На страницах "Фомы" в популярных социальных сетях В контакте и Facebook регулярно идет активное обсуждение материалов журнала и его будущего. Читатели спорят о том, каким путем должен развиваться журнал, обсуждают проблемы распространения издания. Мы решили, что этот разговор не должен быть односторонним и отобрали несколько наиболее интересных вопросов, чтобы задать их первому заместителю главного редактора журнала "Фома" Владимиру Гурболикову.
1. Сентябрьский номер получился весьма интеллигентным в том плане, что поднимаемые вопросы требуют неплохой подготовки самих читателей (проблема глупости, отсылки к историческим явлениям). И при этом стилистика материалов тоже довольно непростая, не для среднего читателя. Так все-таки, на кого ориентируется редакция при формировании номера?
Редакции изначально сознательно ориентировалась на людей со средним и высшим образованием. Мы понимали, что не сможем сделать журнал для широких народных масс. За бортом останутся люди без достаточной культуры и образования. Но и нельзя совместить букварь с энциклопедией. Мы, конечно, не энциклопедия, но также не букварь (:-)).
Наша проблема – в нахождении золотой середины между большей и меньшей степенью интеллектуальности. Тут сказывается проблема поколений: большинство людей, работающих в редакции – это люди, заставшие советское время и учившиеся в советских вузах, т.е. люди с соответствующим уровнем образования. Большая часть того, что пишется в журнале "Фома", то, что стало казаться читателям трудным, для этого поколения – совершенно нормально. Напротив: тексты, которые в нашем понимании рассчитаны на широкое прочтение, нам кажутся зачастую почти примитивными. Это парадокс слома эпохи и это, конечно, плохо. Кстати, сейчас в редакции происходит тоже своя смена поколений. Мы это чувствуем, но мы не хотим глупеть, идти на поводу тенденции к уменьшению знаний. С другой стороны, мы не закрываем глаза на происходящее.
Вопрос – в пресловутом балансе, о котором я говорю почти постоянно в ответах нашим читателям. Иногда нам удается его сохранить, иногда нет.
2. В епархиях (я могу это подтвердить лично на примере Никополя) журнал раскупается слабо, и даже если его предлагаешь человеку бесплатно, то редко его берут. Ваши версии – почему так происходит? 20 гривен (у нас в лавке) – не такая уж и высокая цена.
Судя из письма, читатель пишет из Украины. И я хочу сразу подчеркнуть: в Украине журнал "Фома" из-за проблем с границей и таможней нормальным образом практически не распространяется. И мы не можем судить о том, насколько журнал востребован.
Сразу скажу, что объективно, исходя из размера тиража, мы не наблюдаем спада интереса к "Фоме". Тираж журнала стабильный – он то растет, то падает в пределах всего нескольких сотен экземпляров. Только если в прошлые докризисные годы "Фома" немалую часть тиража дарил, то сейчас для благотворительных акций мы вынуждены откладывать совсем немного. Львиная доля тиража расходится для продажи и подписки. То есть, как явление, мы читательского охлаждения к Фоме не видим. Но в определенном смысле я согласен с автором вопроса. Проблема есть. И проблема – в резком спаде интереса к чтению. Мы наблюдаем это, сравнивая рост подписки (а подписка на журнал постоянно растет) с цифрами продажи в церковных лавках. При этом, насколько я знаю, проблема с церковным распространением существует практически у всех церковных наблюдателей. Думаю, что тут сошлись две разные тенденции. Одна: воцерковившиеся люди теперь приходят в храм именно ради молитвы. И это, я считаю, очень хорошо. Другая: в храм идет поколение, которое не имеет культуры книжного и журнального чтения. Вот это действительно опасно и даже не допустимо. И это есть не только в церковной, но и светской книжной торговле. Впрочем, нас это проблема в обычных розничных сетях пока не особенно коснулась. Здесь "граница" проходит иначе.
