21 октября Съезд православных врачей призвал руководство страны запретить суррогатное материнство. Дискуссия вокруг него возникала и раньше, в связи с новым законом "Об основах охраны здоровья граждан РФ", который должен был регулировать и этот вопрос. Почему Православная Церковь выступает против суррогатного материнства? За комментарием "Нескучный сад" обратился к председателю Синодального отдела по благотворительности епископу Смоленскому и Вяземскому ПАНТЕЛЕИМОНУ.
– Владыка, известно, что Церковь отрицательно относится к суррогатному материнству. Почему? Уже слышны обвинения, что Церковь, "как обычно", против достижений науки...
– Есть много новых технологий, которые Церковь поддерживает. Церковь не против, скажем, трансплантации парных органов, не против донорства крови. Церковные люди призывают к тому, чтобы переливать кровь, чтобы быть донорами, хотя этого не было раньше. Но суррогатное материнство – это совсем другое. Оно нарушает нормальные отношения между людьми.
– То есть здесь дело в том, что непонятно, чей это ребенок?
– Здесь дело в том, что люди хотят иметь ребенка, но не могут его зачать и выносить, и они хотят сделать это каким-то иным путем. Но этот путь нарушает естественный ход рождения человека, который установлен Богом. Этот путь может разрушить семью. Суррогатное материнство лишает женщину, которая вынашивает ребенка, материнских чувств. Ведь это особое время в ее жизни – в ней живет другой человек, она с этим человеком делается одним существом: одна кровь течет по их телу, она чувствует сердцебиение ребенка, ребенок воспринимает все то, чем живет мать. Не зря беременным женщинам советуют слушать музыку, смотреть на что-то красивое, не делать каких-то тяжелых грехов, потому что ребенок все это чувствует. Мы знаем замечательное место из Евангелия, когда Иоанн Предтеча, который находился во чреве святой праведной Елизаветы, взыграл, когда к нему приблизилась Дева Мария, во чреве которой был Господь. Мы знаем рассказ о преподобном Сергии Радонежском, который даже вскричал во чреве своей матери. Ребенок в чреве, несомненно, чувствует, несомненно, реагирует на какие-то внешние раздражители. А в случае суррогатного материнства все это он переживает не внутри матери, которая потом будет его воспитывать, а внутри какой-то другой женщины, которая, являясь ему матерью, впоследствии от него откажется. Вот это и бесчеловечно, аморально.
Такие технологии появляются тогда, когда люди не смиряются с Промыслом Божиим. Когда люди чувствуют себя хозяевами жизни, когда они готовы весь этот мир изменить, перекроить, переделать на свой вкус, сделать его удобным для себя – попираются очень важные законы. Мы сейчас говорим о необходимости развития экологии как науки – потому что современная цивилизация разрушает землю. Суррогатное материнство разрушает не внешний мир, оно разрушает внутренний мир женщины, разрушает установившиеся в человечестве связи между отцом и матерью, между матерью и ребенком. Оно лишает эти отношения того, что должно в них быть.
Конечно, когда человек не знает Бога, не верит в то, что мир этот создан Творцом, что есть некий благой Промысел о нем, тогда он готов идти на все. Как, знаете, говорил один трансплантолог священнику: "Когда речь идет о жизни человека, как можно говорить о нравственности?" То есть, если у женщины умирает ребенок или если она не может иметь ребенка, она готова пойти на все, чтобы это изменить. Как некоторые женщины готовы пойти на блуд, зачать ребенка с каким-то чужим мужчиной, желая иметь ребенка у себя дома как некую игрушку. Ей скучно без ребенка, и она не думает о том, что у этого ребенка не будет потом отца. Так и с суррогатным материнством – основные законы бытия попираются людьми, которые не могут смириться с Промыслом Божиим.
– Но ведь лечиться Церковь не запрещает? Почему бы тогда и с болезнью не смириться, зачем нужны врачи?
