Память души

Главным доказательством того, что события, описываемые в Книги Бытия, действительно происходили, является то, что каждый из нас их помнит.

"Saljut, Marija! Летел я тут недавно в Барселону, и в самолете мне попалась "РГ – Неделя" N 5468 со статьей "Потерянный рай". От души посмеялся, читая письмо Хрюна Маржового, внимательно изучил Ваш ответ и вот что скажу: букофф многа, а доказательств того, что все так и было – нету"

Леонид Р-р.

Здравствуйте, Леонид! Знаете, самым убедительным доказательством того, что события, описываемые в Книге Бытия как грехопадение, действительно имели место быть, является то, что каждый из нас их помнит. Нет, не разумом. Амнезия, наступившая после ниспадения человека с высот райского богообщения, была так велика, что человеческий разум донес до нас только слабые отголоски эдемской трагедии – в виде преданий и мифов, сохранившихся практически у всех народов. Но это, действительно, только отголоски. Потому как сам разум человеческий в результате падения через грех оказался поврежден – мы еще поговорим об этом. Но вот душа, душа человеческая, она помнит. И эта память живет в каждом из нас.

"...Неизъяснимая словами"

Например, зная, что в мире присутствует смерть, едва ли не каждодневно наблюдая ее торжество, пусть и по телевизору, мы, тем не менее, имеем бесстрашие жить: радоваться, смеясь, летать самолетами, дерзновенно конструировать эти самые воздушные колесницы, вдохновенно строить планы, надеяться... Это наша душа помнит, что она создана бессмертной. Но ведь даже и дрожь, охватывающая бессмертную гостью нашего бренного мира, когда смерть оказывается совсем рядом, – тоже всего лишь знак того, что душа знает: Бог смерти не сотворил, а значит, сейчас совсем рядом сила, враждебная нам, сила, противящаяся нашему Отцу, нашему Создателю. Помнит душа, кто ее губитель, вот и дрожит, бедняжка.

А любовь? Неутолимая, возможно, и неутоляемая жажда единства, слияния, всепоглощения с тем, кто "плоть от плоти" твоей? Разве это не бесконечная погоня всего лишь за призраком того, что было – мы помним это! – под сенью садов Эдема. Когда Сам Господь благословил блаженное единение: "плодитесь и размножайтесь". А тоска? "Высокая тоска, неизъяснимая словами", звенящая в каждом из нас, вне зависимости от внешних условий жизни – богатства, благополучия, любви окружающих, успешности? Разве эта щемящая тоска, знакомая каждому, не память о потерянном рае? Не стон души о том, чего не обрести?

Лучше всего это томление передают поэты. Николай Гумилев, всем знакомый романс, исполняемый Николаем Носковым:

"Однообразные мелькают

Всё с той же болью дни мои,

Как будто розы опадают

И умирают соловьи.

Но и она печальна тоже,

Мне приказавшая любовь,

И под ее атласной кожей

Бежит отравленная кровь..."

Так что произошло в этой колыбели человечества – в саду под названьем Эдем? Почему с тех пор разум помрачен, кровь отравлена? Почему жажда любви неутоляема, огонь желаний неугасим? Давайте пошагово разберем боговдохновенные свидетельства, оставленные нам пророком Моисеем.

Дух есть жизнь

Итак, вначале был замысел Бога о человеке. "И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему, и да владычествуют они... над всею землею...". Творение человека было актом исключительным, Бог создавал Адама не в ряду других живых существ, тоже наделенных "душою живою", но как Свой образ в этом мире, Свое отображение, призванное привести все творение к его последней цели. Кстати, у Осипа Мандельштама есть потрясающие по силе прозрения строчки:

"Быть может, прежде губ

уже родился шепот

И в бездревесности кружилися

листы,

И те, кому мы посвящаем опыт,

До опыта приобрели черты".

Они, языком поэзии, говорят о том же: сначала был замысел о человеке. Идем дальше.

"И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою". Про "прах земной" в составе первого человека – кстати, Адам так и переводится, как "сделанный из земли" – мы уже писали, поэтому остановимся на удивительном поэтическом образе: "и вдунул в лице его дыхание жизни".