Ограничением нашим является цена, которая делает нас доступными в основном для читателей Москвы, Санкт-Петербурга и нескольких крупных мегаполисов, но недоступна для жителей большинства других городов страны. Если я вижу журнал "Фома" за 100 рублей в Пскове – я сам прихожу в ужас. Но ничего не могу поделать. Впрочем, кое-что мы стараемся делать.
Например, мы сейчас участвуем в проекте Синодального информационного отдела и пробуем работать с местными светскими газетами над специальной вкладкой, которые бы в более простой и понятной для читателя форме говорили бы о Церкви. Естественно, такая вкладка будут вполне доступны для всех. Например, любой читатель газеты "Псковская правда" раз в месяц может прочитывать созданный с нашим участием "Церковный вестник". Работа идет уже полгода. Таким образом, материалы из "Фомы" оказываются доступны людям.
3. Не так давно редакция анонсировала изменение журнала, его преображение. Если возможно, расскажите подробно. В какую сторону эти перемены? В сторону дальнейшей интеллектуализации или в сторону упрощения и поиска более широкого круга читателей? В группе есть сравнения первых номеров с нынешними, и голоса раздаются в пользу старых номеров. По мнению критиков, они были более живыми и доступными, брали за живое.
И снова вопрос об излишней интеллектуальности... Я подозреваю, что в этом виноват всего один прецедента: это августовский номер журнала "Фома", в котором была очень объемная статья Марины Андреевны Журинской о творчестве Виктора Цоя.
Куда же мы все-таки идем на самом деле? От чего отказываемся, от чего нет? "Фома" всегда был журналом, который требует от читателя развития, саморазвития, ума и размышления. Вот в этом мы всегда останемся собой. Но перемены, конечно же, есть.
Первое. Если раньше мы стремились сакцентировать внимание на том, что к православию причастны, в том числе очень известные люди, на том, что Церковь не маргинальна, то сейчас мы перестаем видеть в этой акцентировке необходимость. Это не значит, что мы начнем дискриминацию известных людей. Нужно писать и о знаменитых, и о тех, кто неизвестен. Но характерно, что вместо опроса, который в течение многих лет открывал журнал, теперь появилась исповедальная рубрика "Письма". Она возвращает читателя к той изначально личностной очень интонацией, которой "Фома" обладал раньше и, на мой взгляд, по-прежнему обладает.
Второе. Сами отношения с известными людьми у нас также изменились. Если сравнить интервью прошлые и нынешние, можно увидеть, что наши герои стали говорить о значительно более конкретных вещах, что мы намного тщательнее объяснять их появление и не ставить этих людей в положение учителей. Фактически, у каждого нынешнего разговора имеется конкретный и четкий повод.
Третье. Мы все больше и больше уходим от абстрактных тем, в которых не содержится конкретного острого животрепещущего вопроса. Наши темы становятся все драматичнее. Кому–то уже не нравится, что многие темы связаны с проблемой ужаса, старости, смерти. Но это не просто некие "страшилки".
Это обращение к важнейшим вопросам, не задумываясь над которыми мы не сможем двигаться. Если таких тем не будет, то не будет и Фомы.
Еще одно очень важное изменение в журнале касается раздела "Церковь". Последние несколько лет в нем все ярче звучит тема святоотеческого наследия. Вообще, к святым отцам отношение сейчас странное. Я вижу частое цитирование каких-то фраз, но чаще всего делается это в интеллигентских дискуссиях о том, не еретик ли кто-то–то из современных православных публицистов. Согласитесь, не самое разумное обращение к святым отцам. Слишком много академизма, представления о них, как о книжных экспертах, профессорах. А ведь они, наши святые, в первую очередь, живые исполнители и выразители евангельских истин! Мы знаем многих аскетов и подвижников, которые могут служить для нас образцом. Но далеко не все из них были способны записать свой опыт, передать в книгах и статьях ту покаянную работу, тот опыт богообщения, которым святые обладают. И мы решили подойти к их писанию, опыту с совсем другой стороны: с точки зрения наших вопросов, ошибок, разочарования, попыток понять Евангелие, разобраться в церковной жизни, услышать Бога. И в этом контексте практически все, что передали нам отцы, звучит как никогда мощно и современно. Я надеюсь, что люди, наши читатели, видят и ценят это наше стремление.
