Еще одна судьба с окончанием – 1937 год. Священник, а когда-то прежде – юрист, историк, отец Владимир Лозина-Лозинский. То, что выделяло его всюду, где бы он ни оказался, это улыбчивая легкость. Его не видели унылым, придавленным обстоятельствами. Запоминались его спокойное обращение с людьми, вежливость, благородство. Как послушание, безропотно, принимал он условия, равные для "соловчан". Руки трудились, а в сознании рождались стихи и жила молитва...
...В Соловецком лагере он появился в 1925 году. Попал под суд за служение панихид с поминовением царской семьи. Это был уже второй арест. В первый раз он находился под следствием по делу о "православных братствах"i. Тогда по ходатайству родственников, добывших медицинское заключение об "остром душевном расстройстве", о. Владимира освободили. Однако вскоре последовало новое обвинение – в "монархическом заговоре" и приговор к расстрелу, который заменили лишением свободы на десять лет.
В прошлом остались Петербург, события военного времени, революция... Выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета, Владимир Лозина-Лозинский имел бóльшую склонность к историческим наукам и филологии – знал несколько иностранных языков, писал стихи. После университета он решил продолжить обучение в археологическом институте, изучая историю архивного дела.
Дворянская семья с польскими и немецкими "корнями": отец, Константин Степанович, служил земским доктором, а затем врачом на Путиловском заводе. Мать о. Владимира была дочерью героя Крымской войны К.Ф. Шейдемана, командовавшего артиллерией при штурме Евпатории. Одна из первых среди женщин в России, она получила медицинское образование. В 1888 г. ее не стало: Варвара Карловна скончалась, заразившись тифом в земской больнице.
Опыт родителей оказал на него заметное влияние. В годы Первой мировой Владимир Лозина-Лозинский, в то время – помощник обер-секретаря Второго (Крестьянского) департамента, титулярный советник, был добровольно командирован в Общество Российского Красного креста и стал помощником начальника Петроградской санитарной автомобильной колонны. Это он руководил перевозкой раненых со столичных вокзалов и их распределением по госпиталям.
Революция все изменила. В первые годы, чтобы как-то прокормиться, Владимиру Константиновичу пришлось работать статистиком на Московско-Рыбинской железной дороге. Мысль о принятии священства пришла после эпизода, случившегося на его глазах. В 1918 г. расстреляли близкого их семье священника, о. Александра Васильева, последнего духовника Царской семьи и настоятеля Феодоровского собора в Царском Селе. Лозина-Лозинские были прихожанами церкви Крестовоздвиженской общины сестер милосердия, где служил одно время о. Александр. Когда батюшка получил новое назначение – настоятеля церкви в честь Св. Вмч. Екатерины, они должны были стать соседями с Лозина-Лозинскими, жившими в то время в приходском доме. А спустя всего несколько дней о. Александр и причт храма были убиты. Событие это произвело на Владимира Константиновича настолько сильное впечатление, что определило поворот в его судьбе: сколько родные не пытались удержать его от опасного шага, он твердо решил для себя стать священником.
Духовная академия была в то время уже закрыта, но, как только в 1920 г. был открыт Петроградский Богословский Институт, Владимир Константинович вновь стал студентом, и в том же году подал прошение о рукоположении. Несколько лет о. Владимир служил в бывшей университетской Петропавловской церкви, до самого ареста по делу о "православных братствах", которое стало вторым по масштабу после процесса над митрополитом Вениамином. Через год его взяли снова вместе с группой выпускников Императорского Александровского лицея по обвинению "в создании монархической организации".
В лагере
На Соловках тогда находились многие известные священники и архипастыри, но отец Владимир, все же, невольно обращал на себя внимание. Его соузники вспоминали о том, что аристократизм породы, наклонностей и привычек не исчезал даже тогда, "когда он отвешивал вонючую воблу" в продовольственном ларьке, разносил посылки или мыл управленческие уборные. Врожденный такт "и, главное, светившаяся в нем глубокая любовь к человеку сглаживали внешние различия с окружающими", делали о. Владимира своим в среде духовенства[ii].
В образе отца Николая представил его Г. Андреев в повести "Соловецкие острова": "Высокий, тонкий, с сухим в лихорадочном румянце лицом, на котором из-под черной камилавки глядят живые бегающие глаза – отец Николай непоседлив, быстр, подвижен и весел всегда"[iii].
