Досадно, но факт: дельцы от политики стремятся превратить в орудие влияния на массы религию и церковь. Причем подобные попытки характерны практически для всех политических сил, претендующих на кусок властного пирога, независимо от того, к какому лагерю они относятся, — то ли к находящемуся при власти сегодня, то ли к пытающемуся ему оппонировать. Религиозная карта стала козырной в раскладе этой игры.
Наверное, естественным покажется тот факт, что наиболее эластичным религиозным материалом, способным приобретать необходимую для заказчиков форму, стали православные церкви. На сегодня именно они в наибольшей степени втянуты в политические игры. Объяснить этот факт можно двумя причинами: во-первых, принадлежность к православию декларирует большинство наших соотечественников (для политиков — избирателей), во-вторых, в отличие от остальных церквей, православная имеет самый большой опыт служения государственно-административному аппарату — сотрудничество церкви с государством уходит корнями глубоко в историю.
Проблемой на пути утверждения традиционной для православия системы отношений между государством и церковью в Украине является наличие в религиозном поле Украины не одной, а трех православных церквей, которые остро оппонируют друг с другом. Для власти подобная ситуация чрезвычайно сложна и нежелательна. Поддерживая одну из церквей, она рискует натолкнуться на оппозицию других. Поэтому находящиеся при власти политические силы пытаются разными способами сбалансировать свои отношения с церквями. Менее дальновидной кажется религиозная политика отдельных политических сил, которые ярко выражают свои симпатии к определенным конфессиям.
Основным критерием сотрудничества политических сил с церквями становится их общественно-политическая позиция. Так, УПЦ КП идентифицирует себя в качестве национального государственнического института и именно по этим характеристикам отличается от УПЦ, которая за утверждениями о наднациональном характере христианства скрывает свои симпатии к идее панславизма, духовному и государственническому единству восточнославянских народов. С другой стороны, государственническая позиция УПЦ КП отличается от позиции другой «национальной церкви» — УАПЦ. Для представителей первой ценностью является сама украинская государственность независимо от того, какой характер она приобретает. Протесты против действия государственной власти из уст представителей УПЦ КП звучат лишь в те моменты, когда непосредственно нарушаются права и интересы Церкви. УПЦ КП, даже несмотря на симпатии к силам, оппозиционным к власти, сама никогда такой силой не была. Иная ситуация сложилась с УАПЦ, которая, особенно тогда, когда ее первоиерархом был патриарх Димитрий, откровенно говорила власти о ее непрофессионализме или безнравственности. Примером бескомпромиссной позиции УАПЦ по отношению к некомпетентной политике власти в сфере государственно-церковных отношений стал Меморандум патриарха Димитрия к Президенту Украины Л.Кучме, в котором патриарх обвинял власть в том, что она стремится возродить средневековое право патроната над церковью. Представители УАПЦ в то время заявляли, что их церковь, в отличие от УПЦ и УПЦ КП, стремится к независимости от номенклатуры, пытается сохранить основы народности, на которых она была построена, и отвергает любые возможности собственного огосударствления. Ситуация изменилась после смерти патриарха. Двоевластие, установившееся в церкви, способствовало тому, что один из центров влияния, возглавленный митрополитом Мефодием, начал искать поддержки у власти. На этом завершился «неноменклатурный» период ее истории.
Таким образом, сегодня сложилась ситуация, когда все три православные церкви, независимо от того, каково их отношение к самому факту утверждения украинской государственности, стремятся заручиться поддержкой властной номенклатуры.
Именно благодаря поддержке власти стало возможным образование УПЦ КП в 1992 г. Одним из его инициаторов был президент Л.Кравчук.
Однако с течением времени ситуация начала изменяться. После президентских выборов УПЦ КП перестала быть фавориткой власти. Между тем все большую ее поддержку начала чувствовать УПЦ МП. Поведение власти изменилось после смерти и погребения патриарха Владимира (Романюка): трагические события, связанные с похоронами патриарха, «испугали» ее. С тех пор власть пытается балансировать между интересами церквей.
Борьба церквей за благосклонность власти начинается, на первый взгляд, с мелких процедурных вопросов. Например, который из иерархов сидит рядом с Президентом на праздничном торжестве или сколько приглашений на это торжество получила та или иная конфессия; касается эта борьба и вопросов участия государства в урегулировании межправославного конфликта. При этом власть, на первый взгляд, осуществляет непоследовательную религиозную политику, подыгрывая то одной, то другой церкви. УПЦ МП, например, в целом отрицательно отнеслась к заявлениям Президента о необходимости образования единой поместной автокефальной православной церкви, в то время как «национальные» церкви положительно оценили эти шаги власти. Правда, непредсказуемость и непоследовательность ее действий неоднократно ставила иерархов этих церквей в пикантное положение.
