблемы переместилось в залы Москомнаследия и префектуры.
Горячей ночи в Кадашах предшествовали две недели противостояния. В конце мая строители начали долбить производственный корпус фабрики отбойными молотками, затем экскаватор покусился на остатки разломанного еще осенью 2009-го дома дьякона кадашевского храма. И тогда защитники Кадашей вошли на стройку. И стали там дежурить круглосуточно. Весь интернет обошел видеоролик с экскаватором, машущим ковшом над головами четверых человек, засевших в руинах дома дьякона.
Примечательно, что совет "Архнадзора" не принимал генерального "решения о вторжении". Подозреваю, что ни политсовет "Справедливой России", ни ЦК активно подключившихся к защите Кадашей коммунистов также не давали своим сторонникам такого партийного задания. Это была стихия, порыв отчаяния, неожиданно увенчавшийся прорывом. Так на самом деле начинаются революции.
Мы, само собой, в категориях революций не размышляли, хотя если бы попробовали, то, скорее всего, пришли бы к выводу, попытка "всего лишь" остановить снос в современной Москве и вправду равносильна градостроительной революции. До этого лета московская (да и федеральная) власть практически беспрепятственно осуществляла в столице свои проекты. Стенания, заклинания, протесты и призывы экскаваторы не останавливали. Так ушли "Военторг", гостиница "Москва", усадьба Римского-Корсакова на Тверском бульваре, квартал на Садовнической набережной, несколько палат XVII века, старейшие в городе деревянные дома Всеволожских и Трубецких и многое другое, значительно более ценное, нежели застройка охранной зоны в Кадашах.
Но в Кадашах важен был принцип: можно ли заставить власть и инвесторов соблюдать закон? И выяснилось, что можно, только для этого нужна революция в масштабах хотя бы одного квартала. С непредсказуемыми даже для самих участников относительно массовыми уличными акциями. Градостроительный произвол, как выяснилось, в короткие сроки создал нерушимый блок коммунистов, "эсеров", казаков, неполитического "Архнадзора", православных общественников и других инициативных групп.
В последний раз в Москве такой массовый протест был в 1986 году, когда несколько десятков защитников заперлись в палатах XVIII века на Бакунинской улице, которые шли под снос ради строительства Третьего кольца. Несколько месяцев в осаде – и власть отступила, палаты сохранены.
Защита исторического наследия на баррикадах – конечно, выглядит странно для начала XXI века в цивилизованной стране, но в Москве это, как показывает практика, иногда единственный выход. Сделать так, чтобы верхи не могли больше уничтожать исторический город по своему желанию, потому что низы не хотят этого больше терпеть.
А что защищали?
Все последние недели московские должностные лица не устают выражать удивление происходящим в Кадашах: что они там защищают? Мэр Юрий Лужков высказался категорически: все, что намечено, снесем, все, что намечено, построим, в Кадашах ценен только храм, а все остальное – развалины. Юрий Михайлович слегка заблуждается: на территории стройки есть еще выявленный памятник архитектуры – палаты начала XVIII века, да и окрестные строения некогда числились "ценными объектами историко-градостроительной среды".
В итоге ответ на вопрос, что защищали в Кадашах, дала прокуратура города Москвы. Она сообщила в официальном письме, что застройщику "направлено предостережение о недопустимости нарушения закона и проведения работ в отсутствие проектной и разрешительной документации".
Получается, что защитники Кадашей защищали закон. А если бы не они, то противозаконные работы давно были бы доведены до конца. И Москва потеряла бы не только фабричный корпус в "кирпичном стиле" (которые, напомним, во всем мире вполне удачно переделываются под офисы и элитное жилье), но и дом, связанный с мемориальной памятью новомученика. Дело в том, что владелец фабрики, Николай Григорьев, которого большевики в 1920-х годах выслали из Москвы и обрекли на голодную смерть, ныне почитается в Ярославской епархии как местночтимый святой.
