Бориса Гребенщикова, отмечающего сейчас циклом концертов 40-летие группы "Аквариум", пригласили в дискуссионный арт-клуб Московской духовной академии. Он не испугался и приехал не только для того, чтобы спеть "Серебро Господа моего".
Очевидно, но невероятно
– Никогда бы не подумал, что приеду в Лавру на концерт Гребенщикова, – переступал порог Духовной академии ее профессор протоиерей Максим Козлов. – Еще недавно это было так же невозможно представить, как в 1985-м – что советская власть кончится.
В МДА открыли дискуссионный арт-клуб. Книжный клуб "Эйдос" и клуб любителей авторского кино "Диалог" здесь уже активно работают, литературный и журналистский – формируются, а встречей с лидером "Аквариума" решили открыть череду разговоров, цель которых, ни много ни мало наведение мостов между церковным сообществом и представителями различных видов и направлений искусства. БГ стал первым. Следующим, надеется проректор МДАиС протоиерей Павел Великанов, будет писатель-фантаст Сергей Лукьяненко.
– То, что на нас здесь смотрят портреты старцев, очень помогает, – сказал Борис Гребенщиков между песнями.
Малый конференц-зал Духовной академии превратился в концертный: микрофоны, софиты, у изразцовой печки – камера. Народу не много: большинство студентов сейчас разъехались на каникулы. Камерный жанр, почти квартирник; кроме солиста – клавишник и флейтист. Собственно, собрались поговорить, а не только петь, но "в песнях сказано гораздо больше, чем я могу сказать словами", поясняет Гребенщиков, да и обидно было бы не послушать.
Песни звучали старые и новые, во-первых, те, что можно сыграть без множества инструментов, во-вторых, как заметил гость, "с библейскими аллюзиями". Был ли это "диетический выбор" для православных, как предположил протоиерей Максим Козлов (для Лавры "если песни, то тихие, если образы, то библейские, если поэзия, то патриотическая, любовной лирики не надо"), или само сложилось, так что Гребенщиков сам удивился – уже неважно. Песен с отсылками к Писанию у "Аквариума" более чем достаточно.
Прения о вере
Позвать Бориса Гребенщикова, славного своими заявлениями то о буддизме, то о Православии, и так и не прояснить вопрос "како веруеши", было невозможно. Не чтобы "присвоить" еще одного "православного музыканта", а чтобы попытаться понять чужую и, в идеале, показать свою позицию.
– Мне очень повезло: я вновь открыл для себя Православие в середине 80-х годов благодаря очень умным людям, священникам, к которым отношусь с большой теплотой. Для меня оно остается чистой, светлой религией, и абсолютно вне возможностей моего понимания, – рассказывал певец, оговорившись, что он перед слушателями "как на исповеди". – Я Православие оценивать не могу.
Однако православные певца оценивают частенько: зайдет в храм, а его выгоняют ("Эй, буддист, пошел прочь отсюда!"), или, как в Тульской епархии, могут обозвать практикующим сатанистом и оккультистом. Лет 10 назад в Киево-Печерской лавре кто-то из монашествующих сказал музыканту, что слог "ом", с которого начинаются мантры – это призыв блудного беса.
– All right, может быть, он знает что-то, чего я не знаю. Много миллионов людей находятся в полном неведении, – парирует Гребенщиков. В 1998 году он издал целый альбом "Прибежище", состоящий из мантр и буддийских песнопений. Говорит, что интересовался "совмещением искусства тибетского буддизма с европейской традицией: как будет выглядеть буддийское искусство, если лишить его экзотики, то есть из Тибета перенести куда-нибудь в Австрию или в Барнаул".
– Я для себя различаю Церковь Небесную и земную... Мне приходилось сталкиваться с людьми, которые говорят, что только мы правы, а все остальные будут гореть в аду. Я думаю: "Как? Мне нравится Индия... она будет гореть в аду вся?". И Китай... Но критиковать Небесную Церковь – это выше меня. И потом, невозможно критиковать то, что любишь.
О едином Боге
Вопрос "в кого или во что вы верите" повторялся снова и снова – и певец снова и снова говорил о Едином Боге, не спеша припечатать, например, индийскую богиню вдохновения и музыки, на фоне изображения которой провел пару недавних концертов. Наоборот: при едином Боге "все четырехрукие Сарасвати и прочие – просто патроны людей в разных сферах. Мол, и у нас святому Антипе молятся при зубной боли, а не только Христу напрямую".
Спрашивали снова и снова, приходилось рассказывать с самого начала: как "рок-н-ролл все открыл в пятом классе: для чего я живу, для чего родился именно в это время". Потом кто-то порекомендовал двухтомник "Древнекитайская философия": – "прочитал, ничего не понял, но очень понравилось".
– Я стал собирать информацию о том, что люди в разные моменты истории думают и чувствуют по поводу главного события, которое происходит с ними, – познания Бога, обнаружения Его в себе и в окружающем мире. Никакого другого главного события нет. Мне до сих пор интересно, что китайцы по этому поводу думают, и даосы, и все остальные... Разные культуры воспринимают отношения между Богом и человеком в своих терминах, но поскольку я русский, санскрита не знаю и индусом никогда не буду, мое восприятие Бога идет через Православие.
Один из буддийских лам сказал однажды Гребенщикову: "То, что мы называем Великая пустота, – это приблизительно то, что вы называете Бог Отец". Певец из этого сделал вывод, что "буддисты нам не враги, они просто с другого конца пытаются решить те же самые проблемы". Присутствующие священники сделали вывод, что гость склонен сочетать несочетаемое. "Небесная Церковь – это не Церковь "неведомого Бога", а Церковь Христа, – свидетельствовал православную точку зрения протоиерей Максим Козлов. – Я для себя не скажу, что не может спастись буддист, мусульманин, атеист или язычник. Но глубоко убежден, что не спасаются через мусульманство как таковое, через буддизм как таковой, через нравственный набор атеиста как таковой. Спасаются через что-то, что в этих религиях есть общее с тем, чему учит нас Господь Иисус Христос".
– Не буду с вами спорить, – улыбнулся Борис Гребенщиков. Когда его в лицо назвали эклектиком – улыбнулся еще раз.
– Как вряд ли возможны тибетские православные, так вряд ли возможны русские буддисты... Серьезной опасности для исконно русского Православия в демонстрации богини Сарасвати или любых других вер нет и быть не может по одной простой причине: русские никогда не обратятся ни в индуизм, ни в буддизм. Нам по природе свойственно другое. Но приобретение знаний по поводу мира позволяет нам это увидеть значительно более сильно, ярко, многогранно, – убежден певец.
– Во что же вы в принципе верите?
– Верите ли вы, что дышите воздухом? А что дважды два – четыре? А верите ли вы, что если зажечь чайник, то рано или поздно вода вскипит? Не думаю, что нужно верить, я думаю, что это вытекает из природы вещей и собственного опыта... Бог, как говорят, один, и собственно в Него и верить не надо, Его просто надо любить.
Конечно, на строгий взгляд и в музыке, и в жизни Бориса Борисовича не просто эклектика, а настоящий винегрет: и буддийский поклон на "обычном" концерте, и крестное знамение после встречи в Духовной академии; и мантры, и молитвы; и Сарасвати, и иконы. Трудно рассуждать, относится ли певец серьезно к тому и другому или не относится серьезно ни к чему. Так или иначе, православный слушатель сам может постараться следить за собой, чтобы интерес к чужой культуре привел к "более объемному взгляду" на свою веру, а не к отпадению от нее.
Источник: Нескучный сад
