5 июля председатель Синодального информационного отдела Владимир Легойда выступил с особым мнением по поводу закона против детской порнографии в интернете. Совет по правам человека зря ругает проект, обвиняя его в цензуре – убежден он. Детский правозащитник Борис Альтшулер, хотя и разделяет опасения коллег, тоже поддерживает закон, потому что знает, чем его дополнить.
Борис Альтшулер
Напомним, что проект поправок к закону о "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию", переданный на рассмотрение Государственной Думы 2 июля вызвал негативную реакцию со стороны членов Совета по правам человека при президенте РФ. По мнению правозащитников, в текущей редакции перечень подлежащих блокировке ресурсов чрезмерно широк и "предполагает реальное введение цензуры в российском сегменте Интернета". С особым мнением выступил член Совета Владимир Легойда, глава Информационного отдела Русской Церкви: по его убеждению, в законопроекте четко указано, что по решению уполномоченного органа блокируется и ограничивается доступ только к таким материалам, которые являются результатом преступной деятельности.
Дискуссию о законопроекте для НС комментирует Борис Альтшулер, известный детский правозащитник и член Общественной палаты.
"Контроль за содержанием того, что распространяется в интернете, особенно если это касается детской порнографии, а это уголовно наказуемое деяние, безусловно, необходим", – считает Альтшулер. По мнению правозащитника, ключом к разрешению противоречий может стать уточнение предложенных в законопроекте поправок, а именно введение института независимой экспертизы, чья структура сегодня скрывается за слишком расплывчатыми формулировками законопроекта.
"Представьте себе, что в некотором СМИ или просто в интернете появилась информация, которая кому-то представляется опасной, вредной для детей, – объясняет Борис Альтшулер. – Это может быть реальной детской порнографией, а может быть и изображением обнаженных ангелочков, как у Рафаэля – люди разные и у каждого свой уровень культуры. Возникает вопрос: по каким критериям будем запрещать? Закон, как совершенен бы он ни был – не способен предусмотреть все частные случаи, дать универсальное толкование. Известный пример – классическая сказка Пушкина, на которой выросли поколения: "О попе и работнике его Балде" – была запрещена царской цензурой. Цензура всегда вызывает раздражения, и опасения правозащитников объяснимы".
Как сообщает Борис Альтшулер, закон "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию" действует уже не первый год, но в старой его редакции было два существенных пробела, которые нынешние поправки должны заполнить: это регулирование интернета и вопрос об экспертизе. "Во всем мире, в тех случаях, когда СМИ нарушает подобные законы, санкции наступают достаточно серьезные, – объясняет правозащитник. – Был случай, когда один из кабельных американских каналов ретранслировал 15 минутный отрывок из российского шоу "Дом-2", кто-то увидел это и пожаловался в специальную комиссию по нравственности, телеканал достаточно быстро по суду был закрыт".
Как выглядит западное законодательство в этой области? Как правило, о нарушении сигнализирует не чиновник, а зритель. Он обращается в специальную комиссию, которая отправляет его жалобу экспертам. "В области медиа вращаются огромные деньги, и так как вероятность, того, что производитель запрещенного контента захочет просто подкупить экспертов очень велика, очевидно, что экспертиза должна быть абсолютно независима, – продолжает Альтшулер. – Равно как велика и вероятность того, что какой-либо чиновник, воспользовавшись своим положением, решит "насолить" неугодному СМИ, подберет нужных экспертов, подмигнет суду и закроет неугодный проект".
"Еще осенью правовым бюро "Омега" по заказу Министерства связи была разработана очень удачная схема экспертизы", – соощил Борис Альтшулер.
Как выглядит эта схема? Первый этап – жалоба на информационный продукт. По этой жалобе проводится первичное расследование. Но еще до всяких жалоб создается база потенциальных экспертов, которые обязаны пройти государственную аккредитацию. После предварительного расследования жалоба отправляется на экспертизу.
Борис Альтшулер: "По какой схеме отбираются эксперты? Вот тут начинается самое интересное! Случайным образом, под общественным контролем, программой или физически, выбираются несколько экспертов из общего списка. – Получается "рулетка". Оплачивает экспертизу заявитель, тот который подает жалобу, а если у него нет денег, он собирает необходимую сумму, потому что иначе эксперты будут завалены бессодержательными обращениями и никакая комиссия с этим не справится". Имена экспертов заявителю не сообщаются до завершения экспертизы, таким образом, исключается возможность прямого контакта экспертов с жалобщиками. Исключены должны быть и контакты с ответчиком. По окончании экспертизы на официальном сайте публикуется заключение и собственно имена экспертов проводивших исследование. Эту экспертизу ответчик может обжаловать в течение трех месяцев и потребовать повторного рассмотрения. В таком случае процедура должна быть проведена еще раз, но также в "закрытом" режиме, то есть при полной анонимности экспертов. "Только в этом случае экспертиза может считаться независимой", – убежден эксперт.
Поправки в закон предлагают создать первичную базу, прописывают оплату, публикацию, но право выбора экспертов предоставляют жалобщику, утверждает правозащитник. И это огромная ошибка! "Представьте себе картину, что жалобщик хочет расправиться с некоторым СМИ, – объясняет он. – он подает заявление, а потом сам отбирает из базы экспертов тех, которые напишут заключение выгодное именно ему. Но это же не экспертиза, а профанация! Я убежден, что если в закон ввести схему "случайной выборки", выстроить прозрачную и независимую схему экспертизы, прописать систему обжалования некачественного заключения, то автоматически отпадут все вопросы, в том числе и те, которые сегодня беспокоят членов президентского совета".
Источник: Нескучный сад
