Другое Я

А тебе в твоём дому
Хорошо ли одному?

А. Тарковский

"Мы созданы для любви. Пока мы одни, жизнь бессмысленна: смысл рождается, когда есть другой. Тайну своей жизни не откроешь, размышляя в одиночестве. Смысл жизни — тайна, и открывается она в любви, через того, кого мы любим".

Эти слова принадлежат Томасу Мертону, одному из крупнейших христианских писателей ХХ века, монаху-трапписту, проведшему последние годы жизни в уединённом монастырском скиту. И дальше: "Когда любят по-настоящему, хотят не просто быть вместе и утешать друг друга. Общаясь, люди становятся другими, выступают за пределы своего обычного “я”, полнее живут, лучше понимают, больше терпят, проявляют свой дар. Они становятся “новой тварью”. Любовь — преображает их" (эссе "Любовь и жизнь").

Возможно, кому-то покажется странным: рассуждать о том, что человек постигает смысл жизни только через другого, — и в то же время бежать от людей. Так бывает, когда земной любовью жертвуют, чтобы безраздельно отдать себя Богу. Это удел избранных. Но путей у любви так много, что вряд ли можно признать какой-то из них высшим.

"От облачка электронов, которое кружится вокруг атомного ядра, до человеческого общества царит этот закон — гармонии, соединения, притяжения, — говорил о. Александр Мень. — То, что производит изоляцию, распад, отчуждение, — враждебно Богу.

И вот самыми разнообразными способами во всём мире, живом и неживом, совершается это соединение" [1].

Само создание Вселенной и человека связано с тайной Божественной любви к Своему творению. "Когда я взираю на небеса Твои, дело перстов Твоих, на луну и звёзды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? — восклицает Псалмопевец, потрясённый безмерной щедростью Бога к твари. — Не много Ты умалил его пред Ангелами… всё положил под ноги его" (Пс 8. 4 – 7). Задуманные как "другое Я" Творца, мы наделены высшим духовным даром — способностью любить, и потому, по словам митрополита Сурожского Антония, "должны научиться прозревать в человеке образ Божий, святыню, которой мы призваны служить, которую мы призваны оберегать, которую мы призваны привести к жизни и славе".

Привести к жизни. Прославить (то есть дать миру свидетельство святости) того, кого любишь… Какая грандиозная, захватывающая своими творческими возможностями и какая дерзновенная задача! Ведь Христос воплотился именно "для того, чтобы имели жизнь" (Ин 10. 10), Он Сам есть Жизнь, непрестанно приносимая в жертву во имя любви. "Потому любит Меня Отец, — читаем у “апостола любви” Иоанна, — что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять её" (10. 17).

Заповедуя и нам идти "путём зерна" (В. Ходасевич), Господь надеется, что мы сумеем стать богоравными в любви: у нас всё для этого есть.

"Может быть, самое сильное переживание, чувство “не от мира сего”, которое… поражает светом, красотой, своей пугающей силой, есть первая любовь, — пишет протоиерей Борис Ничипоров. — [Она] лишена эгоизма. Она не ищет выгоды. В ней мы не найдём хитрости и лукавства. В этом чувстве всё драгоценно: абсолютная чистота и жертвенность, страдание от неразделённости и тревожная радость неожиданных встреч… Драгоценно и само чувство — оно больше души!.. через него впервые возникает у человека переживание тайны, которую философ красиво назвал благоговением перед жизнью. Первая любовь — это начальное постижение Бога" (курсив наш. — А. К.). И далее о. Борис приводит бессмертные слова из Откровения — обращение Иоанна Богослова к Ангелу Ефесской церкви. Приведём их и мы: "Знаю дела твои, и труд твой, и терпение твоё… Ты много переносил… и для имени Моего трудился, и не изнемогал. Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою. Итак, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся…" (Откр 2. 2–5).

О чём это? Об утрате первоначальной остроты переживания Встречи, об угасании того опаляющего душу огня, который рождает в человеке жажду всецело посвятить себя Другому. "Первая любовь, — продолжает о. Борис, — это, может быть, вообще самое главное событие, которое случилось с человеком в жизни. И поэтому нет большего горя, большей утраты, чем потеря способности любить — любить жертвенно, сильно и глубоко. Тогда дело совсем плохо. Душа мертва. Потеряно главное".

Не потому ли со словом "любовь" неминуемо рифмуется "кровь" и так часто возникает рядом противоестественной и враждебной тенью — "смерть"? "Положи меня, как печать, на сердце твоё, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь", — говорит Невеста из ветхозаветной Песни Песней (8. 6), а апостол Нового Завета словно откликается: "Ибо таково благовествование… чтобы мы любили друг друга… Не любящий… пребывает в смерти" (1 Ин 3. 11, 14).

Из размышлений о. Александра Меня: "Если мы обратимся к встрече двух людей — мужчины и женщины, то увидим, что не напрасно Бог создал их разными… Это есть залог того, что они не могут существовать друг без друга… что они могут стать плотью единой. И в этом раскрывается и сияет Божественный замысел единства. Бог есть Любовь. Ещё в Ветхом Завете любовь между мужчиной и женщиной символизировала отношение Бога к людям. А апостол Павел сравнивает эту любовь с любовью Христа к Своей Церкви".

А что же мы? Куда уходит, почему покидает нас знакомое каждому головокружительное чувство полёта и несказанной полноты бытия? Почему двое, ещё вчера готовые умереть ради любимого, сегодня заковываются в панцирь эгоизма, не прощают обид, наотмашь хлещут друг друга оскорбительными словами, а завтра, поделив имущество и детей, расходятся, чтобы никогда больше не встречаться?

Ответ опять нахожу у о. Александра Меня: "Любовь, брак — это творческая задача. Это очень трудное дело… это то, что нужно созидать". И в другом месте: "Первородный грех, который отравил человеческое бытие, отравляет и все проявления человеческой жизни: и разум, и волю, и сердце. Тем не менее в самом своём замысле, в самой своей глубине любовь есть величайшее и прекрасное. И именно поэтому Церковь называет её таинством. Но таинством это становится только тогда, когда полнота соединения двух людей завершается присутствием в этом единстве двоих Третьего — Благословляющего Творца. Если же люди, которые верят Ему, отворачиваются от этого присутствия, не хотят принять это благословение… в их взаимоотношения вкрадывается тьма".

Чтобы вместить Божью науку любви, иногда нужна целая жизнь — путь ошибок, предательств, одиночества, покаяния. И когда кажется, что всё уже позади и остаётся как-нибудь добрести до конца назначенной тебе дороги, из озябшего сердца вдруг вырвется вздох: "Господи, если это возможно, верни мне жизнь, верни любовь".

И тогда твоя последняя может стать Первой.