– Не всякое лечение благословляется Богом. Нельзя лечиться при помощи заговоров, нельзя лечиться у экстрасенсов, нельзя применять лекарства, сделанные из абортивного материала.
Нельзя лечиться от бесплодия, понуждая другую женщину выносить вашего ребенка и отказаться от него, повредив тем самым своей душе, разорвав естественную связь, сложившуюся в течение девяти месяцев беременности. Можно лечиться от бесплодия, усыновив ребенка чужой женщины, которая отказалась от него.
Ребенок не виноват
– Но бездетные родители говорят, что у них отбирают таким образом последнюю надежду. Может быть, усыновление для таких родителей более правильный шаг?
– Я думаю, что правильный шаг для человека на земле – искать Волю Божию о себе, а не утверждать и не устанавливать свою волю как краеугольный закон для себя и других людей, которые его окружают.
Никто не даст нам избавленья,
Ни Бог, ни царь и ни герой,
Добьемся мы освобожденья
Своею собственной рукой, –
пели люди, которые разрушили российскую государственность, люди, которые покусились уничтожить Церковь в России; и мы до сих пор пожинаем плоды этих безумных действий. И если будет развиваться эта технология суррогатного материнства, то плоды будут еще более страшными.
– А что делать, если уже родились дети в результате суррогатного материнства? Как Церковь относится к таким детям?
– Ну, бывает, что дети рождаются в результате каких-то страшных грехов, например изнасилования. Ребенок ведь в этом не виноват. Конечно же, этих детей нужно воспитывать, Церковь готова этих детей брать на воспитание, готова помогать расти таким детям.
Меньшее из зол
– Законопроект "Об основах охраны здоровья граждан" содержит много положений, с которыми Церковь не может согласиться. Одновременно Церковь подписывает соглашение о сотрудничестве с Минздравсоцразвития, которое является разработчиком законодательства...
– Сотрудничество Церкви с государственными структурами всегда было сложным, всегда было неоднозначным, всегда оценивалось разными церковными деятелями по-разному, всегда это вызывало какие-то споры. До каких пор Церковь может идти на соглашение с государством, которое не принимает тех правил, которые Церковь считает вечными, незыблемыми, установленными Богом? Где та грань, за которой всякие отношения нужно прекращать? Есть ли эта грань? Мы собирались вместе с замечательными священниками, богословами и обсуждали новый закон "Об основах охраны здоровья граждан". И мы пришли к мнению, что нынешний закон, который мы не можем принять во всех его аспектах, все-таки лучше того закона, который был прежде. С одной стороны, Церковь обвиняют в том, что она не принимает современные технологии – но это неправда, в Церкви есть люди, которые как раз новейшие технологии внедряют в жизнь. Например, в социальной работе, в науке. Очень много ученых, замечательных, умных людей, которые как раз двигают вперед науку – и во все времена так было. С другой стороны, Церковь обвиняют в том, что она идет на соглашательство с государством там, где это нельзя делать. Церковь идет на подписание этого закона, потому что это меньшее зло, чем тот закон, который был. Если бы был закон, по которому из десяти человек пять нужно убивать, и после этого принимается закон, по которому убивать будут только одного, то Церковь, я думаю, будет говорить, что надо проголосовать за него. Мы свидетельствуем, что аборт – это абсолютное зло в любом случае, но мы поддерживаем снижение показаний к аборту, поддерживаем введение ограничения абортов, поддерживаем работу с женщинами для того, чтобы они не делали аборт: это и работа психологов, визуализация плода, прослушивание сердцебиения ребенка, неделя тишины – когда аборт можно сделать не раньше чем через семь дней после обращения и у женщины есть время передумать.
Церковь готова разъяснять свою позицию по этим острым вопросам, она готова беседовать с людьми, которые думают и чувствуют, – потому что, если человек только думает, но не имеет сердца, с ним говорить бесполезно. С людьми, у которых есть сердце, которые понимают, что есть добро и зло, мы готовы вести диалог.
Источник: Нескучный сад