Мэр и "Пять столиц"
СМИ, в особенности городские, в последние недели упорствовали в стремлении утвердить в умах читателей: в Кадашах инвестор хотел выстроить слишком высоко и много, а городские власти по инициативе Москомнаследия его обуздали и велели переделывать проект; в эскизном варианте новый вариант всем понравился на общественно-градостроительном совете при мэре, но тут в Кадаши пришли общественники, которые то ли политиканствуют, то ли еще что нехорошее в уме держат.
На самом деле именно Юрий Лужков подписал в 2002 году постановление московского правительства, которое разрешало построить в Кадашах офисно-жилой комплекс "Пять столиц" – со всеми параметрами, огромными площадями и подземными стоянками. Именно во исполнение этого постановления был разработан первоначальный чудовищный проект, согласно которому церковь с трех сторон обставлялась 6-этажными корпусами.
И это постановление до сих пор не отменено и даже не приостановлено, хотя несколько месяцев назад Юрий Лужков поручал готовить такое решение.
Этот документ, изначально допускавший строительство в объединенной охранной зоне памятников архитектуры (утвержденной тем же столичным правительством еще в 1997 году), то есть деяние, напрямую запрещенное и федеральным законом об объектах культурного наследия, и городским законом об охране памятников истории и культуры, и является краеугольным камнем всего кадашевского конфликта.
Законы разрешают в охранных зонах только регенерацию историко-градостроительной среды. А регенерация, как говорит городской Закон о памятниках, есть восстановление утраченных элементов архитектурных или градостроительных ансамблей.
В московском правительстве регенерацию предпочитают понимать по-другому. По мнению властей, отразившемуся в нескольких документах столичной власти, можно прийти в охранную зону, снести старый подлинный дом, построить на его месте новый – и это будет регенерация. Именно такие решения приняты по замечательному ансамблю домов начала ХХ века работы зодчего Нирнзее на Садовнической улице, 9, по старинному особняку на улице Бахрушина, 11 и ряду других подлинных московских домов, которым грозит снос. И это несмотря на закон, который целью самого существования охранных зон называет в том числе и сохранение элементов историко-градостроительной среды.
Дошло до выкупа
В одном Юрий Михайлович прав: возле замечательного храма Воскресения в Кадашах нельзя вечно содержать стройплощадку с домами, доведенными в последние годы до плачевного состояния. Инвестору дают ценные советы: сделать отдельный проект сноса исторических зданий, чтобы прокуратура не имела претензий. А защитники Кадашей тем временем готовят альтернативный проект настоящей регенерации исторического квартала, который позволит сохранить уцелевшие старинные постройки. Рискнут ли власть и инвестор снова двинуть в Кадаши экскаватор – покажет время.
Похоже, что июньские события чему-то научили мэрию: Департаментом имущества города Москвы сейчас "прорабатывается возможность выкупа здания по Кадашевскому туп., д. 3, стр. 1 (то есть остатков дома дьякона. – "О")... с последующей передачей в безвоздмездное пользование приходу храма Воскресения в Кадашах". Если это правда, то приход конечно же не будет строить на руинах офисный центр, а восстановит исторический дом дьякона. Это, однако, любопытный выход: выкупать у инвесторов обреченные на снос старинные дома и позволять желающим их восстанавливать. Были бы желающие...
В Кадашах общественность провела в июне полноценный эксперимент. Благодаря московским чиновникам совершенно разные люди показали себя частью гражданского общества. Теперь мы не разбредемся и возьмем под охрану другие тревожные адреса исторического города. А если в суде и прокуратуре (куда готовятся иски и обращения) удастся подтвердить гласно и публично, что режим регенерации не предполагает сносов исторических построек в охранных зонах, тогда историческую Москву, наконец, прекратят терроризировать.
И все это вместе и будет называться – великая июньская кадашевская революция. В градостроительстве, конечно. На меньшее мы не претендуем.
Источник: Огонек
