По сравнению с предшествующим, "сахарным" митингом 24 декабря на трибуне не было Навального, Кудрина, Касьянова, Каспарова, Акунина, Уткина, Шендеровича, Троицкого, Собчак...
Наверное, коллективно страдают спазмом артериол с последующим тромбозом под влиянием холода.
Немцов и Быков доступ на трибуну получили, а к микрофону – нет.
Оппозиционных ораторов, в отличие от "сахарного" митинга, на втором болоте, как кажется, не освистывали. Возможно, по причине трескучего мороза.
Прохоров, как и в прошлый раз, на митинге вроде был (в толпе), а вроде и не был (на трибуне).
Чеширский такой оппозиционер.
В остальном наш "нижний господский класс" (как с убийственной и исчерпывающей точностью именует так называемую интеллигенцию Юрий Милославский) заметных потерь не понёс.
Ставший широко известным напористый допросный слоган Навального времён "сахарного" митинга: "Да или нет?!!", "Да или нет?!!", – был приватизирован и видоизменён Рыжковым: "Согласны или нет?".
Получалось нехаризматично, непровокативно, небрутально. То есть по-рыжковски.
Яшин, Рыжков и другие участники митинга, против всех ожиданий, отличились на ниве инфантильного политического креатива: "Раз-два-три, Путин, уходи!", "Кто не прыгает, тот Путин!" и т.п.
Выглядело вполне по-детсадовски, но гораздо менее убедительно, чем у Евгения Леонова, показывавшего детям волка, в поросятах знающего толк.
Евгения Чирикова была фуриозна. Боюсь, что когда-нибудь кончит совершенной и самозабвенной демшизой. Выступала, как фанатичный секретарь партбюро фабричной первички: "Голосуем, кто "за", все!".
А вот Алексей Венедиктов оказался гораздо более изощрённым, когда по ходу трансляции на радио "Эхо Москвы" с Пугачёвского болота включил одну песенку, – как он сказал, специально для Проханова, Кургиняна и Максима Шевченко, участвующих в параллельном пропутинском митинге на Поклонной горе. Песенка называлась "Оранжевый галстук".
Полагаю, что в голове дипломированного историка "оранжевый галстук" должен был автоматически ассоциироваться со "столыпинским галстуком".
Если так, то это юмор, достойный начальника концлагеря. "Стокгольмский синдром", как видно, встречается не только в Швеции. Переняли-таки кое-что.
Что происходит со стилистом,
Продавшим душу антипутинистам?
А вот и прозаический ответ на этот незатейливый рифмованный вопрос.
Искусственные цветы элоквенции работы мастера пера и топора Парфёнова: "Это за какого деда Пахома с печки надо держать людей, чтобы такого воробья провести на этой мякине?"
Дух В.С.Черномырдина явно пролетал в этот миг над Пугачёвским болотом.
Несгибаемый тюремный левак Сергей Удальцов – в пандан снобу и сибариту Парфёнову на той единственной тусовке, где они имеют шанс встретиться:
"Я в 99 году, когда Америка бомбила Югославию, я был у посольства, там закидывали это посольство американское всем дерьмом до пятого-шестого этажа. Вот я лично до пятого этажа добросил.
А где ты, Путин, гад, где ты был? Где был Медведев? Где был Кургинян? Где была вся эта шайка? Я их там не видел!"
Митинг потрясённо молчал, не давая ответа.
Григорий Чхартишвили, он же Борис Акунин, после краткой вылазки на "сахарный" митинг либо по интеллигентскому обычаю решил на время затаиться, либо вернулся отогреваться во Францию.
А его место по линии культурки на Пугачёвском болоте затупила Людмила Улицкая, вряд ли приехавшая из США, поскольку её дети теперь решили мучиться в тоталитарной путинской России.
Выступление Улицкой я пропустил, но сомневаюсь, чтобы какая-нибудь из ныне живущих записных либералок была способна переплюнуть Мариэтту Чудакову и Лию Ахеджакову, в 1993 году с вурдалачьей голодной страстностью призывавших Ельцина "раздавить гадину" и не жалеть патронов в тогдашней гражданской конфронтации.
