Нет времени, которым можно было бы пренебрегать. Во всякое время можно спастись или погибнуть. "Здравствуйте, Мария! Последние три недели – стыдно признаться – мысли о скором конце света не покидают меня, хотя раньше я считала себя оптимисткой. А сейчас лежу ночью, ворочаюсь – душно, жарко, сердце щемит, и в голове вертится: "Что ж за времена такие настали? И за что нам этимучения?" Ну а что еще думать после всего, что происходило этим летом?
В России небывалая жара, говорят, пять тысяч лет ничего подобного не было, сушь, пожары, а в Пакистане шли такие дожди, что разбушевавшаяся вода смывала целые деревни. Пока мы, задыхаясь от смога, пытались хоть как-то охладиться, в Перу и Мексике небывалые холода погубили сотни человек: переохлаждения, обморожения. На пляжах Испании, как пишут в Интернете, нашествие ядовитых медуз. В Англии обнаружили неизвестные смертоносные бактерии...На одном сайте я видела статью, которая так и называлась: "Скоро конец света". А мэр нашего городка, досрочно вернувшийся из отпуска, когда пожары вплотную подступили к городу, произнес целую речь о том, что эти тяжелые времена – кара за наши грехи...
"Здравствуйте, Ольга Владимировна! Для новостей, появляющихся в Интернете, очень важно, чтобы они выглядели сенсационно, поэтому, просматривая информационные ленты, порой трудно удержаться от того, чтобы не повторить вслед за Высоцким: "То тарелками пугают, дескать, подлые, летают, То у них собаки лают, то руины говорят... "А раз так, давайте разбираться с тяжелыми временами и мучениями, о которых вы пишете, по порядку. И начну я, пожалуй, с конца света. Час не назначен, Ольга Владимировна, в Евангелии рассказывается о беседе, которая произошла между Иисусом и Его учениками на горе Елеонской. Апостолы приступили к Спасителю с вопросом о том, когда им ждать конца мира сего. И Христос дает Своим ученикам удивительный на первый взгляд ответ: "О дне же том или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец" (Мк. 13. 32). Получается, что Сам Спаситель Иисус Христос, Сын Божий, не знает о дне и часе конца света, а значит, и о дне и часе Своего Второго Пришествия, когда Он придет судить род человеческий. Богословы считают, что эти парадоксальные строчки Евангелия от Марка можно объяснить единственно возможным образом: день и час кончины нашего земного мира, а значит, и начала Страшного Суда еще не назначены Богом Отцом. Поэтому их никто и не знает – ни Ангелы небесные, ни даже Сын Божий. Разобравшись с датой конца света, перейдем к тяжелым временам, как каре за грехи.
Вообще-то, Ольга Владимировна, рассуждения о наших грехах убедительнее всего звучат из уст святых. Поэтому именно к авторитету одного такого святого я буду обращаться в дальнейшем. "...Нет времени, которым безопасно можно было бы пренебрегать: ибо во всякое время можно спастися или погибнуть, – говорил митрополит Московский Филарет (Дроздов) – величайший иерарх Русской Церкви, выдающийся проповедник. – Но особенно и необыкновенно важно для нас сие время, когда Бог уже положил нас на весы правосудия Своего, так что одна пылинка, прибавленная к тяжести грехов наших, одна минута, не употребленная для облегчения сей тяжести, могут низринуть нас; когда путь жития нашего стеснился так, что с каждым шагом мы поставляем ногу между жизнию и смертию, между надеждою спасения и страхом погибели". Слова эти были сказаны святителем в лихую для России годину: "октября 5 дня 1830 года, Москва, Успенский собор, при продолжении молитв об избавлении от губительной болезни".
Дубиной и серой 1830 год вошел в историю России как год "первой холеры". Впервые неведомая смертоносная зараза, пришедшая из Индии, была зафиксирована в 1829-м, в Оренбурге. В 1830-м "мучительная болезнь, внезапно поражающая и мгновенно прекращающая жизнь", уже "расплылась" по России и дошла до Москвы. Сопровождаемая паникой, смятением, холерными бунтами, ну и – куда же без этого! – соответствующими природными инсталляциями: "нестерпимой духотой, выжженной травой, горящими лесами и землей, потрескавшейся от зноя". Как всегда, вначале было много неразберихи: холеру называли чумой, а "полицейские чиновники, секретничая до самой крайности, когда холера, вторгнувшись в город, начала быстро распространяться, показалась от оной смертность, ... без ума и памяти, стали всюду метаться,... быстро разъезжая с одной в другую улицу, сопровождаемы лекарем, и, наконец, решились формально объявить везде и всем, о вторжении в город сей гибельной болезни" (из статьи д. и. н. Артамоновой Л. М. , речь идет о Самаре).
