Сто лет назад, 30 ноября 1912 года, в клубе "Бродячая собака" состоялось первое выступление Владимира Маяковского. "Таран, тарахтящий в запретное будущее, брошенная за последние пределы воля к воплощению будущего", – так писал о нем литературовед Роман Якобсон.
Разумеется, Маяковский не мог пройти мимо антирелигиозной тематики – и не только потому, что расцвет его литературной деятельности пришелся на годы жесточайшего противостояния Церкви новой богоборческой идеологии.
В начале ХХ века было много гениальных поэтов, но лишь один из них стал последовательно разрабатывать тему своего поэтического богоизбранничества, создания собственной вселенной. Еще в 1914-15 годах Маяковский пишет в своем тетраптихе "Облако в штанах":
Я думал – ты всесильный божище,
а ты недоучка, крохотный божик.
Видишь, я нагибаюсь,
из-за голенища
достаю сапожный ножик.
Крыластые прохвосты!
Жмитесь в раю!
Ерошьте перышки в испуганной тряске!
Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою
отсюда до Аляски!
Всю свою жизнь поэт Владимир Маяковский решал две творческие задачи. Он создавал поэтический язык, понятный большинству людей и выстраивал отношения с Богом, с Коим у него было личное соперничество. Это была настоящая игра, которой Маяковский отдавался со всей страстью.
Одним из самых больших по объему антирелигиозных сочинений Маяковского была его "Пьеска про попов, кои не понимают, праздник что такое". Написанная после революции, в 1920 году, она отражает желание власти заменить религиозные праздники большевистскими. Основная борьба с новогодними елками будет еще впереди, но уже в этом тексте поэт показывает Отца Свинуила и мать Феклу как людей, желающих, чтобы новые советские праздники проходили с участием попов. В пьесе Свинуил – это отчаянный конъюнктурщик и интриган, желающий примазаться к новой власти:
Цыц, товарищ Фекла!
Да здравствует власть советская!
Ничего не попишешь –
зря
Деникина
святой водой кропили-с.
Что́ Антанта, –
товарищ Мартов
и то
большевиков признал.
Далее отец Свинуил пытается проповедовать среди рабочих, идущих на субботник, но вместо этого получает лопату в руки и исполняет трудовую повинность, получая за это полфунта хлеба. Пьеса заканчивается фразой из апостола Павла: "Не трудящийся не ест" и большим панегириком советской власти, среди которых отмечается и "товарищ Маяковский".
В том же году поэт сочиняет пьесу "Как кто проводит время, праздники празднуя", в которой родители на Рождество до смерти заваливают детей подарками и елочными украшениями. Персонаж по имени "муж" произносит главную саморазоблачительную фразу:
Здоровую елку устроили, –
не развеселю детишек я ли?
Еще лучше, чем в прошлом году,
Нагрязнили и навоняли.
Отметим, что в том же году, когда Владимир Маяковский издевался над елкой, другой писатель Корней Чуковский записал в своем дневнике: "Поразительную вещь устроили дети, оказывается, они в течение месяца копили кусочки хлеба, которые давали им в гимназии, сушили их – и вот, изготовив белые фунтики с наклеенными картинками, набили эти фунтики сухарями и разложили их под ёлкой – как подарки родителям! Дети, которые готовят к Рождеству сюрприз для отца и матери. Не хватает ещё, чтобы они убедили нас, что всё это дело Санта-Клауса! В следующем году выставлю у кровати чулок!". Борьба с елками и празднованием Нового года, начавшаяся в 1920-х годах, была частью мер по искоренению "проклятого прошлого", к которому, разумеется, относилась и Церковь.
Самое большое число антирелигиозных стихотворений Владимир Маяковский написал в 1923 году. Это было страшнейшее время для верующих. 16 марта 1922 года Ленин пишет секретное письмо членам политбюро о событиях в Шуе, в котором призывает с "беспощадной энергией" преследовать "черносотенное духовенство" и отобрать у Церкви имущество. Деньги нужны были большевикам совсем не для помощи голодающим, но поэт в целой серии стихотворений называл патриарха Тихона виновником смерти миллионов людей. Отметим, что весной 1923 года трудящиеся писали письма с просьбой наказать "людоеда" Тихона, в апреле патриарх был арестован и ему грозил смертный приговор. 20 марта 1923 года стихи Маяковского: "Когда голод грыз прошлое лето, что делала власть Советов?" и "Когда мы побеждали голодное лихо, что делал патриарх Тихон?" печатаются в "Бюллетене Прессбюро Агитпропа ЦК РКП", а уже через несколько дней активно перепечатываются в газетах:
Тихон патриарх,
прикрывши пузо рясой,
звонил в колокола по сытым городам,
ростовщиком над золотыми трясся:
"Пускай, мол, мрут,
а злата –
не отдам!"
Примерно в то же время в ответ на антирелигиозные стихи Демьяна Бедного было написано "Послание "евангелисту" Демьяну". Его автором считается Сергей Есенин. Обычно из него приводят цитаты "Ты просто хрюкнул на Христа, Ефим Лакеевич Придворов" и получается, что это что-то очень православное, исповедническое. Это не так. Христос для автора стихотворения "сын плотника" и "сын человеческий", а не Сын Божий, проповедник в ряду Будды и Сократа и даже просто символ и миф, а поэт Придворов (Демьян Бедный) – тот, кто это образ грубо разрушает. И грех его это грех в том числе против поэтов, против "путешествующих в прекрасном".
Но есть в этом стихотворении такая строфа:
Хватило б у тебя величья до конца
В последний час, по их примеру тоже,
Весь мир благословлять под тернием венца,
Бессмертию уча на смертном ложе?
