Дорога внезапно вырвалась из города на простор. Только что она, казалось, задыхалась, обуженная деревьями, как нежданно, выгнув грудь колесом, раскинула кольца по степи. Ветер обвивал ковыль и катил клубки бурьяна в бесконечность. Добравшись до шоссе, он спотыкался об асфальт, замедлялся, чтобы набрать сил и – будто протыкал насквозь наш автобус, державший путь в Николаевский монастырь в селе Покровка под Оренбургом, известный здесь как "Святые пещеры". Кто-то занервничал, услышав, почуяв свободолюбивое дыхание степи, остальные мирно спали, безразличные даже к завораживающему мерцанию свечек огня на трубах газоперерабатывающего завода.
Ехать, впрочем, было недалеко. Чуть свернули направо с основной трассы, и уже показались странные ворота. То есть ворота были совершенно обычными, каким и положено открывать вход в храм или в монастырь. Но так как вокруг них не было забора, то стояли они буквально в чистом поле, а потому функция у них была единственная – символизировать вход в обитель. В их узкой продуваемой "трубе" жалось несколько девушек в "народных" сарафанах и кокошниках. Конечно, с хлебом-солью – на экскурсию приехала международная группа кинокритиков и артистов.
"Девушек отпустите, они замерзли. Да и иностранцы наши тоже", конечно, я принялась командовать местными управленцами. Если свои еще могли потерпеть, то иностранцев морозить было боязно. Начальство что-то повелительно прошептало "сарафанам". Те в свою очередь скороговоркой произнесли речевку о красоте, богатстве и щедрости края, протянули хлеб. Иностранцы неловко отщипывали, солили, но есть в сухомятку на ветру не торопились. Девушки убежали в старые "Жигули", а мы принялись взбираться по склону холма к единственному монастырскому строению – часовне. Как выяснилось, являвшейся входом в пещеры.
Мы спустились вниз: перед темным коридором для гостей поставили то ли послушницу, то ли паломницу – лучшую, по словам организаторов экскурсии, рассказчицу. Смиренно держа руки под передником, закатив глаза в никуда, она начала протяжно и нараспев рассказывать историю удивительную для этой местности невысоких глиняных холмов. Оказывается, в 1896 году Покровка стала практически духовным центром Оренбуржья после того, как на правом высоком берегу реки Самары поселился казак Захарий Карцев. После смерти жены он решил уйти из мира и поселился в норе, вырытой им (по примеру Киево-Печерских старцев) на склоне холма.
Два года Захарий прожил под землей в одиночестве, а потом к нему стали присоединяться другие мужчины, ищущие особого уединения, и каждый выкапывал себе келью, а вместе они трудились над устройством пещерного храма. К началу двадцатого века отшельники вручную прокопали в песчанике около 200 метров и, узнав об этом, Иоанн Кронштадтский благословил создание монастыря, а Захарий Карцев был пострижен в монахи с именем Зосима.
Накануне революции здесь стояли деревянный молитвенный дом Казанской иконы Божией Матери и одноэтажный братский деревянный корпус. Монастырь, в котором на 27 января 1917 года числились 1 схимонах, 8 иеромонахов, 8 монахов, 4 иеродиакона, 24 послушника, построил кожевенный и кирпичный заводы, сапоговаляльную фабрику. Организовал Дом призрения для калек. После октябрьского переворота 1917 года монастырь закрыли, а в 1939 году было принято решение взорвать вход в пещеры. Место подрыва заложили камнями, и довольно быстро степь взяла свое, уничтожив даже намек на существование монастыря в этих местах.
Попытки обнаружить пещеры были лишь в 1993 году. И спустя почти десятилетие, 8 июня 2002 года, экскаватор, нанятый священником из соседнего прихода, наткнулся на кирпичи с клеймом "НММ" – так метил свою работу кирпичный завод Никольского мужского монастыря. Начались работы по реконструкции...
Послушница дорассказала, и мы двинулись в путь: под ногами чавкала и хлюпала влажная глина, стены были неприятны на ощупь, но холодный воздух не казался затхлым. Дошли до церкви, где стояли подсвечники. Оказывается, песчаник пропускает сквозь себя тоненькие струи воздуха, так что задохнуться в этих пещерах нереально. Экскурсовод предложила задавать вопросы. Все молчали. "А бывают ли здесь литургии?" – пришлось спросить. Оказалось, что храм освящен, и сюда три раза в неделю приезжают оренбургские священники. Приходят и постоянные прихожане, приезжают паломники: даже в будни на службах бывает до 20 человек.
"А помолиться об умерших вы можете на обратном пути в пещере с левой стороны" – напутствовала нас девушка. Я встрепенулась: "А как вы узнали, что именно там надо молиться именно об умерших". Даже в темноте стало видно, что она снова закатила глаза: "Батюшка Зосима был необыкновенной святости человек. Он много молился, и ему было указано место для поминаний наших родственников". Как-то не хотелось напоминать ей, что игумена Зосимы не стало в 1922 году, и вряд ли оставил указание о точном месте для поминаний умерших.
Впрочем, что уж скрывать, язычество у нас порой так тесно переплетается со святостью, что отделить одно от другого непросто. Вот и за моей спиной местный голос шептал одной из журналисток: "Вы к камню желаний пойдите. А в пещерах себя плохо чувствую, боюсь, но два раза ездила к камню. Первый, когда просила, чтобы дочь в институт поступила, второй, когда заболела. И оба раза помогло"...
"А что же монахи? Ведь это монастырь, и ни одного не видно", – перед тем, как сесть в автобус, готовый отвезти нас назад, спросила я у организаторов поездки. "А их и нету. Батюшка наш, когда церковь освятили, и монастырь восстановили, по всей области ездил – искал. Но никто не захотел сюда приехать. Никто не попросился постричь его в монахи. Ждем".
Я молча зашла в автобус.
Источник: Вести. ру