А это письмо Александра Сергеевича, запертого в Болдино: писано невесте Таше в холерную Москву 30 сентября: "Вот я и совсем готов почти сесть в экипаж, хотя мои дела не окончены и я совершенно пал духом... Будь проклят тот час, когда я решился оставить Вас и пуститься в эту прелестную страну грязи, чумы и пожаров... Наша свадьба, по-видимому, все убегает от меня, и эта чума с карантином – разве это не самая скверная шутка, какую судьба могла придумать. Мой ангел, только одна Ваша любовь препятствует мне повеситься на воротах моего печального замка (на этих воротах, скажу в скобках, мой дед некогда повесил француза, ... , аббата Николя, которым он был недоволен). Сохраните мне эту любовь и верьте, что в этом все мое счастье. Можно мне Вас обнять? Это нисколько не зазорно на расстоянии 500 верст и сквозь пять карантинов. Эти карантины не выходят у меня из головы".
От карантинов, установленных властями, толку было немного: во-первых, их можно было обойти, как это и сделал Пушкин: "Проехав 20 верст, ямщик мой останавливается: застава! Несколько мужиков с дубинами охраняли переправу через какую-то речку. Я стал расспрашивать их. Ни они, ни я хорошенько не понимали, зачем они стояли тут с дубинами и с повелением никого не пускать. "Я, – пишет поэт, – доказывал им, что, вероятно, где-нибудь да учрежден карантин, что я не сегодня, так завтра на него наеду и в доказательство предложил им серебряный рубль. Мужики со мной согласились, перевезли меня и пожелали многие лета". Во-вторых, основным способом обеззараживания на таких заставах было окуривание вещей серой – мера по эффективности равная мужикам с дубинами. Вообще, лечили холеру в тот год хлористой известью, которой рекомендовалось протирать руки, кровопусканием и приемом внутрь хлорида ртути вместе с опиумом. Находились и такие, кто считал лучшим средством алкоголь, тем более что лазареты все равно "служили только переходным местом из дома в могилу"...
И вот в это время скорбей и смятения Русская Православная Церковь возвышает свой голос. К чему призывает она в те мрачные времена? В первую очередь к покаянию. За два с половиной месяца митрополит Московский Филарет произнес восемь проповедей – жесткие, строгие слова веры в Бога карающего, но и милосердного. Но необходимость покаяния осознавалась не только священством. "Взирая с сердечным соболезнованием на своих сограждан, на родных, друзей и знакомых, сею ужасно мучительною болезнию внезапно поражаемых и мгновенно прекращающею жизнь их, в уповании на Всевышнего помощь, обратились к Нему с слезными мольбами о избавлении града их от сей смертоносной язвы, – свидетельствует неизвестный житель Самары. – Но на другой же день прегражден им был путь в храмы. По настоянию городового лекаря... все церкви запечатаны". Но даже страх болезни – вот удивительно! – не останавливает людей. "В продолжение времени, когда храмы были запечатаны, народ во множестве сошедшися к церквам своего прихода, во весь день приносил покаяние. Священники, утомленные совершением сего Таинства, изнемогали от страха и вопля народного. Нельзя было равнодушно смотреть на сие трогательное зрелище. Каждый, преклоня колени пред Присным Вышнего Творца с распростертыми руками, умоляли Его о избавлении себя и града от сей смертоносной язвы..." (из статьи д. и. н. Артамоновой Л. М. ).
В самый разгар эпидемии, презрев опасность заражения, в холерную Москву приезжает государь император Николай Павлович и присутствует на богослужении в Успенском соборе. Даже те, кого трудно заподозрить в верноподданнических чувствах, оценили этот шаг как христианский подвиг: "Царь был близ народа, близ смерти". Да, были такие, кто за любые деньги пытался вырваться прочь из холерной Москвы, но были и те, кто жертвовал деньги на лазареты, странноприимные дома, помощь погорельцам. "Когда тут медлить? – восклицает митрополит Филарет. – Куда откладывать спасительныя намерения? Уместно ли дремать безпечно на краю пропасти? Повторяю, и не могу довольно повторять: покаяние, исправление жития, молитва, вера во Христа Спасителя, и какия кому по состоянию и дару возможны добродетели Христианския и плоды духовные, – вот истинныя потребности наши во всякое, и наипаче в настоящее время! Вот верныя средства нашей безопасности во всякой видимой опасности! Благонадежные залоги неотъемлемой жизни в самой смерти! По благодати Божией спасительныя средства сии всегда готовы для нас: ... взирай умом, обращайся сердцем, воздыхай духом к Богу крепкому, живому, многомилостивому... Господи! отдали от нас сей день и час!... пощади и спаси град сей ради известнаго Тебе в нем числа покаявшихся от грехов своих!"
Ольга Владимировна, только за последние три недели, о которых вы пишете, на расчетный счет Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению в помощь погорельцам поступило более 40 миллионов рублей".
Источник: Российская газета