И это только некоторые элементы того, что делается в отношении преобразований в журнале.
При этом я хочу подчеркнуть, что, к сожалению, журнал после кризиса не смог восстановить свой объем. Из-за этого теряются очень многие возможности, которые сейчас позволили бы и нам, и читателям лучше слышать друг друга. Честно вам скажу, что мне тесно в таком объеме журнала. Но никаких возможностей его увеличить у нас нет. Это проблема. О ней надо знать и ее понять.
4. В группе есть сравнения первых номеров с нынешними, и голоса раздаются в пользу старых номеров. По мнению критиков, они были более живыми и доступными, брали за живое.
Первые номера "Фомы" целиком состояли из личных писем, исповедей, они являются фактически нашими личными дневниками, дневниками людей, которые испытывают радость вхождения в Церковь. Эти элементы в журнале остались до сих пор – если вы внимательно читаете журнал, вы в этом убедитесь. Более того, между старыми материалами такого рода и современными, протянуты ниточки. Например, совсем недавно обсуждалась публикация статьи "Матушка из Гонконга". Это двухчастный материал, где соседствует давно написанный рассказ о любви современное исповедальное интервью жены священника. И героиня автобиографического рассказа, и участница интервью – одно и то же лицо.
Раздел "Письма" – это продолжение тех писем, которые были в ранних номерах, то есть исповедальная тональность никуда не исчезла. Конечно, в разных номерах кого-то какие-то вещи трогают, а кого-то нет, но это нормально. А если сейчас попытаться весь журнал построить только на этой интонации, то из журнала выпадет, во-первых, все что касается знаний и образования и, во-вторых, отсюда уйдет весь культурный горизонт. Понятно, что бывают случаи, что читатель считает, что мы его перекармливаем культурной темой. Но давайте тогда думать: куда мы тогда денем исторические темы? куда мы денем публикации о таком популярном искусстве, как кино? что мы будем делать со спорами по поводу судеб интеллигенции (к которой принадлежит большинство наших читателей, не зависимо от того, верующие они или нет)?...
Журнал предназначен для разных читателей: кто-то хочет пищи для ума, а кто-то хочет огня для сердца. Мы стараемся давать и то, и другое, мы стараемся оставаться журналом объемным – слава Богу, у нас еще есть хотя бы сто страниц. На мой взгляд, возвращение назад, к сплошной сердечной исповедальности – это обеднение. Даже если вы проплачете весь номер. Потому что без развитого вкуса человек эстетически не разборчив. А следом он не разборчив будет в вопросах добра и зла. На эту тему, кстати, очень рекомендую нашу давнюю публикацию "Красотою спасемся?". Собственно к тому, как объяснил проблему Достоевский, мне добавить нечего. Наша задача не только возбуждать в людях сострадание, но также образовывать и просвещать. Поэтому прямолинейное возвращение к содержанию черно-белого "Фомы" образца 90-ых годов – это обнищание, утрата массы тем и очевидная потеря для читателя.
Не буду спорить с тем, что иногда мы заигрываемся с нашим умничанием. Да, нам надо расшифровывать и пояснять те или иные церковные и научные термины. Да, мы иногда становимся высоколобыми. Эта проблема всегда существовала в Фоме. И хорошо, что нас критикуют и указывают нам на такие проблемы. Но давайте разделим две темы: хотим ли мы, чтобы авторы журнала яснее выражали свои мысли или мы хотим, чтобы журнал поглупел? Если мы выберем второе – это будет катастрофа для всех нас.
Источник: Фома
