В день партизан и подпольщиков белорусский исследователь Светлана Силова рассказала "Фоме", как в период немецкой оккупации служили православные священники.
Вся Церковь в сороковые годы существовала под властью оккупационных властей, но священники продолжали вести пастырское служение. Это касалось как священников в Западной Белоруссии, которые были физически не уничтожены, так и тех священников, которые в небольшом количестве, но все-таки оставались в восточной Белоруссии. Все они сохраняли приходы и, в зависимости от ситуации, помогали и подпольщикам, и военнопленным, и партизанам.
Что касается Восточной Белоруссии, то перед войной в ней не было открытых церквей – тысячи священнослужителей в период СССР были расстреляны, остальные были сосланы в лагеря. Поэтому священнического чина в восточной Белоруссии не хватало. Его набирали через миссионерский комитет из тех священников, которые остались в живых. Некоторые приезжали из западной Белоруссии. Все они были рукоположены и восстанавливали церковную жизнь вместе с прихожанами.
Если приход был в лесу, то священники знали о партизанах, поскольку в Церкви были их родственники. Известно также, что командиры партизанских отрядов поручали священникам собирать сведения. В домах священников останавливались, когда шли на задание, и сами партизаны. В документах есть сведения, что священники хранили у себя в домах бикфордовы шнуры для подрыва зданий. Также известны случаи, когда священники устраивали в своих домах лазарет для раненых и читали партизанам проповеди.
Партизаны в белорусских лесах.
Но вся опасность заключалась в том, что в лесах, кроме советских партизан были и карательные отряды. На Западе Белоруссии была армия Краева, литовские и украинские националисты, наконец, просто уголовники, сбежавшие из тюрем после бомбежки. Поэтому священнику мог постучать днем или ночью в окно кто угодно: совсем необязательно, что к нему придет партизан. Причем, если это была армия Краева, которая после 42 года перешла в стан врагов (после того как Сталин разорвал с Лондоном эмиграционные отношения) его могли расстрелять, как и любого человека из православного населения. Если был малейший донос на священника в Гестапо, священника могли убить как немцы и полицейские, так и украинские националисты или советские партизаны.
Поэтому любой священник был под ударом. Это касалось и приходов: любая церковь открывалась с разрешения немецких властей и контролировалась Гестапо. Каждый священник ходил туда и оставлял отчеты о своей деятельности. Одним из главных условий существования Церкви было проведение 22 июня молебна – в день начала войны и 21 апреля – в день рождения Гитлера, в Церкви же зачитывались приказы Гитлера. Это могло спровоцировать расстрел священников со стороны советских партизан. Поэтому священники, окормляя народ, подвергались еще большей опасности, чем само население.
Источник: Фома