У семитских народов передать другому человеку свое дыхание означало действие не просто высокой близости, интимности и доверия, считалось, что так ты передаешь другому самое сокровенное – свою духовную суть. Вдумайтесь, как близок Господу был первый человек, как он Ему важен и дорог, если Господь дает человеку Свой Дух. Передает этому еще совсем не выдающемуся куску глины качества Своего Божественного бытия: "... и стал человек душею живою". Кстати, "испустить дух" или "вышибить из кого-то дух вон" означает возвращение человека в безжизненное состояние: народный язык хранит память о том, что именно определяет нашу жизнь.

"И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла". Обратим внимание на то, что Адам был создан вне рая, и лишь потом туда перемещен. В отличие от Евы, коренной уроженки Эдема, но об этом позже, а пока отметим, что дальше Книга Бытия подробно описывает, где именно был расположен райский сад. И такая конкретность географии делает беспочвенными все рассуждения о том, что рай – аллегория. Увы, трагическая реальность.

Возделывать и хранить

Но зачем Господь помещает человека в рай? Чтобы "возделывать его и хранить его" – так в Библии впервые проясняется призванность человека в этот мир: мы ответственны за него, мы должны его преобразить. Но как? И тут в Библии звучит новая заповедь Бога человеку: "И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева по знания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь".

На этом, узловом моменте всей истории человечества мы остановимся позже, а пока читаем дальше. "И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему". Здесь, впервые в Библии из уст Господа звучит слово "нехорошо", по-древнееврейски "ло тов", и это первое "ло тов" смыслово стоит рядом с понятием, обозначающим самообособленность, одиночество, отделенность от возможности самоотдачи и самовосполнения. Запомним это. Дальше Библия рассказывает о том, что Господь приводит к Адаму "всех животных полевых и всех птиц небесных", чтобы тот нарек им имена.

Для древнего сознания имя и сущность были одним и тем же: знать имя живого означало и знание его сущности, и обладание над ним властью. Нарекая имена животным, Адам становился их властителем. С одной стороны. А с другой, после того, как Адам нарек всем имена, он убедился, что среди всего этого божественного разнообразия "не нашлось помощника, подобного ему". И тут мы вплотную подходим к акту творения женщины.

"И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку". На древнееврейском сон, который навел Господь на человека, называется "тардема" – тонкий сон, сон пророков, сопровождающийся видениями. В греческом переводе стоит слово "экстасис". И во время этого, экстатического, сна Господь и творит женщину – из одного из ребер Адама. Только вот ребро – по-древнееврейски "цела" – означает не только кость грудной клетки, кость, тесно сопряженную с дыханием, с жизнью, но и грань. То есть женщина создана из чего-то крайне сокровенного, из внутренней сути мужчины, сути, связанной с его дыханием, с его духом, с самой его жизнью. Есть над чем задуматься.

Мы не знаем, как реализовывалось единство мужчины и женщины в раю, памятуя, что это полное единение было, мы вечно стремимся его найти. Но если и находим, то ненадолго. Единение, естественность которого вытекала из всего акта творения мужчины и женщины, здесь, в нашем мире, мире после грехопадения, всегда мимолетно, как мимолетно слияние голосов Фредди Меркьюри и Монтсеррат Кабалье в знаменитой "Барселоне": мгновенье – и каждый снова ведет свою партию. Фактически вся любовная лирика только об этом: "Музыкант приник губами к флейте. Я бы к вам приник! Но вы, наверно, тот родник, который не спасает". Каждому знакома эта трагическая обособленность, но лучше всего, с какой-то царственной ясностью, суть проблемы изложила Анна Ахматова.

"Есть в близости людей

заветная черта,

Ее не перейти влюбленности

и страсти, –

Пусть в жуткой тишине

сливаются уста

И сердце рвется от любви

на части.

И дружба здесь бессильна и года

Высокого и огненного счастья,

Когда душа свободна и чужда

Медлительной истоме

сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее

Достигшие –

поражены тоскою...

Теперь ты понял, отчего мое

Не бьется сердце

под твоей рукою.

Вот она – разделенность, трагический разрыв, рожденный грехопадением. Так что же такое ужасно непоправимое сотворила в раю эта бiсiва жiнка Ева?

Окончание следует