Можно ли у бездетной Ксении Петербургской просить о рождении ребенка и почему скандальная телеведущая обязана ей жизнью, узнала репортер "Татьянина дня", совершив паломничество к могиле святой накануне дня ее памяти, который православные отмечают 6 февраля.
По числу обращенных именно к ней молитв Ксения Блаженная может сравниться разве что с Матроной Московской. Только если для златоглавой столицы Матронушка просто очень почитаемая святая, то у столицы северной их юродивая даже получила статус покровительницы города. Их у Петербурга всего трое – грозный Александр Невский, смиренный Иоанн Кронштадтский и она. Что удивительно, святые мужья погребены при мощных монастырях, названных в их честь, а Ксения – в скромной часовенке на окраине кладбища, но именно ее могила – самая посещаемая в городе на Неве.
Безусловно, все трое заслужили равную всенародную любовь, но если к великому князю и протоиерею паломники приезжают скорее за тем, чтобы почтить их память, выказать свое уважение, то к Ксении со всей России народ стекается именно за заступничеством, с верой, что уж она-то обязательно поможет в самых сложных и важных просьбах. Даже если изначально цель поездки в Питер была какая-то другая, то не зайти к Ксении, не поклониться ей здесь считается чем-то совсем недопустимым, если не греховным. Это мне рассказали в старинном отеле "Европа", которую несколько лет назад признали самой роскошной гостиницей мира. Здесь останавливаются президенты, послы, мировые знаменитости.
– Многие чиновники и бизнесмены, наши и европейские, сами подходят к нам и спрашивают, как до могилы Ксении Блаженной добраться, – поделились со мной на ресепшене. – Их не смущает даже то, что место ее погребения отнюдь не живописное, и то, что часовенку ради визита туда высокопоставленного лица никто закрывать специально не будет. Если посещение Исаакиевского или Казанского соборов у них, возможно, просто в культурную программу входит, то уж к матушке Ксении точно за чудом едут.
Возможно, так сильно эта святая притягивает к себе странностью своего подвига и еще больше – его необъяснимой почитаемостью, – размышляю я по дороге к ее усыпальнице. Расположена она на Васильевском острове, на старинном Смоленском кладбище, где с конца XVIII столетия хоронили павших воинов (здесь представлены практически все войны, в которых за эти столетия принимала участие Россия), а также великих поэтов и ученых. Дорог к часовенке Ксении Петербургской две: если выйти на метро "Приморская", то маршрутка довезет прямо ко входу на кладбище, от которого до ее гробницы – рукой подать. От метро "Василеостровская" же есть некая "ближайшей к кладбищу остановка", сойти на которой в автобусе мне посоветовали, чтобы проделать своими ногами хоть какой-то путь к святыне, чтобы хоть немного почувствовать себя паломником.
На деле пришлось бежать по морозу через огромный безлюдный микрорайон, который вел к противоположному входу на кладбище. Рядом с калиткой мне встретилась пожилая пара, которая подсказала, что идти к Ксении нужно через всю территорию, сначала по широкой большой дороге, а дальше – свернуть на одной из маленьких. Где именно – Бог подскажет, поэтому, чтобы не пропустить нужную дорогу, я начала молиться святой уже с первых шагов вдоль рядов старинных могил. Иду по скрипучему снегу, стараюсь не сбиться с пути, а сама размышляю, что никак не могу понять, осмыслить подвига этой блаженной. Несмотря на то, что однажды я, будучи миссионером от православного храма, сама рассказывала в какой-то глухой деревне ее житие местным жителям.
Родилась Ксения приблизительно в 1720-1730-х годах, а умерла в 1790-1810-х (никто до сих пор не выяснил точной даты ее рождения и смерти). Даже девичья фамилия ее неизвестна. Известно лишь главное: она была женой полковника Андрея Федоровича Петрова, певчего при дворе Елизаветы Петровны и, когда Ксении исполнилось 26 лет от роду, муж ее скончался от чего-то внезапно, без покаяния. Эта смерть настолько потрясла молодую женщину, что Ксения объявила, что и она сама как будто умерла, а после и вовсе взяла имя и фамилию своего мужа, стала носить его одежду и откликалась исключительно на его имя. Ну, и, разумеется, замуж более не выходила, детей не имела, с мужчинами не знакомилась. То есть, по моему скромному разумению, впала в грех уныния (раз уж призналась, что без мужа ей и жить незачем), а после и вовсе пошла против природы – добровольно отказалась от радости материнства.
Я бы еще поняла, если бы у Ксении от потери горячо любимого мужа помутился рассудок, и это было бы причиной ее вечного вдовства. Но нет: всю свою жизнь после наречения себя Андреем Федоровичем она только и делала, что старалась устроить чужую личную жизнь. Дошли до нас сказание, что однажды, забежав в гости к своей знакомой, Ксения крикнула ей: "Сидишь тут чулки штопаешь, а того не знаешь, что тебе Господь сына послал, беги скорей на Смоленское кладбище!" Любым ее самым странным словам привыкли верить, потому что почитали как раз за этот непостижимый отказ от главного счастья в жизни, и женщина побежала, куда ей велели. А там, на кладбище, на том самом месте, где сейчас и находится ее часовня, извозчик сбил беременную женщину, которая тут же умерла в преждевременных родах. Ребенок выжил, и потрясенная женщина его усыновила.
