Ольга Александровна Шульчева-Джарман, врач-фтизиатр Противотуберкулезного диспансера Центрального района Санкт-Петербурга, старший преподаватель истории медицины кафедры Гуманитарных дисциплин и биоэтики СПб ГПМА, кандидат медицинских наук.
Каждый, кто приступает к изучению античности, прочитав о культе бога-врача Асклепия, нередко бывает удивлен. Уж очень он не похож на другие языческие культы. Перебирая одно за другим события мифа об Асклепии, пытливый исследователь понимает: образ явно стоит особняком в античном пантеоне. Но осознание этого факта происходит не сразу.
При поверхностном взгляде мифологическая "аномалия" вроде бы не так уж и заметна.
Например, сама функция бога-врача – она ведь отнюдь не уникальна. На территории распространения греко-римского христианства издавна существовала храмовая медицина, в которой практиковалось обращение к другим богам. Скажем, к Исиде. Да, в сущности, почти любой бог мог быть целителем. Асклепий, правда, стал самым популярным в этом качестве. История его культа свидетельствует: вначале это был герой архаической Греции, чье святилище возвышалось в смутные времена, в период междоусобиц и внешних войн – в VI-V вв. до н.э. Уже тогда греки называют его богом, хотя и не вводят в круг богов-олимпийцев. После побед Александра Македонского культ Асклепия распространяется на эллинистический мир вплоть до Египта, и это несмотря на крайний консерватизм и огромное влияние египетской религии и медицинской школы. Египетская медицина всегда была окружена ореолом сакральности и не зря удостоилась в новейшие времена многотомных исследований.
Почему же античный врачеватель не только прижился в дельте Нила, но и потеснил местных светил? Вот первая загадка или, лучше сказать, странность.
А вот и другая. На родине в Греции Асклепия называли "человеколюбивейшим богом". Мотив, прямо скажем, не слишком характерный для античных культов.
В сохранившихся надписях подробно говорится об исцелениях, совершенных Асклепием. Эти надписи расположены в греческих храмовых комплексах, где в древности проводилось, как бы мы сейчас сказали, санаторно-стационарное лечение. Там-то и располагались школы врачей-жрецов. А также места проведения асклепиевых мистерий энкимезиса, более известных как "инкубация".
Разумеется, эти мистерии не были так распространены, как дионисийские или элевсинские, но весьма почитались. Бог являлся во время священного сна, который и назывался "энкимезис". Приходил к людям, готовым к его явлению, то есть очищенным от скверны мыслей и дел через омовение и воздержание. Приходил и совершал исцеление.
Оставим в стороне вопрос, что именно совершалось на галерее, где происходил энкимезис, священный сон. Совершали ли жрецы операцию или это был мистический опыт? Неизвестно. Главное, сохранилось немало свидетельств об исцелении. Если даже эти свидетельства вымышлены, их дух поистине удивителен.
Это дух человечности, сострадания. Готовность не просто снизойти, но склониться перед исцеляемым. И вместе с тем – дух учительства.
Вот очень яркий пример. Десятилетний мальчик страдал от мочекаменной болезни. Это распространенное заболевание древних греков связано с особенностями их диеты. И вот подросток идет на абатон (галерею), пребывает там какое-то время в покое и видит священный сон. Бог Асклепий явился ему во сне и с ласковой улыбкой спросил: "Что ты дашь мне, если я тебя исцелю?". Какой может быть ответ? Вот самые типичные: я готов тебе служить всю жизнь, я стану храмовым рабом, я совершу самооскопление... Или еще что-нибудь, не менее грозное и ужасное, что сопровождало в Древней Греции явление языческого божества.
Но мальчику бог показался не настолько страшным и громоподобным. Поэтому ребенок ему просто и доверчиво сказал: "Я дам тебе 10 астрагалов" (игральных костей). Если перевести это язык современной подростковой субкультуры, получится что-то вроде: "Я отдам тебе все мои фишки с покемонами". Для ребенка это огромное богатство.
Что ответил бог? Асклепий засмеялся и исцелил мальчика.