Вот как очевидец вспоминает выход Патриарха Тихона из тюрьмы ОГПУ: "Многотысячная толпа задолго залила всю площадь около тюрьмы. Вдали стоял экипаж. Большой отряд чекистов по обе стороны толпы образовали коридор от ворот тюрьмы к экипажу. После долгого ожидания раскрылись ворота и показался Патриарх. Длинные всклокоченные седые волосы, спутанная борода, глубоко впавшие глаза на осунувшемся лице, ветхая солдатская шинель, одетая на голое тело. Патриарх был бос... Потрясенная многотысячная толпа, как один человек, опустилась на колени и пала ниц... Медленно шел Патриарх к экипажу, обеими руками благословляя толпу, и слезы катились по его измученному лицу".
Это к вопросу о "пузе, прикрытом рясой" и "злате" и о "весь мир благословлять под тернием венца". Всего лишь через год после того выступления в "Бродячей собаке" Маяковский написал "Христос из иконы бежал, хитона оветренный край целовала, плача, слякоть". Он эпатировал обывателей тем, что на место Христа придет он сам, не для денег родившийся футурист, и небо снимет шляпу. Нет, вышло иначе – пришел товарищ Ленин по фабрикам дымным, "вашим, товарищ, сердцем и именем"... И это трагедия Маяковского. Потому что он хоть и рисуется циником, но он талант, он не Ефим Лакеич. Он не будет пресмыкаться и жить спокойно. Но все же – он будет делать то, что от него ждут, хотя и будет обманывать себя тем, что это "его". Только порой, как обычно бывает со всяким самообманом, он будет открывать свою природу. И тогда пустота...
Маяковский посвятил отдельное стихотворение суду над Патриархом – "О патриархе Тихоне. Почему суд над милостью ихней?", в котором представил всю Церковь как контрреволюционную организацию, служившую царю. Поэт называет попов проповедниками покорности и основными угнетателями пролетариев. С его точки зрения, духовенство до сих пор хочет свергнуть большевиков и восстановить власть царя:
Зовет патриарх Тихон
на власть Советов восстать народ.
За границу Тихон протягивает ручку
зовет назад белогвардейскую кучку.
Его святейшеству надо,
чтоб шли от царя рубли да награда.
Чтоб около помещика-вора
кормилась и поповская свора.
Шалишь, отец патриарше, –
никому не отдадим свободы нашей!
Предстоятель обвиняется в контактах с заграничными монархистами (что было ложью, активно распространяемой обновленцами с помощью фальшивки, созданной "епископом" Николаем Соловьем и "митрополитом" Александром Введенским в конце апреля 1923 года). Фразы о том, что Церковь была приспешницей царя и помещиков, можно найти у всех большевиков от Ленина и Троцкого до Евгения Тучкова, курировавшего отношения с "тихоновцами" и обновленцами по линии ГПУ-НКВД. В этом смысле антипатриаршие стихи Маяковского – скорее документ эпохи, публицистика, а не поэзия.
Среди антирелигиозных стихов поэта особую роль играют тексты, адресованные крестьянам. Они писались в разные годы, и представляют собой очень доходчивые истории про то, как у одного мужика захворала корова, и он не пошел к ветеринару, но стал молиться. Через несколько дней скотина умерла. Положительный же герой, напротив, обратился к специалисту, и его кормилица вскоре была здорова и даже давала больше молока. По сходной модели построено и стихотворение "Прошения на имя бога – в засуху не подмога", где рассказывается о том, что молитва о дожде не приносит желаемого результата в отличие от советов агронома и науки. Финальные строки агитки – классическая басенная мораль, которая должна стать руководством к действию.
Отсюда ясно:
молебен
в засуху
мало целебен.
Чем в засуху
ждать дождя
по году,
сам
учись
устраивать погоду.
Сам Маяковский неоднократно призывал других поэтов из ЛЕФа к созданию текстов на злобу дня, которые помогали бы рабочим выплавлять сталь, а крестьянам – собирать урожай. К сожалению, публицистические стихи Маяковского не были оценены властью. В последние годы жизни поэта часто упрекали в недостаточной революционности, на его юбилейную выставку не пришел почти никто из большевиков, юбилейные портреты вымарывались из журналов. Свое состояние он выразил в отрывке, не вошедшем в 1925 году в окончательную редакцию стихотворения "Домой!":
Я хочу быть понят моей страной,
А не буду понят –
что ж?!
По родной стране
пройду стороной,
как проходит
косой дождь.
Маяковскому выпала и "счастливая", и страшная посмертная судьба: его вводили, "как картошку при Екатерине", цитировали рабочие в фильме "Дело Румянцева" и других кинофильмах, но все это были лишь обрывки текстов.
Советская власть не очень пропагандировала и антирелигиозные стихи поэта, которые в полном объеме можно найти лишь в собрании сочинений в 13 томах. Пламенный боец с "проклятым прошлым" еще при жизни стал архаизмом для многих "пролетарских писателей", следствием чего и стал "лирический выстрел поэта", о котором вскоре после смерти Маяковского написала Марина Цветаева: "Владимир Маяковский, двенадцать лет подряд верой и правдой, душой и телом служивший... – кончил сильнее, чем лирическим стихотворением – лирическим выстрелом. Двенадцать лет подряд человек Маяковский убивал в себе Маяковского-поэта, на тринадцатый поэт встал и человека убил. Если есть в этой жизни самоубийство, оно не там, где его видят, и длилось оно не спуск курка, а двенадцать лет жизни".
Источник: Нескучный сад