6 ноября 2001 г. патриарх Филарет заявил о появлении рабочего документа Кабинета министров Украины, в котором шла речь о «дальнейшем продвижении вопроса автономии УПЦ, в том числе об инициировании созыва Архиерейского собора». Пресс-служба Киевской патриархии заявила, что документ КМУ №15379/97 от 24 октября 2001 года свидетельствует об очередной попытке ликвидировать автокефалию Украинской православной церкви.
Характерной особенностью содержания этого документа является вера в то, что ответственность за подобные провокационные действия ложится не на Президента, а на чиновников. Пресс-службу удивляет, как могут государственные служащие откровенно игнорировать позицию Президента Украины, который постоянно заявляет о необходимости образования единой Поместной Украинской Православной Церкви. В заявлении также отмечается, что государственные чиновники один раз (летом 2000 года) уже подвели Президента Украины, подготовив ему письма на имя Московского патриарха Алексия II с просьбой предоставить автономию УПЦ. Тогда предстоятель РПЦ грубо отказал главе государства, чем оскорбил многомиллионный верующий народ Украины. Любопытен тот факт, что и УПЦ МП ответственность за негативные действия власти склонна возлагать на чиновников, а не на Президента. В заявлении Архиерейского собора УПЦ (28.07.2000) выражалось понимание позиции Президента, выступившего за преодоление конфликта в православии, но при этом отмечалось, что идея церковного единства оказалась искаженной по вине безответственных лиц... — некоторых политиков и чиновников.
Иным резонансным событием стало опротестование 26 февраля 2002 г. Генеральной прокуратурой Украины постановления Совета по делам религий от 1992 года о регистрации УПЦ КП. Поводом для подачи протеста было депутатское обращение 65 депутатов, преимущественно коммунистов, инициированное К.Самойлик, о возбуждении уголовного дела по факту присвоения руководителями УПЦ КП средств и имущества УПЦ МП. (Один из инициаторов обращения, лидер коммунистов П.Симоненко заявил, что было украдено денег и имущества на общую сумму 4,3 млрд. советских рублей). Рассмотрев протест Генпрокуратуры, Государственный комитет по делам религий отказал в его удовлетворении.
Президент Украины, вмешавшись в ситуацию, отметил, что ответ Госкомрелигий о законности регистрации УПЦ КП окончательный и призвал не спекулировать на теме межконфессионального мира в стране. Л.Кучма считает межконфессиональный мир «тонким делом». «За последние годы мы нашли консенсус, начали движение к единой Поместной Православной Церкви, и тут необходимо кому-то палку в колеса вставить», — подчеркнул Президент. Этим заявлением Президента, несмотря на готовность заместителя генпрокурора отстаивать свою точку зрения в суде, была поставлена точка в описываемой истории. События, связанные с протестом Генпрокуратуры, заинтересовали средства массовой информации. В комментариях большинство из них обвиняли коммунистов в стремлении воспользоваться межконфессиональной враждой для достижения собственных политических целей. Действия Генпрокуратуры подавались как часть спланированной предвыборной кампании генпрокурора М.Потебенько, который получил двадцатый номер в избирательном списке Компартии. Подобным образом комментировали ситуацию представители УПЦ КП.
Но ситуация, на наш взгляд, не была столь однозначной, как ее подавали СМИ и официальные представители УПЦ КП. Их комментарии не способны ответить на некоторые непростые вопросы. Первый из них: могли ли коммунисты, даже при наличии собственного генпрокурора, использовать Генпрокуратуру для достижения своих политических целей? При этом чрезвычайно пикантной кажется роль, которую сыграл в этой истории заместитель генпрокурора А.Баганец. Он оказался в ней главным фигурантом. Мог ли чиновник подобного ранга стать простым орудием в руках своего руководителя-коммуниста, тем более зная, что тот собирается оставить должность, баллотируясь в парламент? Любопытной деталью является тот факт, что, сделав свое дело, А.Баганец даже не имел возможности дождаться ответа Госкомрелигий. Как сообщает «Интерфакс-Украина», 5 марта в Генпрокуратуре состоялось перераспределение обязанностей между руководителями: заместитель генпрокурора, отвечавший за надзор за соблюдением и применением законов, начал отвечать за надзор за расследованием уголовных дел. Чиновник Генпрокуратуры, чьи действия поставили в пикантную ситуацию Президента, попал лишь «под перераспределение обязанностей», что, возможно, было и не наказанием, а попыткой вывести его из дальнейшего участия в деле. Вышеупомянутое наводит на мысль о том, что сценарий истории писался не в кабинете генпрокурора или лидера украинских коммунистов.