Есть и другие сюжеты, связанные с Асклепием и также полные человеческой любви и благодарности. Вот, например, бесплодная мать, обретающая ребенка. А вот боец кулачный: он прославляет милость Асклепия, его отпустили боли в пояснице, он может разогнуться... Этот боец приносит огромный камень в святилище Асклепия в память о чудесном исцелении. "А если бы не принес?" – вправе поинтересоваться мы.
Асклепий, как и Христос, не мстителен. Правда, в отличие от Христа, он все же иногда наказывает, но – исключительно с педагогическими целями. А потом все равно исцеляет.
Еще одна история. Однажды некий человек обманул Асклепия. Его друг исцелился от слепоты, сделав по совету Асклепия повязку и умывшись. И сказал: "Знаешь, я должен уехать, а ты отнеси деньги в жертву на храм". Этот человек жертву присвоил себе. И заболел той же самой болезнью, что раньше мучила его друга. Нечестивец раскаялся и пошел к Асклепию... Но тот и его исцелил.
Для олимпийского бога он ведет себя очень странно. Ему не были нужны гекатомбы – торжественные приношения множества животных. Жертва обычно приносилась ему самая скромная – петух. Кстати, Сократ перед смертью напоминает своему другу, что он должен принести Асклепию петуха. Эта фраза вызывала много споров, но такой авторитетны исследователь как Кереньи считал, что Сократ выражает этим свое благоговение перед Асклепием.
Получается, что в отличие от других языческих богов, Асклепий благ (по-гречески "агафос"). И это поразительно.
Кажется, что в образе Асклепия античное сознание совершает прорыв к какой-то более высокой религии, доселе бывшей под замком.
К религии самого человечного из богов, по греческим понятиям.
Это вполне очевидно уже в той части мифа, которая касается рождения и детства Асклепия, а также его отношений с олимпийцами.
Мать Асклепия Кронида – смертная, а отец – Аполлон. Судьба Асклепия изначально трагична. Аполлон, по ошибке убив его мать, извлек младенца из ее чрева в великом горе на погребальном костре.
Другая, более поздняя легенда о детстве Асклепия, включает в себя образ божественного младенца. Кронида вынуждена оставить маленького Асклепия, но от него исходит божественный свет, поэтому в конце концов ребенка находит пастух. Асклепий вскормлен козой и совершает чудеса едва ли не с самого рождения. Он воскрешает мертвых, за это Зевс убивает его ударом молнии. Но существует и несколько противоречивое продолжение этой легенды: Зевс возносит Асклепия, убив его. Совершается апофеоз – погибший Асклепий становится богом. Молния переосмысливается в религиозном сознании как вхождение Асклепия в божественную славу.
Так кто же он, этот самый человечный из богов?
Не тот ли, о ком позже скажут: "Для иудеев соблазн, для эллинов – безумие"?
Ведь Христос в одном из воскресных тропарей в тексте тоже назван "молнией Божества".
Похоже на то, что в образе Асклепия греки прозревали совсем иные, не языческие моральные возможности. А быть может, и Того, Кто эти возможности создал и проповедал. Грядущего в далеком будущем, но еще никому в Греции не ведомого Иисуса.
Разумеется, бога Асклепия на самом деле не существовало. Можно говорить лишь об ожиданиях истомившегося человеческого сердца, о милости и любви ожидаемого Бога. Не случайно о. Георгий Флоровский упоминал о "великой тоске античного мира". Люди античности ждали того, о ком пророк Аггей сказал: "Придет Желаемый всеми народами". А историк древнего мира Ф.Ф. Зелинский отметил, что "образ Асклепия, со светом неземной доброты в очах, глубоко запал в сердце человечеству и более его не покинет".
В завершение вспомним удивительные слова Овидия из поэмы "Метаморфозы". Они обращены к младенцу Асклепию, но перекликаются с идеей знаменитой четвертой эклоги Вергилия, наполненной ощущением ожидания Христа:
"Так, исступленье едва пророчицы дух охватило,
Только зажглось божеством в груди у нее затаенным,
Лишь увидала дитя, – "Для мира всего благодатный,
Мальчик, расти! – говорит, – обязаны будут нередко
Смертные жизнью тебе: возвращать ты души им сможешь.
К негодованью богов, однажды, на это решишься –
Чудо тебе повторить воспрепятствует молния деда.
Станешь ты – ранее бог – бескровным прахом, и богом
Станешь из праха опять, два раза твой рок обновится".