Заботилась она и об одиноких девицах. В ее житии есть рассказ о том, как Ксения сказала молодой девушке, в семье которой тоже любила бывать: "Сидишь тут, а на Охте твой муж жену хоронит!" Девица тут же кинулась на Охту, увидела там молодого вдовца, лишившегося чувств на могиле жены, принялась за ним ухаживать и вскоре вышла за него замуж. Может, поэтому ей, бездетной вдовице, и принято молиться о даровании спутника жизни и детей...
Я же пока просто уповаю на то, что угодница Божья укажет мне путь к ее могиле: от главной дороги отходили штук десять тропинок, какая из них "ее" – одному Господу известно. Похоже, мои молитвы были услышаны, недаром Ксению еще величают скоропомощницей. Мне повстречался кладбищенский сторож, седой колоритный старик, который довел прямо до ее часовни.
– А знаменитости к вам сюда молиться захаживают? – спрашиваю я, пока мы плутаем между могилок.
– Как же, захаживают, – неспешно отвечает он. – И певцы молодые, которых гастролями сюда заносит, и спортсмены, и писатели...
– А знаменитые Ксении? Видели когда-нибудь?
– Ну, как же без них, – удивился сторож. – И Алферова здесь бывает, а Собчак вообще – сам Бог велел. Мне батюшка-настоятель рассказывал, что когда ее мама (Людмила Нарусова, сенатор, вдова экс-мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака. – Прим. авт.) была беременная, уже на большом сроке, врачи серьезно опасались как за ее здоровье, так и за жизнь будущей малютки. Так ей подруга посоветовала сюда каждый день до родов ходить и молиться, что она и делала. Родила вот здоровую девочку, назвала в честь нашей святой, получается, Ксюша ей своим благополучным рождением обязана. Это наш отец-настоятель в интервью с ней прочел, а потом ему как-то Ксюша сама сказала, что это все правда. Разное про Собчак, конечно, болтают, что передачи она всякие непотребные ведет, но мы ее здесь очень любим, как к дочери относимся.
На этом трогательном моменте мы как раз подошли к просторной часовне. Очередь из верующих окольцевала ее дважды. И ведь это было утро субботы, когда никаких служб в храме рядом с часовней не проводилось. То есть все пришли сюда только затем, чтобы помолиться святой.
Обычно в таких местах сначала отстаиваешь очередь на покупку свечек за здравие и упокой, а потом уже стоишь к самой святой. Но здесь очередь вовнутрь оказалась настолько "толстой", что довольно просторное помещение усыпальницы Ксении могло вместить только желающих поклониться ей. Поэтому свечки пришлось покупать в соседней церковной лавке. И туда я отстояла на морозе практически час, зато наслушалась рассказов, что "одна подруга не могла забеременеть восемь лет, пришла к Ксении, помолилась, и через полгода уже зачала". И такая история была почти у каждого стоявшего. Помогает, одним словом, Ксения.
Меня она точно не оставила в тот день: когда я вернулась со свечами к часовне, православные пропустили меня к ее гробнице без очереди, услышав, что у меня через несколько часов поезд на Москву. Я не лукавила: стоять по общим прогнозам нужно было часа три, не меньше.
– Девушка, как вам так повезло, обычно тут никого не пропускают, – вздохнула стоявшая рядом со мной трогательная блондинка в меховом полушубке, в сапогах на высокой шпильке и в тонком платке на голове. Таких красавиц здесь было не меньше тридцати.
А я ведь просто помолилась, даже никого упрашивать не пришлось. Хотела поблагодарить за это Ксению, прошептать какие-нибудь слова у нее на гробнице, но не успела – прикладываться нужно очень-очень быстро, почти за секунду, почти так же быстро, как люди делали это, выстаивая недавно к Поясу Богородицы. Очереди огромные, да и мороз, все друг другу сочувствуют и молятся, уже отойдя от усыпальницы.
Зато у местных есть свой обычай – обходить храм три раз и касаться всех стен рукой. Это не язычество, просто правда – хочется побыть со святыней как можно дольше. Да и стены этой часовни тоже, кажется, пропитаны благодатью. Некоторые даже пишут записочки и вставляют в выступы стен, почти все – сыплют на бордюрчик стен мелочь для нищих. Со стороны похоже на православную "стену плача".
– Вася, ну что же ты трогаешь стену в перчатках, а ну сымай! А то не снизойдет на тебя блаженство! – строго наказывает при мне бабушка своему внуку, он тот час же безропотно стягивает перчатки и идет дальше с дрожащими от холода пальцами.
Бабушка не может объяснить мне, подкованной в церковных вопросах, почему это через перчатки благодать (или "блаженство", как она его называет) не снисходит, а я не могу объяснить, почему тоже стягиваю свои варежки и иду, словно язычница какая-то, голыми руками трогать эти святые стены. Ясно одно – благодать здесь сходит на всех, в перчатках ты или без. И желания тоже сбываются, мелкие – сразу, серьезные – как Бог даст.
Источник: Татьянин день