Между историями об «автономии для УПЦ» и о «протесте Генпрокуратуры» есть определенная связь. Они, во-первых, вызвали широкий общественный резонанс; во-вторых, стали достоянием общественности в результате опубликования документов, «предназначенных для внутреннего пользования»; в-третьих, засвидетельствовали, на первый взгляд, чрезвычайную несогласованность действий отдельных органов власти. Сначала из стен Кабмина выходит документ, противоречащий государственной стратегии религиозной политики, затем Генпрокуратура провоцирует развитие ситуации настолько, что в нее вынужден вмешаться Президент. Именно он в обеих ситуациях выступает силой, способной остановить конфликт, конструктивно его разрешить. Именно этим объясняется вера в доброго «царя-заступника», за спиной которого недобрые чиновники творят несправедливость, но он своим справедливым вмешательством способен все исправить. Однако слишком мягкое отношение к тем, кто, по словам Президента, «вставляет палки в колеса», убеждает, что «моменты проявления высшей справедливости» были спланированы заблаговременно, еще до возникновения самих скандальных ситуаций.
Кроме того, трудно избавиться от мысли, что истории, которые произошли с УПЦ КП в 2001 и 2002 гг., являются акциями запугивания церкви. После того как симпатии западноукраинского электората повернулись в сторону оппозиционных сил, УПЦ КП также предпринимает немощную попытку выступить на стороне оппозиционеров В.Ющенко и Ю.Тимошенко. Но в это время власть делает шаги, которые дали понять иерархам, что разрывать отношения с ней пока опасно. В 2001 году появляется «неофициальный циркуляр» Кабмина о содействии обретению автономии для УПЦ в составе РПЦ, а в 2002 г. через действия Генпрокуратуры были использованы коммунисты для давления на церковь, которая ярко проявляла свои симпатии к оппозиционному блоку «Наша Украина». Иерархам церкви дали понять, чем может угрожать сотрудничество с оппозицией и, наконец, кто является истинным гарантом ее неприкосновенности. Ни в первом, ни во втором случаях ни В.Ющенко, ни Ю.Тимошенко не выступили в поддержку церкви, что вынудило ее руководство рассматривать заступничество Президента как великую милость.
Протест Генпрокуратуры по поводу законности регистрации УПЦ КП мог вызвать цепную реакцию и привести к аналогичному процессу, связанному с расследованием легитимности Харьковского собора УПЦ МП. Но это не помешало высшим руководителям государства через несколько месяцев принять участие в праздновании двух юбилеев, которые были полными антиподами: 10-летии Харьковского собора и 10-летии Всеукраинского православного собора и образования Киевского Патриархата.
Для власти, представляющей политические силы, которым удалось победить на прошлых выборах, реализация религиозной политики связана, прежде всего, со стремлением получить электоральную поддержку большинства избирателей для будущей победы. В разных регионах власть, проводя эту политику, вынуждена поддерживать те или иные конфессии. При этом следует помнить, что в Украине четко централизована вертикаль исполнительной власти, при которой местные органы строго подчинены центру. Благосклонное отношение к одним и прохладное — к другим конфессиям со стороны местных чиновников не может быть проявлением личных симпатий или антипатий: это государственная политика, направленная на поддержку в регионах тех конфессий, которые оказывают доминирующее влияние на местное население. Таким образом, исполнительная власть осуществляет религиозную политику в двух направлениях. С одной стороны, в Киеве звучат заявления о конституционном равенстве всех конфессий перед законом, с другой — реальная религиозная политика совершается в регионах.
Следовательно, все вышесказанное свидетельствует: православные церкви в отношениях с государством выглядят слишком жалкими, чтобы без страха оппонировать ей. Они заняты выяснением отношений, при этом постоянно оглядываясь на реакцию власти, а та, в свою очередь, используя принцип «разделяй и властвуй» и метод «кнута и пряника», делает из них послушных прислужников режима.
"Зеркало недели", 21 февраля 2004 г.
