"Очень маленькая вера" – так назывался репортаж Дмитрия Соколова-Митрича, который получил сильнейший резонанс как в церковных, так и в светских кругах. Причем среди тех, кто солидарен с автором, оказалось достаточно представителей духовенства и, наоборот, с критикой текста выступили в том числе и многие миряне и даже неверующие. Дьякон Андрей Белоус из города Ангарска – один из тех, кто не согласен с основными тезисами публикации. Другие значимые высказывания в рамках этой полемики – как "за", так и "против".
Cкажу сразу: очень со многим в статье Дмитрия Соколова-Митрича я не могу не согласиться. А о чем-то, например о "церковном феодализме", сам мог бы написать гораздо жестче. Ведь я нахожусь внутри этой системы и знаю, что это такое, когда в глазах начальства правота принадлежит тому, у кого выше должность. Скажем прямо: сегодня даже обязательные для всех решения Архиерейского собора в некоторых епархиях не всегда выполняются. И это тоже следствие феодализма.
Однако, увы, статья Соколова-Митрича, с одной стороны, бьет по этому феодализму, но с другой – его укрепляет. Ведь идейная основа обсуждаемого феодализма – в убеждении, что там, в Москве, все разговоры о миссии ведут бездуховные управленцы, которые ничего не понимают вне своих аппаратных интриг. Раз эти "москвичи" "России не знают", то и все их прожекты не имеют отношения к реальной жизни, и выполнять их мы не будем. Ведь тут народ другой, мы не русские, мы, например, сибиряки. Это настроение в статье поддерживается. А я поспорю.
Да, работа в любой бюрократической структуре накладывает свой отпечаток. Но, во-первых, веру человек при этом не теряет. А во-вторых, при чем тут Москва? Нашим провинциальным феодалам стоило бы посмотреться в зеркало, прежде чем ругать московских аппаратчиков. Многие из них в своих недостатках перегоняют столичных коллег. Они не будут заниматься никаким "вторым Крещением" – просто потому, что неплохо устроились в жизни и делать ничего не хотят. И таким людям обсуждаемая статья дает основания сказать: "Всю эту миссию придумали оторванные от жизни аппаратчики, она бесполезна, так что сиди на приходе и не высовывайся".
Кстати, странно слышать, что якобы из-за активного развития миссионерства у кого-то из духовенства, увы, ухудшилось отношение к церкви. Потому что никакого активного развития миссии пока нет. Наш приход не стал более миссионерским за два года. Даже здесь я не могу в одиночку что-то изменить, потому как я – простой дьякон и больше никто. Вполне себе "афонская" система. Только высокодуховных пастырей, Иоаннов Кронштадтских она почему-то не производит. Скорее, требоисполнителей без собственного мнения.
Если священник заявляет, что он не способен быть пастырем, почему он считает себя вправе оставаться священником? Ему нужно проситься в запрет по причине "профнепригодности", а не давать советы всей церкви
Благо для церкви – это выполнение Ею своего долга. А долг церкви – в словах Христа, обращенных к апостолам: "Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам" (Мф. 28:19-20). Служим ли мы делу, которое Господь нам поручил? Даже если весь мир будет нас гнать, бросать на растерзание львам, сжигать, распинать, как первых христиан?
Автор статьи, может быть, просто не понимает очень важного принципа церковной проповеди – обличение греха, – что не нравится очень многим. Мы называем аборт убийством, и часть женщин каются, а часть начинают ненавидеть церковь. Мы развиваем миссионерство, и это не нравится очень многим: либералам, атеистам, сектантам, оккультистам. Конечно, мы можем пытаться говорить так, чтобы никто не мог "придраться", но "придирки" будут все равно. Евангелие обличает дела тьмы – блуд, воровство, убийства. Поэтому проповедь и неприятна Волочковой, снимающейся обнаженной для привлечения к себе внимания.
Соколов-Митрич говорит, что Патриархия не понимает собственных священников. Это так лишь отчасти. Все привыкли к тому, что в течение 20 лет православного возрождения нашим приоритетом было строить храмы. А теперь вдруг выясняется, что надо еще идти к людям с проповедью. Но уже целое поколение священников выросло с твердым убеждением, что их задача – просто строить церкви и окормлять тех, "кого Бог Сам приведет". Миссионерство для них в лучшем случае сводилось к оборонительной борьбе с сектами. Не стояло задачи обратить местных баптистов или пятидесятников, речь шла об удержании в православии тех, кто православным родился, но веры своей совсем не знает. На этом фоне выборы патриарха вдохнули надежды в тех, кто желал миссии, но озлобили тех, кто этой миссии противился. Многие просто успели забыть, что миссионерствовать церковь призвал Христос, а кто-то вообще решил, что всю работу за них сделает патриарх. В крайнем случае вместе с митрополитом Иларионом и дьяконом Андреем Кураевым.
Но никто ничего за нас не сделает. Предстоятель церкви даже помочь духовенствуне сможет, если не будет знать, как обстоят дела на местах. А информация в центр может поступать либо официально – из отчетов; либо неофициально – из доносов. И я бы посоветовал отцам, с которыми беседовал Соколов-Митрич, радоваться, что их просят писать отчеты, а не доносы на своих епископов. Иначе как патриарх защитит священника, на которого ополчился архиерей? По отчетам и будет видно, кто как справляется со своим служением, кому пойти на повышение, кому – на покой, кто самодур, а кто мудро управляет епархией или приходом. Но именно этого боятся – что появится объективный критерий оценки. А почему нет? Это единственная реальная альтернатива "феодализму".
Также и с неизбежным увеличением числа сотрудников епархиальных управлений.По определению не может эффективно работать миссионерский отдел с одним председателем и его замом в штате. Но большее число сотрудников требует управленческих технологий. Причем нет нужды привносить эти технологии извне: все люди (и православные священники отнюдь не исключение) испокон веку используют те или иные техники в общении, журналистике, аналитике, управлении. Просто обычно мы их не осознаем. И никуда нам не деться от использования шаблонов и алгоритмов. Вот если мы начнем ими пренебрегать, все будет выходить спонтанно и неорганизованно.
Не буду спорить, нужны ли нам духовные авторитеты. Конечно, нужны, но не надо видеть в них панацею. Святой Иоанн Кронштадтский не предотвратил революции. А если священник заявляет журналисту, что он не способен быть пастырем, вопрос лишь один: почему он считает себя вправе оставаться священником? Ему нужно проситься в запрет по причине "профнепригодности", а не давать советы всей церкви. Однако батюшка настаивает: раз я не могу быть миссионером – значит, миссия в принципе не нужна. Если ты любишь людей, то будешь заботиться о них, стремиться к проповеди, к спасению их душ.
Как сказал апостол Павел, "если я говорю языками человеческими и ангельскими,а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий" (1 Кор. 13:1-2).
Можно ворчать и критиковать, а нужно – действовать. Простите, но если в вашу семинарию не идет молодежь, если в монастырях вашей епархии нет монахов, виноват в этом не патриарх и не протоиерей Всеволод Чаплин, а вы сами. Именно вы не организовали миссию, завалили просвещение, никого ничему не научили. Вы требуете дел от других, а о своих делах говорите "нету". Это и в самом деле "очень маленькая вера" – ваша маленькая вера...
Источник: Русский репортер
