Храм Георгия Победоносца с тремя увенчанными крестами маковками, словно величавый корабль, воспарил над древней коломенской улицей Нижняя. Два его строгих четверика, поставленных один на другой, отлично просматриваются и от Новинок, и от Дьякова, и с Москвы-реки. Но откуда взялась эта церковь, ведь всего пару лет назад здесь был пустырь. Уж не приплыла ли по реке из какой-нибудь сказочной страны?
Репортеры "Вечерки" оказались первыми журналистами, разгадавшими эту загадку и ступившими под сень чудо-храма.
Оказалось, не приплыла, а приехала, и не из сказки, а из вполне реальной Архангельской области.
– Храм в 2003 году обнаружил в одной из поисковых экспедиций большой знаток и почитатель Русского Севера Иван Глазунов – сын знаменитого художника, – рассказывает завотделом охраны памятников Московского государственного объединенного музея-заповедника (МГОМЗ) Людмила Сидорова. – Тот стоял на берегу реки Ерги – небольшого правого притока Северной Двины – в медвежьем углу Архангельской области в довольно неприглядном состоянии...
Когда подняли документы, выяснилось: в былые времена тут существовал Среднепогостский приход, включавший в себя вместе с Георгиевским летним храмом еще и теплую церковь Рождества Христова.
По охранному договору этот памятник архитектуры регионального значения проходил как церковь XIX века.
Музейные работники отправились в дальнюю командировку и после первичного обследования церкви вышли с инициативой перебазировать ее в столицу. На методическом совете в Министерстве культуры обсуждался, правда, еще вариант с музеем "Малые Карелы", но аргументы Москвы прозвучали весомее.
– Оказалось, то был только маленький шажок в пятилетней череде переписок и согласований, – вздыхает Сидорова. – Самую воинствующую позицию заняли в Росимуществе – под предлогом того, что федеральное законодательство разрешает передавать культовые объекты исключительно религиозным общинам. И лишь после получения благословения от самого Святейшего Патриарха в Росимуществе нехотя дали добро...
Здание стали потихоньку разбирать и готовить к долгой дороге. После демонтажа тесовой обшивки архитекторы-реставраторы с удивлением наткнулись на остатки внешней г-образной галереи, опоясывавшей северный и западный фасады. В верхнем ярусе ждало еще одно открытие – следы так называемой травной росписи (орнамента на темы флоры), характерного никак не для XIX столетия, а для гораздо более седых времен.
Наконец, обнаружилась за одним из венцов и храмозданная доска, где черным по белому значился год освящения – 1685 от Рождества Христова.
– Видимо, в позапрошлом веке храм снаружи обшили тесом, а изнутри по моде того времени оштукатурили и расписали, – рассказывает Людмила Сидорова. – Кстати, изображения четырех евангелистов и Святого Духа в виде голубя отлично сохранились. При разборке памятника мы их, конечно же, спасли, а теперь готовим к постоянной экспозиции в основном объеме храма.
По зимнику, а потом по автотрассе большегрузами-трейлерами два с половиной года назад сосновые бревна перевезли в Москву. Началась кропотливая реставрация.
Большинство компонентов пришлось заменить, хотя удалось использовать и очень многое из того, что было привезено из Подвинья. Исторические раритетные венцы легко отличить невооруженным глазом: они гораздо темнее новых, хотя на ощупь такие же мягкие и теплые.
– После весьма существенного уточнения датировки памятника возник непростой вопрос: по отношению к какому историческому горизонту его воссоздавать? Руководствуясь принципом научной реставрации, мы выбрали в качестве ориентира период первоначальной постройки – конец XVII века, – объясняет Сидорова, приглашая нас в основной храмовый объем. – Видите в верхней части интерьера следы темных контуров? Это следствие позднейших перестроек.
Перед воображаемой линией иконостаса, отделявшего когда-то молившихся в храме прихожан от алтаря, замечаю неглубокие прорези в полу.
Это следы алтарной преграды – увы, несохранившейся, как и все иконы и прочее внутреннее убранство (что неудивительно, ведь в советское время, пока не вымерли соседние деревни, здесь поначалу размещался амбар, а потом клуб).
Замечаю: даже в распахнутые настежь Царские Врата человеку моей комплекции, особенно в священническом облачении, протиснуться было бы крайне затруднительно, не говоря уж об узком проеме северных врат...
Похоже, поморские священники были субтильными людьми!
– Мы предполагаем, что церковные службы иногда здесь будут совершаться, но в разовом, нерегулярном режиме, – говорит наш гид. – Конечно, хочется, чтобы на престольный праздник здесь служили торжественную литургию. Но для нас основное предназначение храма-памятника – музейный показ. Без преувеличения, история его обретения, перевозки и возрождения на новом месте – сенсация не только московского, но и всероссийского масштаба. В нашем же городе ничего подобного раньше вообще не было.
Официальное открытие деревянной Георгиевской церкви запланировано на середину июня. В ближайшие дни здесь заканчивается формирование постоянной экспозиции. Следуя исторической правде, эксплуатировать летнюю церковь будут только в теплое время года.
– Словно по завету нашего первого директора Петра Барановского, постепенно у нас складывается целый музей деревянного зодчества под открытым небом, – говорит на прощание Людмила Анатольевна. – Оборонительные сооружения с острогом и домик Петра есть, медоварня тоже, дворец Алексея Михайловича воссоздали, теперь вот церковь... Для полного счастья не хватает только колокольни!
Источник: Вечерняя Москва