А ведь странно, что это эти гиньольные дамы ныне почему-то не востребованы на оппозиционных площадях. Может, перестроечные и ельцинистские свои грехи замаливают, как впоследствии будут замаливать или выплакивать нынешние оголтелые граждане болот?
Потом мне рассказали, что Улицкая безадресно приветствовала "нескольких будущих президентов России, которые наверняка стоят в этой толпе".
"Ну, теперь, стало быть, пошло. Пропал дом!", – как говаривал в аналогичной ситуации персонаж одного славного писателя, отнюдь не баловавшегося сочинением весьма посредственных романов, усиленно пропагандируемых либеральной "сплоткой" (по слову А.И.Солженицына).
Ольга Романова угодила в до слёз досадный зазор между ментальной интенцией и вербальным дискурсом.
В самый ответственный момент, когда она уже изготовилась воспарить в своём убийственном обличительном пафосе к самым вершинам антинародной власти, неожиданно сломался каблук толчковой ноги.
Вот как это было: "Они говорят нам, что мы – лохи, потому что мы не воруем. Путин – лох!".
То есть, согласно логике высказывания, он вместе с нами лох. И, следовательно, не ворует, в отличие от "них".
Алексей Венедиктов дал эту запись в эфир "Эха Москвы" и собирался было комментировать её, но быстро всё смекнул, осёкся и свернулся.
Геннадий Гудков, как обычно, произвёл на меня впечатление наскоро легендированного казачка, каким-то образом успешно внедрившегося в неолиберальное болото и вполне освоившегося среди тамошней фауны.
Трудно быть буддистом либеральных взглядов в заснеженной России. Под уставные легкие продуваемые одежды приходится надевать овчинный тулуп. Но главное, что сами-то одежды – промыслительным образом оранжевые!
Однако как быть буддисту патриотической ориентации, если он, паче чаяния, соберётся на антиоранжевый митинг? Ох, брат, не искушай Будду твоего!
Целый день либеральные разговорные СМИ, в том числе и телеканал "Дождь", разрывались, подобно буриданову ослу, между словом "колонна" и словом "шеренга" в своих описаниях попятного (в чисто историческом смысле выражения) шествия от Октябрьской площали к Пугачёвскому болоту.
На необходимую идейно-терминологическую высоту эта проблема была поднята в диалоге Венедиктова и, кажется, Бунтмана на "Эхе Москвы" после завершения митинга.
Перетерев вопрос на каком-то полублатном-полуместечковом жаргоне, оба эксперта пришли к выводу, что "колонна не канает".
А надо сказать, что накануне Шендерович отважно бросил прямо в лицо кровавой российской диктатуре, что "она понимает только числительные", имея в виду пугающий её рост числа митингующих.
Однако сама оппозиция в отношении числительных (замечу, порядковых) точно такова же. Ибо предполагаю, что в её подсознании живёт и пульсирует всегда ожидаемое ею обвинение в принадлежности к "пятой колонне". Именно поэтому слово "колонна" применительно к протестному шествию (при благожелательном к нему отношении) "не канает". Но об этом вслух не говорилось.
Так как же было выпутываться из этого положения либеральному летописцу современности, и что тут вообще могло корректно проканать вместо колонны?
И выход в мозговом штурме ищущих умов был счастливо найден в режиме реального времени: "Коробка канает. Коробочка, как на параде, она – канает!".
Так и стали именовать в дальнейшем диалоге протестное построение массовки. Либеральные коробочки теперь канают, как на параде.
Того и гляди, натовская военная техника в парадном строю следом двинется.
Завершая митинг своей на ура встреченной песней о "Родине-уродине", Шевчук неожиданно выкрикнул на прощанье: "Любая истина, сказанная без любви, есть ложь, – апостол Павел!".
С учётом всего ранее извергавшегося с митинговой трибуны это могло быть расценено как скрытый укор и слабая попытка вразумления.
Но площадь уже растекалась по московским квартирам.
На следующий после митинга день Борис Немцов вылетел с докладом в Канаду, где заодно дезавуировал российские притязания на экономический суверенитет над арктическим шельфом и осудил российское вето при голосовании в Совете безопасности ООН по вопросу о введении международных санкций против Сирии.
"Перелётные попугаи", как и было сказано.