Передавая некоторые характерные особенности о. Владимира, Андреев замечал: "Отец Николай так воздушно-светел, так легко-добр, что кажется воплощением безгрешной чистоты, которую ничто не может запятнать. Он и в Соловки приехал по своей доброте, потому, что не мог отказать в просьбе: его друзья, бывшие воспитанники царскосельского лицея, просили его отслужить панихиду по убиенному Николаю II, – он отслужил и вместе с воспитанниками приехал в Соловки."[iv]
В лагере отец Владимир был дружен с о. Иоанном (Стеблин-Каменским), с о. Михаилом Яворскимv и с Владимиром Алексеевичем Казачковым, сохранившим его стихи. Вот, одно из них, с посвящением: "А.И." – "Архиепископу Иллариону". В нем – ни тяжести, ни ощущения "ноши", – радость, которую отнять не возможно, от сознания неминуемого, неизбежного прихода в мир Спасителя...Христианский ответ на звучавший из репродукторов "Интернационал":
"Над этим полным страха строем,
Где грех, и ложь, и суета –
Мы свой надмирный город строим,
Наш мир под знаменем креста.
Настанет день, и час расплаты.
За годы крови и тревог,
Когда-то на земле распятый
На землю снова снидет Бог.
С крестом как символом спасения,
Он воззовет и рай и ад:
И, се, расторгнутся каменья,
Се, бездны тайны возвестят.
Полярные растают льдины,
Погаснет солнце навсегда,
И первозданные глубины
Откроет каждая звезда.
Тогда из тьмы времен сметенных
В последнем ужасе угроз,
Восстанут души убиенных
За имя вечное – Христос.
И Бог страдавший, Бог распятый,
Он примет подвиг их земной:
Его посол шестокрылатый
Их позовет своей трубой.
И в град Грядущего, ликуя,
Они войдут, как в некий храм,
И вознесется "Аллилуия"
Навстречу бурям и громам.
Тогда, о Боже, к смерти, к ранам,
Ко всей их скорби мировой,
Теперь Тобою осиянным,
Мы, люди, бросимся гурьбой,
Твоя любовь есть бесконечность;
И ради их, нас не кляня,
Ты, Господи, введешь нас в вечность
Невечереющего дня."[vi]
Так и шел о. Владимир, подкрепляя себя молитвой, участием в тайных службах, не устрашаясь и тогда, когда в 1926 г. администрация потребовала: каждому, кто хотел бы ходить на богослужения в церковь, подавать заявление на имя начальника лагеря. Перед Пасхой листочек за подписью о. Владимира был среди сотен других. А в ноябре 1928-го родные сумели добиться для него изменения приговора: оставшийся срок заменили пятилетней ссылкой в Сибирь.
В Жизнь Вечную
...Несколько месяцев в пересыльной тюрьме Ленинграда, затем ссылка в глушь, в деревню Пьяново в 150 километрах от Братска. В 1933 году, когда батюшка вернулся в свой "Петербург", в прописке ему было отказано, и он вынужденно поселился в Новгороде. Вскоре о. Владимира назначили настоятелем кафедрального собора в честь Архистратига Михаила.
Три года он жил на свободе, а в 36-ом его снова взяли, подвергнув обследованию в психиатрической больнице. Сохранилась медицинская карта отца Владимира. Заключение врача свидетельствует о том, сколько и чего ему пришлось вынести прежде: "Высокого роста, правильного телосложения, пониженного питания, кожа дряблая морщинистая. На левой ноге не хватает среднего пальца. На правом плече спереди след от бывшей операции. Под левой лопаткой втянутый рубец от бывшего пролежня. Отсутствие многих зубов". Психическое состояние было оценено так: "Сознание ясное... Идеи страха вращаются, главным образом, вокруг его семьи, которая якобы терпит страдания и мучения из-за него"[vii]. На основании этого заключения врачей его отпустили, но вскоре арестовали вместе с группой прихожан.
Еще одно следствие, и еще одно дело – "группы "Партия народной демократии"". Отец Владимир был единственным, кто не совершил самооговора и не оговорил других, и единственным, кто был приговорен к расстрелу. 26 декабря 1937 г. он продолжил восхождение по тому пути, по которому прежде него ушли близкий для него архиепископ Иларион (Троицкий), о. Александр Васильев и тысячи других мучеников за Христа.
Как отражение души, ее внутреннего гармоничного строя и ничем ненарушимого мира остались стихотворные строки:
"Вас поведут по тем местам,
Где притаился нежный шорох,
Где дум невыплаканных ворох
Всё говорит о чем-то вам...
Где проливался теплый воск
Большими желтыми слезами,
А перед мшистыми стенами
В камнях из камня крест пророс...
Где с арки выломанной вниз
Сбегают серые ступени,
И дремлют сумрачные тени,
Где чей-то грех, упавший ниц...
