Недавно в НГ-религиях появилась статья Бориса Кирилловича Кнорре, доцента кафедры истории философии факультета философии Высшей школы экономики. Статья называется "VIP-миссия ведет к провалу", и ее содержание, пожалуй, раскрывается подзаголовком "Стратегия церковного официоза мешает ему быть чувствительным к гражданским настроениям". В упрек Церкви ставится налаживание контактов с представителями власти на местном уровне и уклонение священноначалия от того, чтобы однозначно "поддержать борьбу с ложью на выборах". То и другое, по мысли автора, вызывает "разочарование" у "гражданского общества".
Что же, как это советует еще Аристотель, любое рассуждение следует начинать с определения понятий. Что мы имеем в виду, произнося те или иные слова? Что такое миссия Церкви, в чем она состоит? Что явилось бы ее успехом, а что – провалом?
Миссия Церкви – вечное спасение людей, и она задана Церкви ее Основателем. "Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь. (Матф.28:19,20)" "И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет. (Мар.16:15,16)". Есть ли у этой миссии земное, социальное измерение? Да, поскольку преображение, которое вносит в жизнь человека Христос, обязательно приводит к глубоким изменениям в его отношении к ближним.
Искренняя, живая вера всегда проявляется в заботе о нуждающихся и в усилиях по примирению враждующих. То и другое всегда вызывало и будет вызывать у многих людей глубокое разочарование. Для того, чтобы помогать нуждающимся – или, говоря более казенно, "проводить социальную работу" – необходимо взаимодействовать с государством. Любая попытка церковного прихода делать хоть что-то – например, кормить бездомных – немедленно потребует согласования с местными властями. Возможно, первая заповедь в некоторых кругах – "не общаться с властями"; но у Церкви нет такой заповеди, и она исходит из того, что проповедовать Слово, кормить голодных и утешать скорбящих гораздо важнее, чем потрафить своеобразному кодексу чести некоторых социальных групп – даже если представители этих групп и будут разочарованы. Конструктивное взаимодействие с властями необходимо как раз для заботы о простых людях – больных в больницах, заключенных в тюрьмах, бездомных на улицах.
Другой аспект миссии Церкви – это примирение враждующих. Миротворец, в силу самой природы своей деятельности, вызывает глубокое разочарование у обеих враждующих сторон. Такова природа вражды – она требует на свой алтарь всего, безоговорочной преданности "правому делу", непримиримой ненависти к "врагам". Любой, кто смотрит на "правое дело" недостаточно восторженно, а во "врагах" видит тоже людей, с которыми можно разговаривать, подрывает самые основы вражды. Тот дух личной непогрешимости и непримиримости (мы – достойные люди, против них – гнусных негодяев), которым питается вражда, отлично переносит врагов, но не переносит "соглашателей", которые вообще не хотят враждовать и стараются поддерживать нормальные отношения с представителями обеих станов.
Возникает неожиданная ситуация, когда такой догматический и глубоко традиционный институт, как Церковь, выступает оплотом терпимости и свободы – и именно поэтому вызывает неприятие. С точки зрения Церкви я могу ходить на митинги или не ходить, придерживаться тех или иных политических взглядов – Церковь в любом случае считает меня своим, пока я разделяю ее веру во Христа. Как недавно еще раз отметил Патриарх, в Церкви есть место людям разных политических убеждений. Борису Кирилловичу (и единомысленным ему), "кажется неприемлемым" совет пойти вместо митинга на каток. Что же, 30 лет назад хождение на митинги тоже было обязательным – обязательность "правильной" политической активности является наиболее заметным признаком тоталитаризма. Для тоталитарного сознания человек не поддерживающий "правильной" политической линии морально подозрителен; для церковного – грех и праведность лежат в иной плоскости. Крики ненависти, обещания "не забыть и не простить", призывы к перегрызанию глоток, греховны независимо от того, из-под каких знамен они раздаются. А вот видеть в другом, независимо от его политических симпатий, человека, созданного по образу Божию, брата во Христе, если он член Церкви – хорошо и правильно.
Борис Кириллович поднимает очень важный вопрос о доверии. Но что такое доверие? Если человек доверяет только тем, кто вполне и безоговорочно разделяет его политические убеждения, то он мало кому сможет доверять вообще. Двурушники и предатели очень скоро заведутся даже в рядах проверенных единомышленников, чего уж говорить о Церкви.
Доверие предполагает готовность позволить другим людям быть другими – иметь другие взгляды и оценки, ходить на другие митинги (или не ходить вовсе), голосовать (или не голосовать) как они сочтут нужным. Признавать, что эти люди – тоже часть гражданского общества, сограждане, с которыми и дальше жить в одной стране.
Церковь же оказывается оплотом не только веры, но и элементарного здравомыслия. Можно доверять людям, с которыми не согласен. Можно любить и уважать тех, чьи политические убеждения не разделяешь. Можно трезво видеть грехи своих политических противников – и не менее трезво, своих сторонников, и искать блага всех. В Церкви мы причащаемся от одного Хлеба с людьми, которые не ходят с нами на те же митинги, не голосуют за ту же партию и не разделяют те же убеждения – и именно этих людей учимся любить и принимать во Христе. Так и замыслил о Церкви ее Основатель.
