Когда заходит речь об истории Церкви в 20-30 годы прошлого столетия, обычно вспоминают о Патриархе Тихоне, митрополите Сергие и целом ряде иерархов, принявших мученическую кончину за Христа. Однако судьбы русского Православия в ХХ веке определяли не только святые и церковные иерархи, но и их гонители и оппоненты.
Чуть больше десяти лет судьбы Церкви находились в руках только одного человека – начальника VI управления ОГПУ Евгения Тучкова. Личность эта не так однозначна, как может показаться на первый взгляд. С одной стороны, Евгений Тучков несет полную ответственность за гонения на Церковь в 20-е годы. Его неоднократные попытки расколоть Церковь приводили к тому, что одни иерархи оказывались в ссылках и тюрьмах, другие приняли мученический венец, а русское Православие было ввергнуто в годы постоянной угрозы раскола из-за деятельности митрополита Сергия. В 1927 году после появления на свет знаменитой Декларации митрополита Сергия Тучков за участие в ее появлении на свет был награжден золотыми часами. В 30-е годы Тучков игнорировал все просьбы митрополита Петра (Полянского) о замене тюрьмы на ссылку. С другой стороны, существует история о том, что в 1957 году, перед смертью, Тучков пригласил в больницу Патриарха Алексия I и долго беседовал с ним. К сожалению, однозначных свидетельств о том, что такая встреча состоялась, до сих пор нет. Тем не менее, распространенность этого рассказа о кончине Тучкова говорит о том, что его отношение к Церкви было достаточно сложным.
К счастью, не так давно была опубликована рукопись Евгения Тучкова "Русская Православная Церковь и контрреволюция", а также письмо "красного игумена" к сыну. Кроме того, до самой смерти он желал написать большую книгу о Церкви и Октябрьской революции. Сохранившиеся материалы показывают, что работу над книгой Тучков хотел построить на архивных документах, а названия отдельных глав говорят о том, что начальник VI управления ОГПУ переосмысливал свои прежние убеждения, и ненаписанная книга могла бы стать ценнейшим источником по истории Церкви. В качестве архивных материалов Тучков планировал прочитать "Автограф Тихона, его раскаяние и другие документы... Доклады о церковниках в правительственные органы. Все о церковниках после 1932 года". Последняя дата связана с тем, что Тучков перестал играть важную роль в антирелигиозной политике СССР именно в 1932 году.
"Красный игумен" Евгений Тучков"Красный игумен" Евгений Тучков
Этот маленький фрагмент из набросков Тучкова показывает, что он не был вульгарным антирелигиозником, подобным Емельяну Ярославскому, но стремился основывать свои выводы на реальных документах. Впечатление это лишь усиливается после прочтения его рукописи об истории Церкви в начале ХХ века (до смерти Патриарха Тихона). Это очень интересный текст: в ней практически нет вульгарных антирелигиозных выпадов в духе ленинских размышлений "всякий боженька есть труположество"или идеи Троцкого о том, что влияние Церкви на рабочего можно победить с помощью кинематографа. Напротив, несмотря на всю идеологическую окрашенность и субъективный отбор фактов, Тучков попытался изучить роль Церкви в царской России и в первые годы советской власти как реально существующей организации со своей экономикой, идеологической платформой. Практически любой свой тезис Тучков подтверждал нужным ему церковным документом: отрывком из проповеди или послания Синода, из обращений духовенства или иных внутрицерковных документов. Так о Церкви из ее противников не писал никто почти до самого распада СССР.
Тучков не просто считал Церковь контрреволюционной организацией (так делали все большевики), но он признавал за ней право быть этой самой организацией. Он считал церковную иерархию не просто группой обманщиков, но людьми, чье слово имеет реальный вес и у каждого из которых были свои последователи.
Именно поэтому Евгений Тучков был самым опасным противником Церкви: все его переговоры, все его давление на иерархов основывалось на хорошем знании реальной ситуации в Церкви. "Красный игумен" всегда бил наверняка, и требовалось не только большое мужество, но иногда и большая находчивость, чтобы отклонить гибельные для Церкви требования Тучкова.
Протопресвитер Василий Виноградов в своей книге о последних годах Патриарха Тихона рассказывает, что в 1922 году "красный игумен" потребовал от Предстоятеля включить в православное богослужение молитву о властях. Это решение в случае его выполнения должно было привести к мгновенному расколу в Церкви. Дело в том, что в Российской империи формула молитвы за власть носила личный характер: молились за императора и его семью, просили Бога помочь царю победить "всякого врага и супостата". В связи с этим была выработана очень обтекаемая форма поминовения властей: "о стране Российской и о властех ее". В целом формула устроила Тучкова, но он спросил: "А почему здесь не отмечено, что дело идет именно о "советских" властях?! А может быть Вы здесь разумеете и приглашаете молиться о ваших "белогвардейских" властях".Просто отказать Тучкову было нельзя, но ввести слово "советская" в богослужение было невозможно, так как это привело бы к немедленному расколу Церкви, поскольку во многих храмах отказывались просто молиться о властях или произносили фразу "об областях", которая на слух очень похожа. "Красному игумену" было сказано, что слово "советская" является русским, а все богослужение в Церкви совершается на славянском языке, и потому русское слово нельзя употребить в храме. Этот ответ удовлетворил начальника VI отдела ОГПУ, и раскола удалось избежать. В дальнейшем православным иерархам не раз приходилось проявлять мужество и изобретательность для спасения Церкви от Тучкова.
Стоит заметить, что представители Церкви по-своему оценили Евгения Тучкова. В церковных кругах 1920-х годов прошлого столетия его называли "игуменом". Существует версия, что это прозвище он заработал, поскольку жил со старшей сестрой на подворье Дивеевского монастыря в Москве и даже помогал "своим" монахиням в хозяйственных нуждах и рассказывал им о том, где будет служить Патриарх Тихон или архиепископ Иларион (Троицкий). У главного гонителя Церкви была странная судьба в самом начале его деятельности, и накануне смерти молва прочно связала его судьбу с судьбой служителей Церкви.
Источник: Татьянин день