Но здесь теперь уж не найдешь
Напевов нежных колоколен,
И словно тайно тяжко болен
Спит монастырь, как старый дож...
И вот теперь, в ушедший век,
Вы здесь пройдете молча мимо,
И вам приснится меч Селима,
Клобук, татары, Булат-бек...
В стене чугунное кольцо,
Седины, черный черк змеи,
Писанье старца Досифея
И чье-то строгое лицо..."[viii]
[i] Православные братства в Петрограде занимались благотворительной, миссионерской и образовательной деятельностью. Их создание было связано с постановлением Поместного собора 1917-1918 годов оградить Церковь "от расхищения церковного достояния, возвращения уже отобранного, и защиты гонимых ... преданных Церкви людей". Разгром братств, по замыслу властей, должен был укрепить позиции обновленцев. Следствие объявило православные братства "контрреволюционной мануиловской организацией", ибо именно епископ Мануил (Лемешевский), управлявший в тот момент епархией, провел успешную борьбу с обновленцами.
[ii]Православные братства в Петрограде занимались благотворительной, миссионерской и образовательной деятельностью. Их создание было связано с постановлением Поместного собора 1917-1918 годов оградить Церковь "от расхищения церковного достояния, возвращения уже отобранного, и защиты гонимых ... преданных Церкви людей". Разгром братств, по замыслу властей, должен был укрепить позиции обновленцев. Следствие объявило православные братства "контрреволюционной мануиловской организацией", ибо именно епископ Мануил (Лемешевский), управлявший в тот момент епархией, провел успешную борьбу с обновленцами.
[iii] Андреев Г. (Г.А. Хомяков). Соловецкие острова. // "Север" (Петрозаводск, "Карелия"), 1990, № 9. С. 8
[iv] Андреев Г. (Г.А. Хомяков). Соловецкие острова. // "Север" (Петрозаводск, "Карелия"), 1990, № 9. С. 8-9.
О прибывших лицеистах упоминает на страницах "Неугасимой лампады" и Б. Ширяев. Когда в кругу товарищей Б. Ширяева по заключению возникла мысль отслужить в день памяти панихиду по убиенной царской семье, пригласив для этого о. Никодима, опасность осознавали все: "А чем пахнет, если узнают, представляете? Пахло действительно скверно. Всего за месяц до этого на Соловки прибыла значительная по числу группа бывших царскосельских лицеистов. Они были посажены на большие сроки именно за такую панихиду по Государе, отслуженную в Петрограде. Шесть или семь инициаторов поминовения были расстреляны." Однако панихиду о. Никодим все-таки отслужил. Присутствовало 22 человека. (Ширяев Б. Неугасимая лампада. М.: "Столица", 1991. С. 351-354)
[v] Впоследствии они также приняли мученическую кончину.
[vi] Цит. по: Жизнеописание Священномученика Владимира Лозина-Лозинского (http://www.orthodox.spbu.ru/losinsky.htm)
[vii] Цит. по: Жизнеописание Священномученика Владимира Лозина-Лозинского (http://www.orthodox.spbu.ru/losinsky.htm)
[viii] Цит. по: Лозина-Лозинский, Владимир Константинович. Материал из Википедии – свободной энциклопедии. ВикипедиЯ. Свободная энциклопедия. // http://Wikipedia.org )
Рекомендуемые для чтения источники и литература:
1.
Лозина-Лозинский В., протоиерей. Из соловецких тетрадей. Вступительная статья и подготовка текстов Ф. О. Стукалова. // Ученые записки Российского православного университета ап. Иоанна Богослова. Вып.1. М. 1995
2.
Андреев Г. (Г.А. Хомяков). Соловецкие острова. // "Север" (Петрозаводск, "Карелия"), 1990, № 9
3.
Святой священномученик Владимир Лозино-Лозинский. //Храм Санкт-Петербургского государственного университета( http://hram.iphil.ru/patrons/vladimir)
4.
Жизнеописание Священномученика Владимира Лозина-Лозинского (http://www.orthodox.spbu.ru/losinsky.htm)
5.
Священномученик Владимир Лозина-Лозинский пресвитер (1937). // Православный церковный календарь( http://www.grad-petrov.ru/calendar.phtml?page=descr&id=457).
6.
Антонина Сошина. "Наш путь – смиренная преданность Отцу Небесному": Исполнение пастырского долга в условиях лагеря// Альманах "Соловецкое море". № 5. 2006 г. // Соловецкие острова. (Информационный портал. http://www.solovki.info/?action=archive&id=370)
Источник: Православие и мир
