Выступая на форуме народов Кавказа в Сочи, Владимир Путин сказал, что «государство должно найти формы поддержки духовных лидеров традиционных конфессий». Пока не понятно, означают ли эти слова желание узаконить привилегированный статус ряда избранных религий. Но несколько законопроектов такого рода, уже лежащих в Думе, теперь наверняка окажутся ближе к принятию, чем прежде.
Несмотря на сохраняющееся в Конституции положение о равенстве всех вероисповеданий перед законом, на практике российские конфессии давно разделены на несколько сортов. Особое место занимает православие – точнее, Московская патриархия, чьи привилегии уже соответствуют статусу государственной церкви: ее главные праздники являются общенациональными, ее священники непременно участвуют в государственных и военных церемониях, ее вероучение все настойчивее пытаются внедрить в среднюю школу и т.д. Другие так называемые традиционные религии – мусульманство, буддизм и иудаизм – могут рассчитывать в основном на символическое покровительство государства, и только в пределах «своих» территорий или национальных групп. Прочим остается лишь право молиться.
Если добавить к этому запрет православным на переход в другие конфессии, исключительное право православия на миссионерство и т.п., мы получим модель отношений веры и государства, созданную в конце XIX века обер-прокурором Синода Константином Победоносцевым. Результаты ее оказались сокрушительными: административные полномочия, позволявшие господствовавшей церкви держать в узде староверов и униатов, сделали ее бессильной в борьбе с радикальным атеизмом – у казенного департамента не может быть морального авторитета. И когда идеологи этой волны (имевшие твердые «пятерки» по закону божьему, а то и дипломы семинарий) начали уничтожение храмов и священников, последние, десятилетиями прививая своей пастве христианские ценности, в роковой момент не нашли у нее даже обычного, доступного любым язычникам человеческого сочувствия.
"Еженедельный Журнал", 26 апреля 2004 г.
